— Мама, можно я сегодня останусь дома?

— Лулу Белль, — сказала мама, подкатывая мяч к себе. — Ты же знаешь, что вся семья должна уйти.

— Но я болею, — сказала она, а затем закашлялась.

Мама встала, позволив мячу прокатиться мимо нее, пока она подходила к дочери. Она наклонилась и приложила тыльную сторону ладони к лысой и бесформенной голове Лулу.

— У тебя небольшой жар.

— Я же говорила тебе, — надулась она, когда на пол упала струйка слюны. — Ты никогда мне не веришь.

— Не то чтобы я не верила тебе, милая. Ты просто выглядела как обычно, играешь и все такое. Кроме того, я хотела, чтобы все увидели твое красивое новое платье.

Она снова закашляла.

Мама покачала головой.

— Отлично. Иди и скажи Лиз, что она должна остаться с тобой дома. Не могу оставить тебя наедине с нашими новыми гостями.

— Хорошо, мама!

Девочка побежала на другой конец комнаты и подняла мяч, с которым они играли. Лулу заметила, что некоторые швы разошлись, и ей придется попросить папу исправить это позже. Это был ее любимый мяч. На разноцветной загорелой коже были всевозможные узоры, надписи и рисунки по всей поверхности. Папа сказал, что всякий раз, когда у них будут новые гости, он будет прибавлять к балу.

Я люблю гостей.

— Мама?

— Да, Лулу Белль?

— Думаешь, папа рассердится, что я не пойду?

— О, милая. Вероятно, ему сейчас так весело, что я уверена, что будет все равно.

***

С приставленным к шее ножом Джефф вошел в темную комнату. Он даже не мог видеть стены, чтобы судить о ее размерах. Лезвие исчезло, когда парня швырнули на пол. Перед ним была старая, на вид железная, скоба, прикрепленная цепью к половице.

— Надень его на лодыжку, — сказал папа.

Его силуэт стоял перед единственным светом. В комнате не было окон.

— Чего вы хотите от нас? — спросил Джефф, схватив кандалы и застегнув их на лодыжке.

— О, каждый из нас хочет чего-то. Тебе не нужно беспокоиться о других. Тебе нужно побеспокоиться лишь о себе.

— Но моя девушка…

— Она с Лиз, которая позаботится о ней. И Лиз будет хорошо с ней обращаться.

— Итак, — сказал Джефф, оглядывая комнату и ожидая, пока его глаза привыкнут к темноте. Был странный запах, но он не мог его определить. — Чего ты тогда хочешь от меня?

Папа пошел направо и исчез в темноте. Джефф мог сказать по его шагам, что он ходил по кругу вокруг него.

— Сейчас я хочу рассказать тебе одну историю, — сказал он, снова появившись в дверях, чтобы снова исчезнуть.

Он должен знать комнату достаточно хорошо, чтобы ходить в темноте вот так.

— Моя семья владела этим домом в течение длительного времени. Я был своего рода смотрителем. За эти годы много чего произошло, пока я не получил его. Считаю, что все начиналось как обычный особняк, который вскоре превратился в плантацию рабов. Произошло восстание, и семья была убита. Дом был рожден смертью и кровопролитием. После этого государство приняло его в свои руки и превратило в туберкулезную больницу. И под больницей я подразумеваю, что это была в основном тюрьма для больных. Никто никогда не уходил. Они просто умирали и были кремированы в подвале. Все закончилось пожаром, который разбушевался во всем доме. К сожалению, в то время на окнах стояли решетки. Почти все погибли, что увеличило число погибших, заявленное домом.

Внутри, по большей части, все было выпотрошено и переделано. Однако внешние стены устояли. Этот дом нельзя было разрушить. Больница по-прежнему принадлежала государству, но с новыми правилами, установленными правительством, они решили избавиться от всей этой истории с туберкулезом и сделать полноценный психиатрический приют. Теперь стены были охвачены не только кровью и пламенем, но и мучительными криками тех, кто подвергался шоковой терапии, и тем, что, по мнению этих так называемых врачей, могло помочь пациентам. Опять же, это была тюрьма, из которой никто не выходил.

В конце конце, ее закрыли после того, как стало слишком много смертей. Пациенты продолжали убегать из своих камер и убивать опекунов. Дом остался пустовать, ожидая новой цели. Мы обеспечили его ею, когда сделали его собственным домом.

Папа появился на свету.

