Глава четырнадцатая

Крессида

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он был рукотворным. Глубокое рычание мотоциклов, проносящихся группой по улицам Энтранс, стало знакомым, и теперь я узнала этот звук, когда он обрушился на фасад моего дома.

Я вскочила с кровати, не обращая внимания на свою красивую ночную рубашку с узором из роз, и подлетела к окну, чтобы отодвинуть занавеску, как раз вовремя, чтобы увидеть, как по крайней мере десять мотоциклов катятся по моей крутой подъездной дорожке. Я сразу же заметила золотистую белокурую голову человека, ответственного за мое грубое пробуждение.

Не думая, я распахнула старое окно и высунулась наружу, чтобы крикнуть:

— Кинг Кайл Гарро, что, черт возьми, ты делаешь, когда приводишь эту шпану в мой дом на рассвете в субботу?

Он продолжал отмахиваться от своего мотоцикла и игнорировал меня, пока огромный белый грузовик спускался по дороге. Я наблюдала, как он направил его к единственному оставшемуся месту для парковки перед домом, на старой клумбе, которая теперь была просто сухой грязью.

— Кинг! — снова позвала я.

— Подожди секунду, детка. — отозвался он, не оборачиваясь.

— Я не твоя детка, я твой учитель. — крикнула я ему.

Несколько мужчин захихикали, но в остальном все меня игнорировали.

Как только грузовик был припаркован, мужчины сгрудились вокруг него, вытаскивая из кабины инструменты, ведра и тяжелое оборудование. Большинство мужчин «Падших» были одеты в стриженые костюмы, но многие из них были без рубашек, а некоторые даже сняли пиджаки, чтобы показать поношенные, грязные футболки поверх старых джинсов и спортивных шорт. 

— Какого хрена вы делаете? — снова позвала я, настолько взбешенная и растерянная, что даже не покраснела от проклятия.

— Почему бы тебе не спуститься и не выяснить это? — крикнул Кинг, наконец-то повернувшись лицом ко мне, высунувшемуся из окна. — Но прежде чем ты это сделаешь, оденься, ладно? Моим братьям не нужно видеть, как чертовски мило ты выглядишь в этой ночнушке.

— Может, это побудит нас работать усерднее? — предложил Нова.

Кинг ударил своего друга по затылку, но я высунулась из окна, внезапно осознав, как много кожи я обнажила перед всеми парнями на улице. Я бросилась к шкафу, надела старые джинсы, которые давно переделала в шорты, и одну из своих книжных футболок, с обложкой «Великого Гэтсби» спереди. Я бросилась в ванную, посмотрела на свои опухшие от сна глаза и взъерошенные каштановые волны, но решила, что у меня нет времени ни на что, кроме как закрепить волосы лавандовой банданой, обернутой вокруг макушки.

— Кинг — позвала я еще до того, как полностью открыла входную дверь.

— Да, детка?

Я резко остановилась, наблюдая, как он выносит из грузовика огромный мешок с землей и высыпает его на растущую кучу рядом с моим двором. Четверо байкеров последовали за ним, а остальные исчезли.

— Остальные сзади. Сказал им закончить с прополкой, чтобы мы могли перейти к серьезным вещам. — сказал Кинг, опуская мешок и направляясь ко мне.

Я стояла в оцепенении, когда он наклонился и поцеловал меня в щеку.

От него пахло бельем и потным, трудолюбивым мужчиной. Мои колени подкосились, но усилием воли я осталась стоять, а не нырнула в его объятия.

— Что ты здесь делаешь? — сказала я вместо этого.

Он склонил голову набок.

— Что ты имеешь в виду?

— Что. Ты. Здесь. Делаешь.?

— Детка — сказал он, нахмурившись. — Тебе нужна была помощь с твоим двором, да? Я привел своих братьев. Мы проведем утро, работая над ним, а ты вознаградишь нас, приготовив немного свинины, о которой всегда говорит Рейнбоу Ли.

— Кинг, — начала я, в моем голосе звучали недоверие и благоговение. — Я даже не собираюсь спрашивать, откуда ты знаешь о моей свинине. Но ты мой студент, а не парень. Ты не можешь просто быть у меня дома и уж точно не можешь приводить сюда членов банды!

Он нахмурился еще сильнее.

— Точно. Позволь мне прояснить ситуацию. Мои братья пришли помочь тебе с работой во дворе, потому что они хотят помочь тебе, а ты называешь их гребаными членами банды? Какого черта, Кресс?

Стыд залил мой гнев, как ведро холодной воды.

— Прости. Я не хотел этого, я просто...

— Заткнись, я не закончил. — прорычал Кинг, подойдя ко мне вплотную, чтобы наклониться к моему лицу. Единственное, что удерживало его позу от полной угрозы, это рука, которая нашла путь к моей шее, под моими волосами. Я поняла, что он делал это, когда хотел соединиться со мной, когда ему нужно было уверить нас обоих, что я принадлежу ему. Меня пугало, как сильно мне это нравилось. И как сильно я в этом нуждалась.

Он твой гребаный студент, Крессида, напомнила себе взрослая, уважаемая и нравственная часть меня.

А еще он чертовски горяч, когда он такой, — напомнила себе другая сторона, более темная, девиантная, которая всегда жила глубоко внутри меня, но неуклонно пробиралась все ближе и ближе к поверхности моего существа.

