Глава 32

Джордж

Он резко дернулся и проснулся, мгновенно потянувшись к мечу, и первое, что было у него на уме, было — Кэтрин. Она стояла у окна, одетая в шалфейно-зеленое платье, которое носила в первый день пребывания в Торнтоне. Он никогда не забудет, как она впервые выходила из кареты и вошла в его дом. Она по-видимому исследовала современную ванную комнату, где он оставил все необходимы для нее предметы для ухода. Ее волосы были расчесаны и убраны в одну длинную косу, переброшенную через плечо.

Не повернувшись к нему, она сказала.

— Я хочу увидеть Джейн.

Отсутствие каких-либо эмоций в ее голосе очень беспокоило его. Она была холодной и более отдаленной, чем накануне вечером. Но он понимал, что должен быть терпелив к ней.

— Кэтрин, мне жать, но она ее уже давно нет в живых.

— Я знаю, но я хочу увидеть ее.

Конечно кладбище было самым последним местом, куда бы он ее привел, но он не стал с ней спорить. Каждый ее шаг контролировался в течении столетия одним большим, эгоистичным куском дерьма. Ей нужно было почувствовать свободу в принятии своих решений. И в данный момент Джорджу нужно было отступить.

Он прошел через комнату, но остановился, не заходя в ее личное пространство. Он протянул к ней руку и стал ждать, пока она примет решение. Отвернувшись от окна, Кэтрин уставилась на его руку, а затем подняла свои глаза и посмотрела на него. Ее глаза были все такого же прекрасного зеленого цвета, как он помнил, но теперь их красоту омрачали огромные темные круги под ними. А ее худое лицо с впалыми щеками, показывали, как мало она ела все эти годы. Джордж сдержал себя от комментария, что прежде ей необходимо плотно покушать, или от других подобных слов, которые могли ее обидеть. Он напомнил себе, что ей необходимо время и пространство.

Хоть он и готовился к тому, что примерно найдет у Дамаса в его доме, но он не ожидал, что его так будут душить переживания за нее в новом мире, в который она должна была вернуться. И единственное, что сейчас он мог для нее сделать, это просто надеяться на лучшее и выполнить ее просьбу.

— Хорошо, давай я помогу нам с перемещением, — сказал он.

Казалось, что она размышляет, могла ли она доверять ему, или возможно она не хотела просеиваться. В любом случае, она приняла его руку, чем ненадолго успокоило его изнывающую душу. Они просеялись на кладбище Кенсал-Грин. Отпустив ее руку, он прошел по гравийной дорожке и повернул влево, идя уже знакомым для него путем. Проходя мимо высоких каменных крестов и ангельских скульптур, он привел их в конец аллеи, где рос вязь скрывающий три могилы. Его золотые листья шуршали на ветру, а махровый лишайник рос на неаккуратных надгробиях вдоль этой части старых могил.

Джордж остановился перед надгробием Джейн, где была простая, но верная эпитафия. «Джейн Энн Лэнгли, 7 апреля 1809 года — 10 октября 1881. Любимая мать и жена». Кэтрин опустилась на колени и протянула руку к выграненному имени своей давно умершей подруги.

— Она вышла за Гэнри.

— Да. Они поженились в том же году, когда ты… в год, когда познакомились в Торнтоне.

— Она была счастлива?

— Да, безусловно.

— Я так рада, — сказала она с печалью и радостью в голосе.

— Я наблюдал за ними время от времени, просто, чтобы убедиться, что с ними все хорошо.

Кэтрин посмотрела на него, и он заметил, что е ее глазах стояли непролитые слезы.

— У нее была семья?

— Три сына.

Она рассмеялась, хотя в этом звуке было больше горя, чем радости.

— Бьюсь об заклад, она была безумно занята с ними.

— Так и было, по крайней мере, я так видел.

— Моя милая Джейн, — снова проведя пальцами по камню, сказала Кэтрин. — И я пропустила все это, — она коснулась лепестка одной из лилий, которые лежали на надгробии. — Кто-то все еще заботиться о ней.

— Да, годовщина ее смерти только что прошла. Я стараюсь приезжать раз в год, в годовщину ее смерти. Не хочу вызывать подозрения, так как один из правнуков приходит на ее день рождения.

— Цветы от тебя?

Он кивнул, прижимая руки к бокам, борясь с желанием подойти к ней ближе и обнять ее.

— Я приходил потому, что ты не могла.

