ГЛАВА 30

Память о моих умерших родителях окружает меня, когда я осматриваю огромную гостиную, вероятно, место, где они проводили большую часть своего времени. Я сижу на том же самом месте с тех пор, как прошлой ночью ушел Карвер, и, кажется, не могу уложить это в голове.

Я не Уинтер без фамилии, чьи родители погибли в пожаре.

Я Элоди Рэйвенвуд, дочь Эндрю и Лондон Рэйвенвуд, которые были жестоко убиты мужчинами и женщинами престижного тайного общества, которое с такой гордостью основал мой дед. Убиты мужчинами и женщинами, замаскированными под друзей. И посмотрите на меня сейчас.

Интересно, они смотрят на меня сверху вниз? Интересно, что они думают обо мне? Конечно, они не могли бы гордиться тем, кто я есть. Такие люди воротили бы нос от таких бедняг, как я.

Просто здорово. Я наконец нашла своих родителей и уже получила их неодобрение.

Я встаю с дивана и иду на кухню, качая головой, когда вспоминаю, что в последний раз, когда я сюда заходила, она была полностью укомплектована. Мальчики, должно быть, подготовили ее и подготовили к работе, как только мне исполнится восемнадцать. Эти придурки. 25 февраля было почти месяц назад. Мне должны были рассказать секрет, как только я оказалась здесь. Я могла бы избежать всей этой истории с Сэмом и, черт возьми, избежала бы убийства человека.

Приготовив что-то на обед и почти не съев ни кусочка, я оказываюсь наверху в главной спальне, сижу на полу массивной гардеробной, которая больше моей спальни, в дерьме Курта и Ирэн. Этот шкаф — одно из немногих мест во всем доме, которое может дать мне представление о том, какими людьми были мои родители.

Вся их одежда все еще здесь, восемнадцать лет спустя, и я ловлю себя на том, что принимаю все это — дорогие дизайнерские платья, безупречные костюмы, туфли, — Ролексы, украшения. Это невероятно, такого я никогда раньше не видела. Должно быть, они прожили удивительно гламурную жизнь, которую им не удалось придержать, чтобы поделиться со мной. Хотя одно можно сказать наверняка, судя по одежде, которую они носили, я осмелюсь сказать, что мы, вероятно, несколько раз столкнулись бы головами, и я могу гарантировать, что они не одобрили бы мой... стилистический выбор.

Выглянув из-за двери шкафа, я замечаю их спальню, и меня начинают захлестывать эмоции. Здесь они отдыхали по ночам, где делились частными беседами, где я… э-э-э, нет. Я не хочу об этом думать.

Я поднимаюсь с пола и, выходя из главной спальни, слышу тихий стук закрывающейся входной двери. Я делаю паузу, мое сердце начинает бешено колотиться. Кто, черт возьми, это будет? Понимая, что это, скорее всего, один из четырех придурков с улицы, мое дикое сердце начинает успокаиваться, и я прислушиваюсь, осторожно возвращаясь к парадной лестнице.

— Эй, Уинтер? — Круз кричит на весь дом с кокетливым приглашением. — Где твоя сладкая задница?

Ухмылка расползается по моему лицу, когда я вспоминаю день, который мы провели вместе с Кингом, и соглашение, которое мы заключили, чтобы позволить этой штуке работать.

— Наверху, — отвечаю я, прислушиваясь к его мягким шагам, пока он идет по дому.

Я добираюсь до лестницы и мгновенно спускаюсь по ней, останавливаясь на полпути, когда вижу приближающегося Круза, наслаждающегося всей красотой своего прекрасного тела. Он действительно произведение искусства, все четверо.

— Я могу тебе помочь? — спрашиваю я, снова медленно набирая темп и спускаясь по лестнице со скоростью улитки.

Круз заинтригованно приподнимает бровь, наблюдая за каждым моим шагом.

— Ты можешь поторопиться и тащи свою задницу сюда, чтобы я мог убедиться, что с тобой все в порядке.

— Хорошо? — я спрашиваю. — Почему, черт возьми, я не в порядке?

Взгляд Круза напрягается, и в его глазах появляется вспышка беспокойства, прежде чем она тут же исчезает.

— Карвер рассказал нам о вашей ночи, и ты знаешь… — говорит он, указывая на массивное фойе. — Я уверен, что этого было много, чтобы принять.

— Преуменьшение года, — ворчу я, достигая нижней ступеньки и направляясь прямо в его объятия. Его руки падают на мою талию, когда он смотрит вниз и встречается со мной взглядом. — Вы должны были сказать мне, как только я появилась здесь. Нет… — я осеклась. — Вы должны были сказать мне много лет назад вместо того, чтобы позволить мне попасть в приемную систему. Я всегда чувствовала себя потерянной, никогда не зная, кто я такая. Вы, ребята, могли бы что-нибудь с этим сделать.

— Поверь мне, я знаю, — говорит он мне, водя большими пальцами по моей коже. — Я тоже не в восторге от всей ситуации. Я хотел сказать тебе, но это было не мое дело, даже Карвер не должен был делиться этим с тобой прошлой ночью, и я не сомневаюсь, что ему надерут задницу за то, что признался.

Мои губы стягиваются в тонкую линию.

— Что? Ты надеешься, что я встану на четвереньки и поцелую ноги Карверу за то, что он нарушил правила ради меня? Получите хрен. Я не собираюсь боготворить его за то, что он сказал мне что-то, о чем вы все должны были быть честными с самого начала. Конечно, я благодарна за то, что наконец-то узнала, но я немного зла.