— Во-вторых, ты права. Я не твой гребаный парень. У детей есть девушки и парни. Идиоты позволяют своим женщинам ходить невостребованными, защищенными гребаной надеждой и молитвой, потому что они не дают своим женщинам почувствовать себя собственницами, заветными, как высший приз. Нет, я твой мужчина, детка. Ебаный мужик, который видит, как ты с трудом сводишь концы с концами из-за своего придурка — бывшего мужа, и зовет своих братьев, чтобы помочь ей, хотя знает, что они будут драть его за то, что он пиздит. Я твой ебаный мужик, потому что мне нравится быть им для тебя. Теперь, ты меня слышишь?

Мое дыхание вырывалось в клочке воздуха между нами. Его слова заводили меня, как игрушку, готовую пружинить дальше, не задумываясь о последствиях. Я попыталась придумать все причины, по которым я не могу позволить этому мужчине быть моим мужчиной, и первая, которая пришла мне на ум, была, по глупости, та, с которой я согласилась.

— Ты не можешь быть моим мужчиной, потому что ты еще мальчик. Тебе восемнадцать, Кинг.

Несмотря на то, что его глаза были бледными, как солнечный свет на льду, они были вечно приветливыми. Он был счастливым, общительным парнем с врожденной харизмой и богатым обаянием, парнем, который любил жизнь и вообще был в восторге от того, что живет ею. Поэтому я с ужасом наблюдала, как из этих глаз уходит вся теплота.

Его рука на моей шее сжалась почти до боли.

— Мне нужно работать, поэтому я собираюсь игнорировать твои попытки вывести меня из себя до тех пор, пока ребята не уйдут, и я смогу показать тебе, какой я охуенный мужчина.

Я болезненно сглотнула, увидев отвратительный упрек в его глазах, когда он отстранился от меня, уже выкрикивая приказы мужчинам.

— Этого мальчишку очень трудно вывести из себя, но, похоже, тебе это удалось. — раздался сзади меня глубокий гул знакомого голоса, и я, даже не обернувшись, поняла, что там стоит Зевс Гарро.

Он выглядел таким же огромным и опасным, как и всегда, слишком горячим для всех, даже более горячим, чем его сын, если вам нравится мужчина, который выглядит так, будто может буквально и легко убить когото голыми руками.

В отличие от других парней, он по- прежнему опирался на свой мотоцикл, носил свою кожаную куртку, курил сигарету так, что это говорило о том, что он знает, как заниматься любовью с женщиной, и, наоборот, что ему наплевать на ваше мнение о его раковой палочке.

Тем не менее, я сказала:

— Курение тебя убьёт.

Поскольку я искала это, я увидела вспышку юмора в его глазах, почти такого же цвета, как у его сына, но скорее серебристых, чем бледно-голубых.

— Может быть, не так уж и удивительно, что ты его бесишь. — поправил он.

Я беспомощно пожала плечами и подошла к его мотоциклу, чтобы вместе с ним опереться на огромное металлическое чудовище. Было что-то такое в отце Кинга, в человеке, сама поза которого смела любого, кто посмел бы с ним возиться, что странно успокаивало меня. Я знала, что я ему не интересена, что он не осуждает меня за то, что я вожделею его сына, что у меня уродливый двор или испорченный брак. Зевсу Гарро было наплевать на всех, пока он сам этого не делал, а потом ему было все равно, кто ты и что ты когда-то сделал.

У меня было чувство, что я отношусь к последней категории, и от этого мне становилось тепло внутри, как никогда не было приятно угождать родителям, чтобы сохранить их расположение, или подчиняться Уильяму, потому что это был мой долг как его жены.

Зевс протянул мне влажный кончик своей сигареты. Когда я с сомнением подняла брови, он дернул плечом и сказал:

— Невозможно ненавидеть наркотики, если ты их никогда не пробовал.

Я посмотрела на него и подумала о том, что никогда не принимала наркотики, даже не курила косяк, никогда не занималась сексом на публике, не крала зажигалку на заправке и не целовалась с незнакомцем. Я думала о том, что ушла от Уильяма, чтобы наконец-то жить, чтобы позволить темной мне наконец-то дышать, а я едва это сделала.

Я взяла сигарету и поднесла ее к губам, сделав крошечную затяжку. Зевс наблюдал за мной, его губы уже скривились, прежде чем я начала кашлять, словно мои легкие были в огне. Он глубокомысленно хихикал, похлопывая меня по спине мясистой лапой.

— Не для всех — признал он.

— Ты, — сказала я между приступами кашля, — знал, что мне это не понравится.

— Женщина, я многого не знаю, и большинство из того, что я узнал, я узнал, попробовав. Это самый чистый способ прожить жизнь.

— Почему бы тебе не заняться байкерским мародерством, а я займусь обучением. — посоветовала я, бросая сигарету на землю, чтобы потоптаться по ней своим ярко-розовым шлепанцем.

Когда я закончила, я уставилась на Зевса, нахально вскинув подбородок.

Он разразился смехом, откинув голову назад, как это делал Кинг, обнажив свое толстое, красиво обтянутое шнуром горло. Я была потрясен молчанием от великолепия этого человека и от привилегии видеть его смех.