Удовлетворение от того, что ей удалось выставить за дверь человека из страховой компании, не помогло Джулии сосредоточиться на работе. Во-первых, никакими ароматизаторами невозможно было заглушить в кабинете оставшийся после Дэйвиса запах, во-вторых, она была в смятении.

Ее мучило чувство вины за смерть Пола Лислета. О, конечно, она не имела никакого отношения к изъеденному кислотой страховочному тросу, но это она дала окончательное «добро» на трюк, стоивший ему жизни. Ей не надо было так безрассудно одобрять предложения Стэна и самого Пола Лислета, ей следовало остановиться на более безопасном варианте сцены погони. Она должна была сама убедиться в том, что ялик осмотрен ее людьми, а не доверять на слово лодочной компании, доставившей его и убеждавшей, что он в прекрасном состоянии.

Правда, меры предосторожности не всегда помогали. Не было ничего необычного в том, что у каскадера не получался трюк: даже у лучших из них не нашлось бы одной целой кости. В этом-то и состояла игра. Трюки, выглядевшие захватывающими в фильме, именно потому и были интересными, что на самом деле являлись очень опасными. Вот почему эта работа так хорошо оплачивалась: платили за риск, хотя погибали каскадеры по-разному.

Но такого еще никогда не было при съемках ее картин.

Она не могла избавиться от возникавшей в ее памяти сцены столкновения двух лодок. Этот эпизод все время прокручивался у нее в голове, как видеоклип, в ушах постоянно звучали тихая ругань Рея, крик ужаса тети Тин и вопли Донны Лислет.

Несколько раз она думала, что ей необходимо забыть «Болотное царство», что ей не хватит духу закончить его. Пришедшая в голову мысль — покинуть Луизиану и вернуться в Лос-Анджелес, лежать на пляже и впитывать в себя солнце и ветер, забыв обо всем, пока ее не осенит новая идея, — была такой притягательной, что она едва не бросилась собирать чемоданы.

Но это было невозможно. Слишком много людей зависело от нее, слишком много денег было задействовано, чтобы бросить картину. Кроме того, ей необходимо было доказать, что она может ее сделать.

Похороны Пола Лислета были назначены на вторую половину дня, но их перенесли из-за процедуры вскрытия, обязательной в случаях неестественной смерти. Джулия послала цветы и от своего имени, и от «Эксель филмз». Она пыталась внушить себе, что этого достаточно, что больше ничего от нее не ожидают, хотя знала, что это неправда. Ее угнетала мысль о. том, что она должна быть на похоронах, смотреть в глаза друзьям и близким погибшего. Ей и раньше тяжело было присутствовать на похоронах, и она была не уверена, хватит ли у нее духу появиться на этих. Наконец, она решила, что самое неприятное — это постоянно беспокоиться по данному поводу. Ко времени ленча она так ничего и не сделала, бросила ручку и, выйдя из офиса, направилась в мотель.

На похороны Джулия одела темно-синее платье и шляпу с широкими полями. Но, стоя в задних рядах присутствующих во время мессы, она почувствовала, что слишком разоделась для такой скромной службы в старой викторианской часовне. По крайней мере, ей не пришлось входить туда в одиночестве. В последний момент к ней подошел Стэн и предложил сопровождать ее, за что она была ему очень благодарна.

На кладбище Джулия и. руководитель группы каскадеров стояли довольно далеко от зеленого навеса с рядами стульев и букетами гвоздик и хризантем, вянущих на жаре. Стэн хотел уйти сразу же после молитвы, когда одетые в траур люди начали расходиться, но Джулия намеревалась поступить иначе. Она дождалась, пока толпа Донны Лислет поредеет, а затем подошла к вдове каскадера.

— Примите мои соболезнования, — произнесла Джулия, касаясь руки женщины. Она едва взглянула на Рея Табэри, поддерживающего Донну, и старалась не смотреть на двух светловолосых мальчиков, один из которых, помладше, был на руках у Рея, а второй прижимался к своей матери. — Понимаю, это не поможет, но я говорю от всего сердца.

— Нет, — сказала Донна Лислет прерывающимся голосом; лицо ее было залито слезами, косметика размазалась. — Это не поможет.

