- Ну, не были, - хмыкнул Витек. - И что с того? Он нас не приглашает, гад!

Толик оглянулся по сторонам и сообщил доверительно:

- У него дома не квартира, а музей. Картины на стенах, статуэтки всякие, канделябры какие-то, вазы китайские на полу вот такие! - он показал рукой размер на полтора метра от пола. - Я как увидал, обалдел!

- Подумаешь... - пожал плечами Витек. - Каждый сходит с ума по-своему.

- Да погоди ты... - оборвал его Толик. - У него и рыжья полно и всяких там брюликов-бирюликов! Все шкафы забиты. Я его, между нами говоря, грабануть хотел. Но потом раздумал. На кой мне это надо - на пулю нарываться. Если он узнает, кто его обчистил, то считай, уже не жилец.

Махров равнодушно слушал пьяную болтовню Толика. Эти сведения из личной жизни Груздя не грели душу. Грабить его он не собирался. Что это изменит? Валера вообще озвереет и начнет на всех бросаться, потом не остановишь. Да если ещё и узнает, чьих это рук дело. Тогда все, только за пушку держись.

- Я его музей посещать не собираюсь, - сказал он, отвернулся и стал смотреть на голых девочек, вертящихся вокруг шестов под интимную ненавязчивую музыку.

- Ну и правильно! На кой тебе это? - с сарказмом сказал Толик. Только учти, Сергеич, он ведь нас всех пасет.

- Как это пасет? - удивился Витек.

- А так! Пасет и все. Все наши дела фиксирует. И других авторитетов тоже. У него вся братва на учете. Сколько у кого дохода, с какой территории, какие кто дела проворачивают. Все записывает.

- И откуда он эти сведения берет, интересно? - уточнил Витек.

Толик хмыкнул и покачал головой, мол, нет ничего проще.

- А вот у пострадавших и берет! Ты, Сергеич, бизнесменов чистишь, а они потом Груздю докладывают, когда и насколько ты их раздел. Ты думаешь, никто не знает, что твой липовый банк - чистой воды пирамида? И Груздь это знает. У него на тебя, Сергеич, давно дело заведено. Свидетельские показания, финансовые документы, налоговые отчетности.

- Да что ты говоришь... - изумленно пробормотал Махров, чувствуя, как холодеет спина и подкатывает к горлу мерзкий горький комок. - Это он для прокуратуры досье составляет, что ли?

- Не знаю, для чего составляет, - пожал плечами Толик. - Может, книгу воспоминаний на пенсии писать будет. Если доживет, конечно.

- А ты что, этот его архив сам видел? - поинтересовался Витек.

- Ну да, видел! Он же не идиот - эти бумажки в столе держать. Мне про них Чекунь как-то по пьяни рассказывал. - Толик замолчал, увидев официанта, вертящегося рядом с их столиком, подождал, пока тот не ушел. - Слушай сюда! У него за одной из картин, не помню, какой, мне Чекунь показывал. То ли голая баба на ней, то ли жратва какая-то нарисована. Так вот, у него за этой картиной в стене сейф сделан. Вот в этом ящике он все и держит. У него там и бабки лежат на черный день: сотня зеленых штучек. Так что хватит на безбедную жизнь на долгие годы.

- Ну и что? - усмехнулся Махров. - Ты хотел в этот сейф залезть?

- Даже не собирался, - отмахнулся Толик. - У него и квартира на сигнализации, и сейф на сигнализации. Так что, в случае чего, его квартирку наша родная ментура защищать будет. Вот такие дела!

Махров задумался. Можно ли верить этой пьяной болтовне? Во всяком случае, она похожа на правду. Даже если часть его утверждений соответствует истине, тогда весь этот архив - самая настоящая компра. На него, Махрова. Если начнется война с Груздем, можно быть уверенным, что Валера не станет считаться с воровскими традициями, а возьмет и отнесет все в ментуру. Он ссучится за милую душу и будет сотрудничать не только с органами, но и с самим чертом, лишь бы свалить своего конкурента. Махров совершенно отчетливо понял, что он должен завладеть этими писюльками в самое ближайшее время. Иначе в любой момент они могут оказаться на столе у всеми любимого полковника Самохина. И тогда он, Махров, поедет далеко и надолго куда-нибудь в Карелию валить лес 25-килограммовой бензопилой "Дружба".

Есть, правда, маленькая неприятность - нужно забраться к нему в квартирку и вскрыть сейф. Но это не такая большая проблема, как может показаться на первый взгляд. Толковых взломщиков найти можно, ведь когда-то он был хорошо знаком с миром невидимых бойцов, предпочитающих работать по ночам и в отсутствие посторонних. В конце концов, можно и гастролера пригласить, который этого Груздя в глаза не видел, и ему по фигу, кто он такой, лишь бы хорошие бабки заплатили и живым отпустили. А там, ищи ветра... Ни одна собака не найдет, не то, что этот неповоротливый увалень Валера Груздь.

Махров засмеялся, что с ним бывало редко, и хлопнул Толика по плечу.

- Хорошие сведения ты нам сообщил, Толян. Только я не знаю пока, что мне с ними делать. Залезать к нему в сейф я не собираюсь. Не хватало ещё мне по хатам лазить. Но, все равно, за мной причитается.

- Да ладно! - отмахнулся Толик. - Если ты, Сергеич, Груздя свалишь, всем лучше будет. Этот жирный ублюдок все под себя гребет, ни с кем делиться не хочет. Вот мне бы вашу Люську к себе отволочь. Раз ты говоришь, Сергеич, что она тебе осточертела. Развлекусь с ней малость, а? Уж больно клевая телка. Я с такой ещё никогда не отдыхал.

- Договорились! - сказал Махров и поморщился. - Только смотри, она кобыла норовистая. Так брыкнет, что улетишь со своими яйцами. Будешь потом по врачам бегать.

- Ничего, как-нибудь объездим! - засмеялся Толик по прозвищу Твердый.

Глава 9

Ночью вокзальная жизнь замирает. Если на движении поездов ночное время никак не сказывается, то на передвижение пассажиров ночь оказывает угнетающее воздействие. Она просто валит всех с ног. Беготня прекращается, суета исчезает, переноска чемоданов с места на место временно откладывается до утра. Все, кого ночь застала в ожидании поезда, стремятся где-нибудь приткнуться и немного вздремнуть. Другого места, кроме как зал ожидания, для этого не найти. Там не предлагают двуспальных кроватей, но и на деревянной скамье можно вполне сносно отдохнуть. Для человека, не нашедшего на ночь приют, единственной надеждой остается зал ожидания. Правда, к ночи все свободные места заняты транзитниками, так что опоздавшие могут спокойно разместиться на своих чемоданах.