ГЛАВА 12

— Ах!

Мои ребра скрипели, легкие наполнились воздухом. Они ныли и пульсировали в моей груди. Но я не могла насытиться; Я не могла отдышаться. Я снова была в Коробке, где знакомый ужас сковал мои конечности. Я перевернулась на бок, и изменение давления дало мне возможность дышать.

Утреннее солнце светило сквозь открытую заднюю часть «броненосца». Его теплый оранжево-золотой свет огибал переднюю часть торгового автомата, лаская солнечную панель. Слова крутились под кнопками:

Сброс завершен. Пожалуйста, закройте дверь… Сброс завершен. Пожалуйста, закройте дверь…

Видимо, это сработало.

Торговый автомат потреблял энергию через двигатель броненосца. Но поскольку он не работал, автомат перенастроил себя на питание от солнечных батарей. Для этого был нужен полный сброс: проверка кнопок, полок, звуковых оповещений и магнитных замков.

В ту секунду, когда замки щелкнули, вес моего тела, должно быть, толкнул дверь. Вот почему я упала на пол, а не разлагалась между полками. Вот почему я все еще дышала. Вот почему я все еще была жива.

Я была наполовину взволнована. От этого моя грудь немного надувалась каждый раз, когда мне удавалось выжить, когда я не должна была. Это было как отступить и закричать вселенной: «Я еще жива, жалкий ты пес!».

Но другая половина меня устала. Тело было истощено, потому что знало, что, пока я жила, кошмар продолжался.

Прохладный утренний ветерок проходил через мою косу — ну, через части, которые не засохли до корки от «Суперов». Я уловила хриплые трели птиц, сухое шипение мертвой травы, танцующей в поле снаружи, и… что-то еще. Что-то куда менее приятное.

Мухи.

Сотни.

Они копошились внутри «броненосца», бешено кружили от потолка к полу. Дверца могла быть открыта не больше нескольких минут, а они уже набились в автомат — ели протухший «Супер».

Это были не крошечные комнатные мухи, которые летали вокруг мусорных баков. Это были сытые хищники — охотники, которые процветали в Ничто. Огромные белые крылья, красные выпуклые глаза. У некоторых тела были толщиной с мой большой палец, и они отскакивали от металлических стен, как камни.

Я привыкла к мухам. Я могла справиться со средним вредителем. Но в первый раз, когда один из этих монстров опустился мне на лицо, и я ощутила, как волоски на его лапах щекочут мой подбородок, я не выдержала. Я вскочила и пошатнулась к выходу…

— Боже мой!

Передо мной на полу лежал труп. Вроде, мужчина. Волосы у него были длинные, как у женщины, но на щеках были пятна щетины. Как у Ральфа…

Подождите, этот человек был Дефектом?

Мое сердце тревожно билось между ребрами, но разум был любопытен. В Ничто не должно быть ничего. Не говоря уже о других людях. Не говоря уже о таких, как я.

Но он сидел, прислонившись к дальнему левому углу броненосца: конечности были раскинуты, глаза закатились. Кто-то вывернул его карманы и расстегнул ремень. Подошвы его ног были широкими и светлее, чем остальная часть его тела. Возможно, когда-то он был в ботинках, но их забрали.

Его одежда была грязной. Она была грязной еще до того, как кто-то проткнул ему живот, и у меня сложилось впечатление, что она была грязной годами. Рана на его животе превратилась в какое-то темное вонючее желе. Я ощущала его запах на расстоянии. Это был смрад фекалий, рвоты и гниющей пищи. Мухи были в восторге: они собирались во влажном месте и делали крошечные прогорклые глотки.

Посередине лба мужчины была еще одна рана меньшего размера. Она была круглой, зазубренной и сморщенной. Еще больше темного желе покрывало стену позади него. Но я едва могла разглядеть пятно сквозь мух.

Вид и запах были сильными. Я смогла только закашляться, извергла глоток горячей желчи, которую мой желудок собрал за ночь. Я брела, сплевывая между ног, спешила обойти броненосца.

Снаружи я впервые посмотрела на Ничто.

Я была уверена, что все эти истории были преувеличением. Говард сказал мне, что мир пуст, и я никогда не захочу уходить — ведь всегда что-то должно быть, верно? Всегда находился холм или грузовик, или какое-нибудь ветхое старое строение, опирающееся на фундамент. Всегда было что-то достаточно высокое, чтобы стонать от ветра. На земле не было места, которое было бы по-настоящему пустым.

Кроме этого места, видимо.

Никогда я не видела такого огромного неба или такого высохшего и плоского участка земли, как этот. Монстр, океан грязи и травы. Границы не было. Стены не было. Ничто простиралось на столько миль во всех направлениях, что мои глаза, наконец, просто сдались, все затуманилось.

«Даже не пытайся найти конец. Ты не можешь».

Мужской голос пронзил мои уши, чистый, будто он стоял рядом со мной. Хотя вокруг никого не было. Я чувствовала его так же уверенно, как я чувствовала этот голос… чувствовала голос.

Что-то шевелилось в глубине моего сознания. Какое-то смутное воспоминание, которое дергало за хвост идею, которую я просто не хотела понимать. Я знала, что голос был ненастоящим. Но я внимательно слушала еще несколько мгновений, не желая признавать, что эти четко произнесенные слова пришли из моей головы.

