Из Чигирина прибыл Мужиловский. Он получил письмо от брянского воеводы о том, чтобы гетман встречал в Чигирине посла царя Алексея Михайловича, дьяка Григория Богданова, и что вместе с ним едет назаретский митрополит Гавриил. Гетман тотчас отослал Мужиловского обратно в Чигирин, приказав встретить там Богданова и просить его прибыть в Корсунь, ибо в такой трудный час гетман далеко от войска уехать не может. Сегодня писали мы также универсал в полки, чтобы собирались под Корсунем.

И ю л ь, д е н ь ч и с л о м в о с ь м о й. Прибыли в Корсунь.

Весь день подсчитывали в гетманской канцелярии потери. На поле боя оставили в руках поляков двадцать восемь пушек из ста пятнадцати.

Одиннадцать тысяч казаков пропало без вести. Громыка полагает, что большинство их сложило голову. Полегли есаул Михайло Лученко, полковники Трощук, Придорожний, Левченко, Горегляд.

Прибыл в Корсунь гонец из Чернигова, от Степана Пободайла. Привез весьма печальную весть: Януш Радзивилл разбил полки Небабы, сам полковник Мартын Небаба погиб в битве. Ему отрубили руку и предлагали сдаться, но он отбивался одной рукой и погиб, а врагу не сдался. Радзивилл двинулся на Чернигов, однако города не взял и должен был отступить.

И ю л ь, д е н ь ч и с л о м т р и н а д ц а т ы й. Прибыл нынче посол из Москвы, дьяк Григорий Богданов, с ним митрополит назаретский Гавриил. Гетман со старшиною встречал их за городом, а потом сели вместе в карету. Григорий Богданов и митрополит Гавриил весь вечер беседовали с гетманом с глазу на глаз и с утра второго дня до вечера тоже, а потом обедали у гетмана с полковниками. На другой день поутру, сопровождаемые Капустой, Мужиловским и Выговским, выехали они в Чигирин. После отъезда посла, гетман приказал разослать универсалы. В тех универсалах писано: всем полкам готовиться к новому походу. Казакам с Левобережья велено собираться в Переяславе, а казакам с Правобережья – на речке Россаве, возле Маслова брода. Полкам Винницкому, Белоцерковскому, Паволочскому и Брацлавскому собираться в Белой Церкви. Универсалы рассылали мы день и ночь. Тут стало известно, что на Масловом броде сотник Моргуненко собрал черную раду, на которой о гетмане злое говорено и замышлено его с гетманства скинуть, а выбрать кого-нибудь другого, чтобы помириться с королем и кончить войну. Гетман выехал вместе с Золотаренком на Маслов брод. Сотника Моргуненка и еще троих зачинщиков казнили смертью.

Выдан гетманский универсал о назначении Ивана Золотаренка полковником корсунским.

И ю л ь, д е н ь ч и с л о м п я т н а д ц а т ы й. Сегодня мы все были изумлены нежданной вестью: гетман обвенчался в корсунском соборе с сестрой полковника Золотаренка Ганной. Было это венчание в воскресенье, чуть свет. Свадебного пира не делали. Все только и говорят о гетманской свадьбе. Нынче вечером видел новую пани гетманову. Лицо строгое, чело светится разумом. Смотрит в глаза остро и пытливо. Видел ее, когда принес гетману универсал на подпись. Она сидела за столом и говорила с ним свободно, не как жена, а скорее как побратим. У гетмана как будто лицо стало веселее. Он подписал универсал, налил мне чарку меду и приказал пить. Я поблагодарил и выпил. Потом гетман указал на меня пальцем пани гетмановой и в шутку сказал:

– Это, Ганна, наш летописец, ты с ним будь приветлива, а то напишет худое про тебя...

Пани гетманова только улыбнулась:

– Пускай правду пишет, а если что худое – не повредит...

Такой ответ достоин особы, разумом от бога не обиженной. Еще сказано мне гетманом такое:

– Доля изменчива, Свечка, она может высоко поднять человека, а может и сразу низринуть его в бездну. Правда, я когда-то одному доброму казаку по прозвищу Гуляй-День сказал совсем иное, – но где теперь тот казак, бог весть... Однако знай, Свечка: начнем новую войну, от своего не отступимся, воротим потерянное. Король с войском пошел на Краков, там трансильванский воевода Рагоций ему беды наделал... А Потоцкий снова на нас кинется.

