— Да, как я уже сказал, это кусок дерьма. Но некоторые ребята помогли мне в свободное время, и теперь она, блять, мурлычет, детка.

— Это здорово, Кинг. Надеюсь, ты сможешь получить за нее хорошую цену.

— О чем ты, блять, говоришь? — потребовал он, заняв ту же позицию, что и я, но с гораздо большим фактором запугивания. Мы стояли лицом к лицу, скрестив руки и расставив ноги, как моряки на скалах.

— Я же сказала тебе, я не могу позволить себе пластическую операцию, которую ты сделал Бетти Сью! Ты знал это, поэтому я не понимаю, почему ты счел нужным действовать у меня за спиной, на несколько недель лишить меня единственного средства передвижения и вылить тысячи долларов из моих несуществующих денег на мою машину. — Я забыла о наших зрителях, хотя они столпились ближе, и мой голос повысился почти до крика.

— И я сказал тебе, что не могу допустить, чтобы моя женщина ездила на куске дерьма. — ответил Кинг, голос крутого байкера в полную силу. — И если ты хоть на одну гребаную секунду попытаешься поспорить со мной о том, что ты моя женщина, Кресс, я клянусь гребаным Христом, что возьму тебя на капоте этой гребаной машины, чтобы доказать это.

Эта мысль вызвала у меня дрожь во всем теле, но я проигнорировала ее, чтобы продолжить.

— Ты вдруг стал настолько поверхностным, что тебя волнует, как выглядит моя машина?

Низкий рык вырвался из глубины его горла, прежде чем он взорвался.

— Это гребаная смертельная ловушка, Крессида! Если ты хочешь, чтобы я смирился с тем, что ты водишь эту гребаную смертельную ловушку, тогда ты ненормальная.

— А ты ненормальный за то, что полностью изменил мою машину, не поговорив со мной об этом. Ты должен был сделать ей долбаный техосмотр, ради всего святого, Кинг. Теперь я даже не могу ее узнать. — Это была правда.

Бетти Сью выглядела совершенно новой, с блестящей краской и этими крутыми колесными дисками, которые крутятся в противоположную сторону, когда вы ведете машину.

Вообще-то, глядя на нее, она выглядела довольно круто.

— Я хотел сделать для тебя что-нибудь приятное. Если ты скажешь, что я должен получать твою подпись каждый раз, когда я хочу сделать для тебя что-то приятное, Кресс, ты поймешь, что я ни хрена этого не сделаю.

Я перевела взгляд на стоящего передо мной парня и поняла, что задела его чувства. Его граненые стеклянные скулы раскраснелись от ярости, поза была жесткой — байкер на войне, но в этих ледяных глазах пролегли жесткие линии боли.

Мой желудок сжался, когда невидимый кулак ненависти к себе ударил по нему.

— Кинг, — тихо пробормотала я. — Прости, я не имела в виду, что мне неприятен этот жест. Это самое приятное, что кто-либо, когда-либо делал для меня. Это только одна из многих вещей, которые ты сделал, чтобы сделать меня счастливой за последние несколько недель, и я не хотела бросать это тебе в лицо вот так. — Я подалась вперед, пытаясь положить свою руку на его скрещенные руки, но он отодвинулся назад вне досягаемости. Это движение пронзило меня насквозь и усугубилось, когда я услышала женский смех позади себя.

— Я отреагировала инстинктивно. — спокойно продолжила я. — Для меня важно самой платить за свои покупки. Мужчины покупали мои вещи почти всю мою жизнь. Это нечто большее; я не хочу чувствовать себя обязанной тебе, и я не хочу, чтобы ты чувствовал, что должен собирать мое дерьмо за меня.

— Ты еще не поняла этого, ты сумасшедшая, но мне нравится разгребать твое дерьмо за тебя. — пробормотал Кинг. — Я тоже этого не понял, но ты оставила все это дерьмо Степфордской домохозяйки и вошла в мой мир. А в этом мире мужчины заботятся о своих гребаных женщинах, потому что это их долг и гребаное удовольствие, независимо от того, нуждаются эти женщины в защите или нет. Если есть что-то, что тебе нужно, Королева, твой Король обеспечивает это для тебя. Тебе это не нравится, тебе нужно к этому привыкнуть.

Это была не самая приятная его речь на сегодняшний день и даже не самая красноречивая, но было что-то такое в том, что он стоял посреди байкеров на их территории со своим однодневным Кингом, что сделало его слова особенно пронзительными. Он познакомил меня с этим миром, я невольно уже стала его частью, и только сейчас я осознанно столкнулась с этой реальностью.

Что касается женоненавистнического поведения байкеров, философия Кинга была не так уж плоха.

Я сказала ему об этом, тихо, специально для него.

Я искала это, поэтому увидела вспышку юмора, прежде чем его глаза снова затуманились.

— Опоздаю в школу. Ключи в замке зажигания. Собирался поехать с тобой, но думаю, лучше я догоню тебя позже. — сказал он.

— Кинг. — попыталась я снова.

Но он уже пронесся мимо меня, его плечо ударило меня по руке, как выстрел. Я отшатнулась назад от боли, вызванной откровенным отстранением, и смотрела, как он забирается на свой мотоцикл, дважды заводит двигатель и с громким звуком выезжает с парковки.