Но я ничего не слышала, только горячий ветер дул мне в уши. Я сделала полный круг и осмотрела каждый дюйм окружающих сорняков, но никого не видела — во всяком случае, ни одного живого человека.

Повсюду были тела. Смятые на земле, висящие на обломках стен. У полицейских сняли каски, одежду и оружие. Некоторые были босиком.

У одной из женщин-офицеров не было волос — точнее, у нее не было всей верхушки черепа и всех волос, которые там росли. Ее тело было бесцеремонно отброшено к стене, согнувшись в позе, которая выглядела так, будто она упала лицом вниз и просто не удосужилась встать. Я проявляла больше уважения к тараканам, которых раздавила.

Люди, которые это сделали, не были Дефектами. Вряд ли они были людьми. Говард, безусловно, был худшим человеком, которого я знала, и он срывал с меня кожу раньше, но только угрожал убить меня.

То, что здесь произошло, было не просто убийством. Я думала, что это было убийством: слово, которое я выучила давным-давно, но не имела случая использовать. Но я стояла здесь, застыв при виде дюжины с лишним трупов, и это единственное слово, которое пришло на ум.

Убийство.

— Ау? — прохрипела я.

Я повернулась к руинам лагеря, слишком боялась войти внутрь. Я должна была хотя бы осмотреться. Я должна была посмотреть, не нужна ли кому-нибудь помощь. Я должна была искать припасы. Но туча мух там была густой, и запах… Боже, запах. Даже с такого расстояния у меня кружилась голова. По сравнению с этим, мусор Далласа пах маргаритками.

— Эй, кому-нибудь нужна помощь?

Я не ждала ответа и не получила его. Только рассвело, а жара уже начала подниматься из земли. Мои руки распухли в кандалах. Они онемели.

— Хорошо, мне нужен ключ. Ключ …

Было как минимум три комплекта ключей, которые расстегнули бы мои наручники. Два были в карманах заместителей… в лагере… с запахами, мухами, и застывшими телами без скальпа…

Нет, я не вернусь в лагерь.

Тогда был только один другой вариант, и не самый приятный.

Одним делом было видеть, как полицейских изуродовали и бросили умирать. Но я не хотела видеть Кляйн такой. Я прижала распухшие руки к груди и сунула кулаки под подбородок, надеясь, что это немного облегчит боль. Вместо этого я чуть не потеряла сознание.

Кляйн была не там, где я ее оставила. Брызги крови были на боку броненосца, а под ними — темное пятно. Но ее тела нигде не было. Может, она была не так ранена, как я думала. Может, крепкий шериф Далласа оправдала свое имя и сбежала.

Или, может, что-то куда больше, чем мухи, утащило ее тело.

Я не могла сейчас думать о Кляйн. Без ее ключа я должна была набраться смелости и пойти в лагерь. Я не верила, что найду смелость, чтобы сделать это сейчас. Поэтому я опустилась рядом с броненосцем и попыталась перевести дыхание.

У меня был порез на груди. Мне пришлось снять слой засохшего «SuperQuik», чтобы проверить его, но он выглядел довольно мелким. Рана не была смертельной, но все еще болела от прикосновений. Что, черт возьми, ударило меня?

«О, просто выстрели туда».

Прошлой ночью я не слышала этого из-за того, что кто-то бил по торговому автомату, пока мне не показалось, что у меня из ушей пойдет кровь. Я почти ничего не слышала, не говоря уже о том, чтобы понять, что означали слова. Но убийцы определенно сказали стрелять.

«Пусть стреляет».

Затем раздался щелчок и хлопок — не низкое рычание солнечной пушки, но я не могла вспомнить ни одной солнечной пушки, которая могла бы стрелять ночью. Я не могла вспомнить ни одного пистолета, который бы так вышибал кишки человеку. Вокруг ран не было следов ожогов, а молния, вспыхнувшая за пределами лагеря, была слишком короткой и белой, чтобы быть лучом.

Так что убийцы определенно стреляли в Нормалов… Я просто не понимала, чем они стреляли.

Сейчас я запуталась больше, чем когда-либо. Я рассеянно огляделась, надеясь найти какую-нибудь подсказку об этих грязных людях из Ничто. Что-то было в тени броненосца. Я случайно увидела, когда ищу следы. Это был небольшой металлический уголок с полосой черных полос у основания.

Мое удостоверение личности.

Я полезла под броненосец, не глядя, не думая. Что-то странное было обернуто вокруг карты. Что-то жесткое, губчатое… и холодное. Мое сердце билось в горле. Я выдернула руки к свету.

Какая-то часть меня знала, что скрывалось под «броненосцем» — интуиция или чистый животный инстинкт. В любом случае, я знала, что это был человек. И я знала, что он был мертв.

— Шериф Кляйн?

Она не ответила.

Я отпрянула от зоны досягаемости руки, потому что не могла избавиться от образа холодной, мертвой руки, хватающей меня за запястье. Я пошла по следу крови на земле и понимала, что Кляйн, должно быть, заползла под броненосец после того, как я ушла. Было темно, поэтому убийцы ее не увидели.