Только пусть не забывает, что после Корсуня я его, как щенка, отдал Тугай-бею... Не вешай нос, Свечка, гляди смело...

Да поможет бог этому отважному человеку, который не отказывается от задуманного и от народа в беде не отступился!

И ю л ь, д е н ь ч и с л о м д в а д ц а т ы й. Сегодня призваны к гетману полковники Иван Золотаренко, Лукьян Мозыря и Семен Савич.

Приказано им собираться в дорогу. Поедут они, как послы гетмана, к царю Алексею Михайловичу.

Сегодня гетман подписал универсал, где назначил сотником казака Мартына Тернового.

Нынче же бил гетману челом купец Гармаш, просил универсал на послушенство, ибо селяне, кои работали на него в руднях, более не хотят работать. Гетман приказал такой универсал написать.

Нынче же гетман отправил есаула Лисовца с толмачом Данилом к хану Ислам-Гирею.

Нынче же из Чигирина воротился Лаврин Капуста.

Нынче же прибыл гонец от киевского полковника Ждановича с грамотой к гетману, а в ней писано, что митрополит Сильвестр Коссов требует от Ждановича, чтобы он в Киеве боя с Радзивиллом не вел, ибо во время битвы в стенах города могут пострадать святая София, Печерский монастырь и иные божии храмы... Жданович спрашивал, как быть, – должен ли он послушаться митрополита или поступать так, как гетман ранее велел? Гетман разгневался, закричал:

– Отпиши дураку, что не митрополит у него гетманом, а Богдан Хмельницкий! Пусть шага из Киева не делает, а буде не послушает моего прежнего наказа, – голову положит под меч.

В том же письме писано, что дозорцы Ждановича задержали у ворот бернардинского монастыря казака, по прозванию Рутковский, и оный хотел пройти в монастырь, но стража, по приказу полковника, никого туда не пускает. У Рутковского найдена грамота, якобы он управитель пана генерального писаря, но, будучи во хмелю, оный Рутковский поносил казаков и восхвалял короля, а потому его задержали. Что с ним дальше делать, пусть гетман отпишет, ибо, может, это и не управитель генерального писаря, а лазутчик.

А в г у с т, д е н ь ч и с л о м в о с ь м ы й. Сегодня стало известно, что польское войско овладело Трилисами. Немного погодя прибыла печальная весть о том, что Трилисы сожжены вместе с женами и детьми и ранеными, кои не могли выбраться из города.

Ночью прискакал гонец от Антона Ждановича, оповестил, что полковник оставил Киев, уступив уговорам митрополита Коссова. Гетман ударил кулаком по столу с такой силой, что доска треснула. Выслал нас всех из покоев.

Что-то дальше будет? Куда ж девалась наша фортуна?

Среди ночи призвали меня к гетману. Он был в одной рубахе, заправленной в широкие штаны, курил люльку и задумчиво смотрел на карту. Я присел к столу и приготовился писать. Гетман продиктовал письмо к Ждановичу, в котором корил его за нарушение приказа и строго требовал немедля итти на Киев и выбить оттуда Радзивилла, а буде это невозможно – постараться сжечь город. Потом гетман закрыл лицо руками и сказал, как бы про себя:

– Пусть знают паны – живыми им не дадимся. Ни казаки, ни города, ни села.

После того гетман приказал писать митрополиту Коссову такое: «Не пристало тебе, святой отец, поступать так. Отсылаешь казаков моих, чтобы они не обороняли святых церквей от вражьего поругания, от рук еретиков, а тебе бы надлежало смерть принять, защищая веру, и принять за то от господа бога мученический венец».

Поутру проведали мы, что поляки захватили Фастов, но из города все люди вышли, держа путь на север.

Гетман приказал разослать универсал всем окрестным городам и селам, чтобы те люди, кто остался безоружным и не пошел в гетманское войско, покидали бы свои дома и шли на север, к московскому рубежу, и, перейдя его, временно селились на землях путивльского воеводства, его величества царя московского.

Узнали мы тут, что в Паволочи десятого августа умер князь Ерема Вишневецкий. Гетман сказал:

– Пускай встретится на том свете с теми, кого велел на кол посадить под Старым Константиновом.

Приказ полковнику Ждановичу и письмо митрополиту Коссову повез сотник Мартын Терновый. Я зашел к нему в дом и попросил, если доведется ему быть в Киеве, зайти на Зеленой улице в дом столяра Скибы, спросить девицу Соломию и передать от меня низкий поклон и доброе слово.