— Минет. — сказал Скелл, внезапно оказавшись перед моими невидящими глазами, когда я смотрела вслед Кингу.

Я не разговаривала с латинским байкером с того дня, когда оставила свою машину и он назвал меня куском задницы.

— Прости?

— Предложи ему минет. Он скоро простит тебя, как только твой рот обхватит его член. Во-первых, не стоит драться с сучкой, когда ее зубы так близко к твоему члену. И действительно, ни один мужчина не может злиться на женщину, когда его член у нее во рту.

Я моргнула.

— Подумай об этом, — предложил он и дружески похлопал меня по спине, прежде чем отправиться вслед за остальными.

Кинг почти не разговаривал на уроке истории на третьем уроке и посмотрел на меня всего три раза. Наша ссора мучила меня весь день, особенно потому, что я возила Бетти Сью 2.0 в школу, и она была просто мечтой. Сиденья были отделаны бледно-розовой кожей, которая сочеталась с розово-золотыми акцентами на приборной панели и рычаге переключения передач. Это могло бы быть дрянным, но это было так совершенно стильно и именно то, что я бы хотела, если бы когда-нибудь задумалась о «прокачке» своей машины.

Итак, я решила последовать совету Скелла.

Сначала, прямо перед уроком английского языка IB с Кингом на шестом уроке в тот день, я пошла в уборную и сняла трусики. Затем я изменила план урока так, чтобы половина учеников пошла в библиотеку работать над своими итоговыми работами по «Потерянному раю», а остальные остались в классе, чтобы потренироваться со мной в устных презентациях один на один в рамках подготовки к устным экзаменам IB.

Я заставила Кинга идти первым. Он едва обратил на меня внимание, когда шла к стулу, который я поставила напротив своего между столом и доской. Я не возражала.

Остальные дети, спокойно работавшие на своих ноутбуках в ожидании, не поднимали глаз, пока Кинг начинал свою презентацию.

Она была превосходной, но, конечно, он был великолепен от природы и получал одни пятерки на всех уроках, а одним из преимуществ быть любовником учительницы английского языка была возможность практиковаться в презентации с ней в постели.

Я подождала, пока он затянется примерно на минуту, и раздвинула ноги по обе стороны широкого письменного стула. Кинг почувствовал движение, его глаза метнулись вверх, прежде чем он смог поймать себя. Я почувствовала поклевку и притянула его к себе, откинув большим пальцем свободную юбку, чтобы он мог видеть верхнюю часть моих черных кружевных чулок и мою голую киску.

Он не сдвинулся ни на дюйм, но резкий вдох воздуха сквозь зубы выдал его.

Когда он снова заговорил, я провела руками по внутренней стороне бедер, дразня нас обоих, хотя я уже была мокрой.

— Сатана — трагический герой «Потерянного рая», — произнес Кинг, когда я погрузила два пальца внутрь себя, вытянула из них свои соки и накрасила ими свой клитор. — Он, несомненно, харизматичен, именно так он воодушевляет падших ангелов продолжать восставать против так называемой тирании Бога даже после их адского поражения в Ангельской войне, и он хитер, главным примером чего является его манипуляция Евой с ее яблоком. Его уверенность в этих способностях как раз и делает его слабым. Его гордость — это его гамартия, то есть она ведет к его окончательному изгнанию. — Его голос был хриплым, а дыхание неровным, пока я продолжала ласкать себя для него, плохо скрытая лишь моей партой от множества студентов. Это было нервирующее зрелище, которое заставляло кровь бурлить в моем теле. Моя кожа была слишком натянута, глазам было жарко, а дыхание было шумным. Волнение от того, что меня поймали, было приятным, но еще приятнее было осознавать, что я затронула его, и еще приятнее, когда он наклонился вперед, положив предплечья на колени, чтобы пристально посмотреть на сцену между моих бедер.

— Ирония в том, — продолжал он, — что читатель может сопереживать Сатане так, как не может Богу. Он — «множественность смыслов», «многогранное» присутствие, которое говорит о сложности основной человеческой природы. Ни один человек не является добрым или злым, и парадоксальным образом Сатана, персонаж, который традиционно должен воплощать все плохое в мире, является иллюстрацией того, насколько естественно быть в конфликте с обоими, воплощать оба. — Он сделал паузу, протянул руку, чтобы взять мой скользкий клитор между костяшками переднего и среднего пальцев и сильно сжал. Моя голова откинулась на сиденье, а он продолжал говорить, его голос заглушал все звуки, которые я подавляла, пока пережидала свой оргазм.

Я не отрывала глаз от его глаз, когда они впивались в меня обещанием, грязной подразумеваемой клятвой трахнуть меня позже его языком, зубами и руками, но, возможно, не членом, потому что я не заслужила этого после сегодняшнего утра. Мне хотелось стонать, но вместо этого я растроганно улыбнулась ему.

Он слегка поправил свои форменные брюки, откинулся на спинку кресла, засунул две костяшки пальцев в рот, чтобы отсосать мою сперму, и встал, чтобы вернуться на свое место, закончив с презентацией и со мной.