— Я знаю, детка, и нет. Никто не ожидает, что ты пойдешь и поцелуешь его ноги за то, что он тебе рассказал. Ты совершенно права. Династия не должна была помещать тебя в приемную семью. Ты должна была быть здесь все это время, прямо здесь, со мной. Ты одна из нас.

Я тяжело вздыхаю и опускаю задницу на нижнюю ступеньку.

— Просто… я не знаю. Этого слишком много, чтобы принять. Двенадцать часов назад я была бедной сиротой с дерьмовой жизнью, и вдруг у меня есть целый мир, о существовании которого я никогда не знала, и я наконец-то принадлежу чему-то. Я никогда и нигде не принадлежала.

Круз опускается рядом со мной и тут же сажает меня к себе на колени.

— Тебе всегда здесь было место, — бормочет он, обвивая рукой мою шею, и его глаза впиваются в мои. — Ты просто никогда об этом не знала.

Он притягивает меня к себе, пока мой лоб не упирается в его. Проходит такт, прежде чем он поднимает подбородок и мягко касается моих губ своими.

— Ты так и не сказала мне, в порядке ли ты.

— Кажется, я избегала вопроса.

Круз только кивает, читая меня как книгу и чувствуя, что я не готова говорить об этом.

— Что тебе нужно от меня? — бормочет он, его взгляд впивается в мой, наполненный силой, с которой я не могу справиться.

— Мне просто нужно, чтобы ты помог мне забыть.

— Считай, что дело сделано.

И вот так его губы крепче прижимаются к моим, проглатывая любой дальнейший разговор и стирая все последние мысли из моей головы. Все, что существует в этом мире, это он и то, как он касается моего тела.

Руки Круза блуждают по моей спине, опускаясь к моей заднице и крепко сжимая ее, пока я сажусь к нему на колени. Он перебрасывает мои волосы через плечо, освобождая мою шею, чтобы его губы могли спуститься вниз и забрать их себе.

Я чувствую, как его член твердеет подо мной, и я стону, когда он прижимается к моей киске, моя голова откидывается назад, а глаза закрываются от непреодолимого удовольствия.

Круз читает меня и скользит пальцами под мягкий материал моей укороченной майки, без усилий поднимая ее над моей головой, чтобы найти внизу мою обнаженную грудь. Его губы скользят вниз по моему плечу, мимо ключицы и по изгибу моей груди, пока мой сосок не втягивается в его рот. Его левая рука крепко обхватывает мою другую грудь, а правая проскальзывает за пояс моих хлопчатобумажных пижамных шорт, продвигаясь дальше, пока его рука не упирается в мою голую задницу. Он сжимает ее, и я почти кричу, потому что потребность становится слишком большой.

Желая ощутить его теплую кожу на своей, я рву его рубашку через голову и бросаю ее за спину, наплевав, куда она упадет. Мои руки обвивают его, и мои ногти мгновенно впиваются в напряженные, сильные мышцы под его кожей.

Круз хватает меня за подбородок и прижимает мои губы к его губам, пока мои бедра качаются взад-вперед по его жесткой длине. В его груди раздается урчание, и оно обращается прямо к дикой части моей души, искушая, дразня, мучая.

Я должна иметь его.

Откинувшись к нему на колени, я хватаю его за спортивные штаны и высвобождаю его тяжелый член из боксеров, со стоном, когда мои пальцы едва обхватывают его. Это будет хорошо, и трахни меня, я надеюсь, что это будет быстро.

Мой кулак блуждает вверх и вниз, чувствуя под пальцами толстые сердитые вены, когда мой большой палец кружит по его кончику, размазывая теплую капельку влаги, которая появляется под моим большим пальцем.

— Блядь, Уинтер. Мне нужно чувствовать ту тугую киску вокруг моего члена.

Я наклоняюсь к нему и прижимаюсь губами к его шее, дразня его так же, как он меня. Я понижаю голос до хриплого шепота, мучая его, толкаясь вперед и прижимаясь клитором к его члену, отчаянно желая, чтобы между нами не было пары хлопчатобумажных шортиков.

— Насколько сильно ты хочешь меня?

— Достаточно плохо, чтобы взять тебя под контроль и бросить твою задницу вниз, — говорит он, кладя руку на мою задницу, опускаясь и изгибаясь подо мной, пока не находит мое сочащееся ядро и не вводит два толстых пальца глубоко внутрь меня. Я отталкиваюсь от него, забирая все, что могу. — Я не гнушаюсь умолять, — рычит он, звук исходит из глубины его груди. — Позвольте мне нагнуть тебя и трахнуть так, как нужно.

Ебена мать.

Я качаю головой, упираюсь ногами в ступеньку и толкаюсь вверх, пока не оказываюсь над ним. Мои глаза впиваются в его закрытые глаза, и я мягко качаю бедрами, когда он смотрит на меня.

— Ты ждешь своей очереди.

Его ответное рычание говорит прямо о моей ноющей киске, и когда он зацепляет пальцами мои шорты и начинает тянуть их вниз по моим ногам, я вижу, как голод растет в его глазах.

Я снимаю шорты, но, прежде чем я успеваю опуститься на его член и скакать на нем, пока не закричу, его рука обвивает мое бедро, его прикосновение такое мягкое, но каким-то образом наполненное всей силой мира. Он перемещает мою ногу на несколько шагов вверх, пока мои ноги не раздвигаются, а его лицо прямо у моей плачущей киски.