Глава 25

Кэтрин

Время шло. Она не могла быть уверена сколько она уже здесь находится. Дни? Недели? Несмотря, на то что у нее в комнате было узкое окно, которое было скрыто за тяжелыми золотыми шторами, свет от них почти не менялся. Не было солнца, которое могло бы взойти и осветить этот преисподней мир. Единственный сверхъестественный свет окрашивал бескрайние леса в цвет фуксии, затем в фиолетовый, а затем в самый глубокий темно-синий, на протяжении всего дня. По крайней мере Кэтрин думала, что это был день. Она действительно не понимала здешнее движение времени.

Ее освобождали от цепей в уголке библиотеке раз в день, когда Лори приходила налить ей ванну и помочь привести себя в порядок. Дамас пришел в первый день после ее неудачной попытки побега. Тогда она бросила книгу ему в голову, он посмотрел на нее без всякого выражения, а затем тихо вышел из комнаты. С тех пор он не возвращался.

Его поведение озадачило ее. Она ожидала увидеть тирана, злодея, чудовище. Но то, что она видела вызывало недоумение.

Лори доставляла еду три раза в день, набор еды всегда состоял из прекрасного выбора жаренного мяса, ароматных овощей с травами, выпечки, хлеба с джемами, пирожных и обжигающе горячего чая. Все это напоминало ей о жизни, которую она оставила позади. Она представила, как Дамас ежедневно отправляется в мир людей за ее мирскими удобствами, чтобы попытаться сделать ее счастливой.

Она была несчастна. За гранью несчастья. Она могла разразиться приступами рыданий вообще без какой-либо на то причины. Она дергала цепочку до крови на запястье, зная, что не сможет ее разорвать. Манжета сжималась только сильнее, когда она пыталась сопротивляться. Когда это происходило, Лори промывала рану на запястье, надевая наручник на другую руку, который был прикреплен к ее кровати. Кэтрин боялась, что Дамас присоединиться к ней там. Но он так и не сделал это. Его вообще никогда не было в ее комнате, после того случая.

Кэтрин оставляла все подносы с едой нетронутыми до третьего дня. Она начала читать, чтобы скоротать время, потому что, казалось, оно утекало как вода, сквозь сито. Она читала экземпляр «Убеждения» Джейн Остин, чувствуя схожие грани с Энн Эллиот, которая была разлучена со своей любовья на долгие годы, когда он снова вернулся в ее жизнь. И после стольких лет их любовь осталась сильной и верной.

— Джордж придет за мной, — прошептала Кэтрин, взглянув на поднос с едой, когда у нее заурчало в животе. Это был момент, когда она решила жить, оставаться сильной и быть терпеливой.

Но день сменял день, а затем другой приходил ему на замену, а ничего не изменилось. Распорядок дней был один и тот же, пока она не потеряла счет дням, если вообще можно было считать это время днями. Никаких контактов, кроме как с Лори она не имела. Та же больше не смотрела на нее с сочувствием. Она так же, как и каждый день до этого приходила с подносом еды, помогала ей с ванной и одеждой, постоянно принося новое одеяние, после чего не сказав ни слова покидала ее покои. Она была похожа на призрака или сама Кэтрин все больше его напоминала.

Стоя перед длинным зеркалом, она любовалась новейшим платьем, лиф которого был расшит крошечными бутонами роз, с пышной юбкой. Очевидно Дамас подбирал для нее гардероб, отправляясь в Лондон, возможно, даже к ее собственной портнихе, насколько она могла это предположить.

Глядя на свое отражение, она пожалела, что не готовится к балу, так как она сильно похудела и была очень бледна. Она так мечтала спуститься к экипажу, который увезет ее подальше от сюда. В ее воображении возникли звуки оркестра, ведущего танцоров в вальсе.

Вальс.

Джордж.

Она снова зарыдала, тоскуя по нему, она рыдала до тех пор, пока ей не показалось что ее сейчас просто разорвет на части.

Одиночество вцепилось в нее когтями, как печальный маленький зверек, который притаился и зарылся глубоко внутри, напоминая ей, что она здесь одна и всегда была одна. И это было именно то одиночество, которое она испытывало на земле.

У нее никогда не было много друзей, за исключением Джейн и она уже привыкла быть сама по себе. Ее собственный муж редко бывал дома. Еще одно благословение. Одинокая прогулка по саду прояснила бы ее мысли. Послеобеденный чай в ее залитой солнцем гостиной с книгой успокоило бы ее разум. Долгая поездка по Роттен-Роу всегда была приятным путешествием. На протяжении большей части своей причудливой одинокой лондонской жизни она наслаждалась одиночеством.

Но это место… Оно было совсем другим. Оно было больше похоже на воображение. Воздух был тяжелым — не удушающим, но дразнящим. Она задавалась вопросом, есть ли магия, витающая в атмосфере, то как ее мысли так легко блуждали, то как она так часто засыпала только для того, чтобы проснуться и обнаружить, что огонь ярко горит, а новая свеча была установлена на ее столе рядом с диваном, где она читала. Она часто спала и ей ничего не снилось. Пустота заполняла ее до тех пор, пока она не упала на покрытый ковром пол, рыдая, ее цепочка звенела на запястье.

Одиночество никогда не ослабевало, а росло в геометрической прогрессии. Она задавалась вопросом, где был Дамас, куда он ушел, почему он оставил ее такой заброшенной в этом месте.

Каждый раз, когда открывалась дверь и входила Лори, Кэтрин испытывала разочарование. Потом она ругала и ненавидела себя за то, что страстно хотела его увидеть. Ее отчаянное желание поговорить, установить контакт с другим человеком переполняло ее до дрожи. Она читала с большой страстью, пытаясь убежать от своей мучительной реальности. Стопка книг, которые она читала и перечитывала, становилась все выше и выше. Она заметила, что начала собирать третью стопку, все они были такими высокими, что покачивались, готовые упасть при малейшем дуновении ветра.

Как долго она будет страдать от этой горькой печали, медленно разъедающей ее изнутри? Никто не мог сказать. Всегда был слышен только вой ветра за стенами замка, или потрескивание огня в камине, или Лори, наливающая ванну, по одному горшку за раз.

Никаких слов утешения. Никаких слов вообще. Только те, что у нее в голове, воспоминания, повторяющиеся снова и снова. Однажды она заново пережила свою встречу с Джорджем в церкви, то, как он говорил мягко, с добротой шепча, держа ее за руку и проводя по мягким линиям ее ладони. Это воспоминание чуть не убило ее. Она не ела несколько дней, но постепенно вернулась к привычному образу жизни.

Чтение, еда, сон. Еда, сон, чтение.

Ничего никогда не менялось, пока однажды…