— Теперь у тебя тоже будет цель.

— Что ты имеешь в виду? — сказал Джефф.

Его глаза начали привыкать. Он мог разглядеть стороны комнаты там, где должны были быть стены. Это было приличное по площади пространство.

— Дом требователен. И он требует жертвы. Когда дому отказывают в крови, он сам забирает ее. Вот на какую территорию вы ступили.

«Он собирается убить меня. Этот мужик убьет меня, чтобы скормить гребаному дому».

— Ты выглядишь так, будто я сумасшедший. Может и так, но мы живем здесь долгое время без происшествий.

— Так ты собираешься убить меня?

— О, небеса, нет! Жертва не всегда означает смерть. Ею может быть жертва тела.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я читатель. Я изучал тех, кто был в прошлом, таких как Эд Гейн, и нынешних формовщиков плоти, таких как Бен Хьюз. Хотя я не художник — больше архитектор.

Папа протянул руку и щелкнул выключателем. Ослепленный на мгновение, Джефф наконец сфокусировал свой взгляд на стенах комнаты. К каждой были приколочены разные тела, которые разлагались с разной скоростью и пребывало совершенно точно не в своей первоначальной форме. Большинство из них едва напоминали людей. Их конечности были сломаны под странными углами, дабы вместить другое соседнее тело. Кожа выглядела так, будто ее стянули, натянули и соединили с чужим телом. Некоторые тела были просто костями.

— О, Господи...

— Хорошо, в конце концов, ты, вероятно, умрешь, но некоторые держатся какое-то время.

Папа подошел к стене слева, где также стоял небольшой столик. Он взял поднос, как в столовой, и встал у стены.

— Ты голоден, Фред?

Джефф отпрыгнул назад, когда одно из лиц на стене зашевелилось. Его рот открылся и застонал. Парень попытался отступить еще дальше, но цепь остановила его, когда он приблизился к противоположной стене. Тело мужчины имело форму буквы «Х», к его левой щеке была пришита плоть женского лица, а к правой — нога другого мужчины.

— Я приму это как согласие.

Папа взял ложку чего-то, похожего на яблочное пюре, и скормил это привязанному к стене человеку. Затем он взял бутылку с водой и соломинкой и поднес ее к губам.

— Хороший мальчик. Хороший мальчик. Кто-то еще голоден?

Со всех сторон к нему присоединились другие голоса. Джефф обернулся, наблюдая, как у разных тел открываются рты и глаза. Он отодвинулся к центру комнаты и заткнул уши, пытаясь заглушить звук их стонов.

— О, не будь таким, Джефф. У них красивые голоса. Они даже могут создать музыку. Смотри и слушай.

Папа поставил поднос. Он вытащил из кармана булавку и подошел к задней стене, где было живо еще несколько человек, соединенные вместе. Сначала он ткнул мужчину слева, затем мужчину посередине, а затем женщину в конце. Затем, как какой-то маньяк-музыкант, он начал беспорядочно тыкать в них, создавая мелодию из их стонов.

— Джефф, мальчик мой, за 100 баллов сможешь назвать эту мелодию? — спросил папа, обернувшись.

Джефф не мог говорить. Ему хотелось блевать. Он только покачал головой.

— Это была «The Wall» группы Пинк Флоид. Узнал? Потому что они просто другие... о, неважно.

— Зачем? Зачем ты это делаешь?

— Я уже говорил тебе зачем. Дом требует жертв. Эти мужчины и женщины отдали свои тела, чтобы сделать этот дом сильнее. Однажды у меня будет достаточно тел, чтобы покрыть каждую стену.

— Итак, значит, я буду частью... этого?

— Да, но не сейчас. В данный момент я немного занят, поэтому мне придется оставить тебя здесь ненадолго. Тебе стоит познакомиться со своей новой семьей, — он повернулся к входу. — Поначалу они немного застенчивы, но я уверен, что вы с ними поладите. Тудлс.

Папа щелкнул выключателем. Джефф наблюдал, как оставшийся свет исчез после закрытия двери, погрузив его во тьму.

— Стой! Не оставляй меня здесь!

Джефф посидел немного в тишине, затем они начали говорить.

— Убей меня, — сказал голос справа.

— И меня, — сказал голос позади него.

Другие присоединились, пока Джефф снова попытался заткнуть уши. В конце концов, скандирование «убей меня» превратилось в «убей нас».

— Убей нас.

— Убей.

— Пощади.