Посмотрев на Рея, Джулия заметила, что вид у него был мрачный, кожа вокруг глаз натянулась, но голос прозвучал на удивление мягко:

— Мисс Буллард нельзя обвинять. Пол знал, на что шел.

Донна взглянула на него, в ее темных глазах можно было прочесть обвинение. Они встретились взглядами, и оба опустили глаза. Потом она вздохнула и снова повернулась к Джулии:

— Да, наверное, так. Я… благодарю вас, мисс Буллард.

Джулия уступила им дорогу. На сердце у нее была тяжесть, не проходившая уже несколько дней; казалось, ей стало бы полегче, если бы она сама обронила хоть слезинку. Глядя, как они шли к джипу «чероки» Рея, Джулия до глубины души была взволнована тем, как мужественно эти люди переживают свое горе.

Неожиданно ей показалось, что она подсматривает что-то очень интимное. Джулия отвела взгляд и посмотрела на кладбище с его надгробиями из мрамора и гранита, редкими для этой части Луизианы, на каменные кресты и вазы, покрытые мхом и напоминавшие о старых трагедиях и несчастьях. Время сгладило остроту их боли. Несомненно, оно также поступит и со смертью Пола Лислета. Когда-нибудь.

— Вот ты где, — проговорила тетя Тин за ее спиной. — Где ты прячешься, я спрашиваю? Я ожидаю тебя со дня на день.

Джулия обернулась, заставив себя улыбнуться.

— Правда? Я не была уверена, что наша договоренность остается в силе после того, что случилось, и сомневалась, захочет ли ваш племянник видеть меня поблизости.

— Рей? Что он может сказать, спрашиваю я тебя? Конечно, он не будет возражать. Так ты приедешь сегодня вечером? Я проветрила твою комнату еще четыре дня назад и постелила чистые простыни, пахнущие лавандой, как учила меня еще моя тетушка. Рей проверил кондиционер и сказал, что все в порядке. Я ожидаю тебя к обеду, не позже; мой сосед принес мне отличных креветок этим утром, и я сделаю большой обед, хватит, чтобы отнести и Донне.

Джулия согласилась — ей больше ничего не оставалось делать перед лицом такого решительного гостеприимства. И она была благодарна. Спокойное отношение тети Тин к случившемуся, ее приглашение, показывающее, что жизнь с ее человеческими заботами продолжается, — все это утешало. Неужели тетя Тин видит, как Джулия нуждается в ней, или это было в характере пожилой женщины: быть практичной и доброй.

Когда вечером Джулия прибыла к тете Тин, Рея дома не было. Тетушка помогла ей отнести чемоданы и портативный компьютер, коробки с вещами, которые она привезла с собой, чтобы жизнь ее здесь была удобной. Пообещав Джули бокал вина на галерее, когда та будет готова, пожилая женщина оставила ее распаковываться и обживать новое место.

Комната, предоставленная Джулии, была большой и просторной, с узкими стеклянными дверьми, выходившими на заднюю галерею. Кроме того, в комнате было еще несколько окон и дверь, ведущая в гостиную. Дом, построенный в типичном французском деревенском стиле, не имел коридоров, не считая передней и задней галерей, так что все комнаты сообщались, что рождало милое и какое-то интимное чувство. Комната Джулии находилась рядом со столовой и бывшей спальной, но теперь переделанной в современную кухню. Тетя Тин жила в правом крыле, поэтому у них с Джулией была общая маленькая ванная. В центре дома находился зал, около него — комната Рея. В конце одной из галерей была лестница, ведущая на мансарду.

Обстановка в комнате Джулии была скромной. Кровать из розового дерева, гардероб из того же материала с вделанным в дверцу зеркалом. Покрывало, валик и наволочки подушек были из накрахмаленного белого хлопкового материала, сшитые явно вручную. Над кроватью висели распятье из слоновой кости и еще несколько картинок в овальных рамках. Пол из широких кедровых досок был покрыт старыми ковриками в голубых, розовых и зеленых тонах, поблекших от времени.

Ванная комната тоже была немного старомодной. Сама ванна стояла на ножках в виде когтистых лап, у комода была деревянная крышка, а раковина установлена на старинной тумбочке с керамическими ручками на дверцах и крутящимся зеркалом над нею. Полотенца, однако, были толстые, и горячей воды предостаточно.