— Понятно, — вставая на ноги, сказала она. Она была одета в свое старое повседневное платье, которое не подходило ни под эту эпоху, ни под такую погоду.

— Я… — сказал он нерешительно, так как не знал, останется ли она довольна его словами. — Я писал ей письма, от твоего имени.

Кэтрин резко остановилась и повернулась. Но не сказала ни слова, явно ожидая от Джорджа продолжение его слов.

— Я писал ей письма два раза в год. В них я говорил, что ты жива и здорова, но не можешь вернуться в Лондон по очевидным причинам. Обезглавленное тело Клайда было найдено в лесу той ночью. И хотя полицейские заявили, что он был разорван дикими животными, его смерть долго не давала всем покоя, особенно опираясь на то, что ты тоже пропала. Поэтому я создал этот вымысел ради тебя и Джен, позволяя ей думать, что ты в порядке и счастлива.

Кэтрин оставалась неподвижна, молча глядя на кладбище.

— Надеюсь, ты не обижаешься на это.

— Джейн знает мою руку. Она не поверила бы, что письмо от меня.

— Я накладывал иллюзию. Это срабатывало.

Она кивала, но осталась в стороне.

— Я не должен был этого делать? — он тихо спросил.

— Нет, не знаю, — уклончиво ответила она, снова дрожа от холода.

— Ты возьмешь мое пальто? — спросил он.

Она покачала головой.

— Можем мы вернуться в Торнтон, пожалуйста?

Она была такой вежливой, такой тихой, но он чувствовал гнев, ярость, мучения и горечь, кипящие под поверхностью.

— Все, что хочешь.

Он сделал это, проведя их через темноту, радуясь ее возвращению в свою безопасную гавань. Вернувшись в свою спальню, она заняла свое место у окна, наблюдая, как шиферно-серое небо скользит над головой. По ее позе он мог сказать, что она хочет побыть одна, но мысленно он не мог это сделать.

— Мне здесь не место, — сказала она так тихо, что он ее почти не слышал.

Он сделал шаг ближе, но не слишком близко.

— Я понимаю, что это должно быть трудно.

Она обернулась, ужас был написан в каждой линии ее лица.

— Ты не можешь этого понять, никто не сможет этого понять.

Он застыл.

— Ты права, я не могу, но…

— Мне больше нет места.

— Это твое место.

— В Торнтоне? Что? Как твоя жена? — Она хмыкнула и покачала головой. — Я разрушена, Джордж.

Он подошел ближе, ему нужно было отчаянно удержать ее. Она отступила.

— Ты не разрушена, — сказал он, в ярости от того, что она даже подумала о таком. — Кэтрин, — начал он более мягко. — Я люблю тебя.

Все еще покачивая головой, она сказала:

— Не люби меня. Не надо, Джордж. Я… то, что я сделала… — она закрыла глаза, как будто чтобы отрезать память, и ударила кулаками по бокам.

— Мне все равно, что ты сделала.

— Да, — сказала она, встречая его взгляд, она все еще полна ужасов прошлого века. — Я не подхожу для тебя. Я больше никому не подхожу.

— Позволь мне…

— Не подходи ближе, — она вытянула руку перед ним. — Пожалуйста.

То, как она умоляла, дрожа перед ним, как будто он пренебрегает ее желаниями и навязывает ей что-то, разъедало его сердце. Он остановился там, где стоял, и впервые за всю свою многовековую жизнь он понятия не имел, что делать и как помочь этой женщине, которую он любил больше, чем дыхание в собственных легких.

Она сглотнула и повернулась к ванной.

— Я хотела бы принять ванну.

— Тебе нужна помощь с …

— Я разберусь.

Прежде чем она прошла через дверь, Джордж не мог не положить свои собственные грехи к ее ногам.

— Я пытался. Я так старался. Это заняло слишком много времени. Мне так чертовски жаль. Я так чертовски сожалею.

Ее нежная рука лежала на дверной раме, когда она посмотрела через плечо.

— Нет. Я потерялась в тот момент, когда взяла карету обратно в Харрон-Хаус. В тот момент, когда я покинула Торнтон, моя судьба была решена.

— Прости меня, Кэтрин. Пожалуйста. — Он услышал слова побежденного человека.

Она грустно улыбнулась, слеза стекла по ее бледной щеке.

— Я не могу, — сказала она мягко. — Я не могу простить ни одного из нас.

Его сердце, которое он хранил для нее, окончательно треснуло и разбилось, когда она закрыла дверь.