Это было свободное падение. Каждое нервное окончание гудело от его прикосновений, и когда его зубы впились в мою шею, я кончила снова, мои ногти впились в каменную стену передо мной, и мои внутренние мышцы плотно сжались вокруг его пальцев. Удовольствие пронеслось через каждый дюйм моего существа.

Его зубы вонзились глубже, он издал дикое рычание, и боль от укуса перешла в удовольствие, отзывающееся во мне эхом. Я не могла сделать ничего, кроме как вцепиться в стену, когда он вынул пальцы и с помощью колена раздвинул мои ноги, а затем вогнал в меня свой член сзади.

— О боже, — задохнулась я, и он убрал зубы с моей плоти, заменив их языком, входя в меня сильнее, заполняя меня своей огромной длиной и плотно прижимая меня к стене.

Он переместил свои руки на мои бедра и начал трахать меня, и я могла только стонать его имя, пока он брал меня этим диким, необузданным способом. Его рот уничтожал меня, его плоть владела мной, и мое тело подчинялось каждому ее желанию.

В том, как он брал меня, было что-то дикое и животное, словно существу, которым он был по своей сути, просто необходимо было пометить меня как его, наше собственное связывание, не санкционированное никем, кроме нас, и без каких-либо условий, кроме нашей вечной преданности друг другу.

Он был таким большим, его тело полностью доминировало над моим, его мощная длина заполняла меня полностью, ударяя глубоко внутри меня так, что сам центр меня трепетал от обещания еще большего блаженства.

Его пальцы нашли мой клитор, и я оказалась зажата между ним и стеной. Я выгнулась дугой, пока он трахал меня жестко, грубо, между нами не было места для красивого или сладкого. Это были не мы. Но это — да. Жестокий, карающий, дикий и необузданный.

Он врывался в меня снова и снова, и я схватила его волосы через плечо. Моя грудь ударились о каменную стену, и даже в этом мое тело нашло удовольствие, мои ноющие соски получили хоть какое-то облегчение.

Он целовал мою шею достаточно сильно, чтобы оставить след, облизывая и целуя место, на котором он без сомнений поставил засос. Снова приблизившись к краю, я громко застонала.

— Я буду слышать этот звук каждый гребаный день с этого момента и до конца времен, — пообещал он мне, его член был так глубоко во мне, что я едва могла сделать вдох. — И когда ты кончишь для меня, когда я завладею твоим телом и уничтожу его, ты будешь знать до самой глубины души, кому ты принадлежишь, не так ли, Рокси?

— Да, — задыхалась я, время для насмешек и дразнилок давно прошло, пока он трахал меня глубоко и сильно, его пальцы искусно двигались по моему клитору. — Я твоя. Навсегда. — Поклялась я, и он зарычал в знак одобрения.

— Моя, — согласился он с мрачным обещанием, его хватка на моем бедре усилилась, пока он глубоко входил в меня сзади. — Навсегда.

Он снова впился зубами в мою шею, наслаждение и боль столкнулись, звериное рычание вырвалось из Дариуса. Я выкрикнула, падая в оргазм, мои чувства были переполнены всем этим, переполнены ним.

Дариус врывался в меня без пощады. Он укусил еще сильнее, до крови, и со свирепым ревом он кончил, увеличиваясь и пульсируя внутри меня, наполняя меня своим семенем, заставляя мое тело подчиниться ему.

Все внутри меня пульсировало, крепко сжимаясь вокруг его толщины. Я хватала ртом воздух, пока его пальцы продолжали массировать мой клитор, вытягивая из меня все удовольствие до последней капли, а я задыхалась. Дариус убрал зубы с моей шеи.

Вместе, мы тяжело дышали, его тело — груз на моем, стук его сердца о мою спину бился в идеальном ритме с моим собственным.

— Я бы выбрал тебя, даже прежде, чем звезды сказали свое слово, — сказал он мне, его слова перемежались поцелуями в щеки, челюсть, шею. — Моя одержимость тобой мучила меня с момента нашей встречи и будет мучить до конца времен. Я не могу насытиться тобой, мне всегда будет мало.

— Смерть сделала тебя сентиментальным, — задыхаясь, пробормотала я, поворачивая шею, чтобы посмотреть на него через плечо, и обнаружила, что он смотрит на меня с такой интенсивностью, что у меня перехватило дыхание.

— Я люблю тебя, Роксанья Вега, — прорычал он, его руки прошлись по моим бокам, и он отстранился достаточно, чтобы разделить наши тела, и мне мгновенно стало не хватать его внутри меня. — Я люблю вот эту веснушку… — его рот опустился к моему плечу, и он оставил там легкий поцелуй, заставляя меня рассмеяться. — И эту тоже, вот здесь… — рот переместился ниже, к моей лопатке, где, если бы я превратилась, мое крыло вырвалось бы из кожи. Чувствительная кожа трепетала от удовольствия.

— Что еще? — дразнила я, и он неожиданно схватил меня, перекинул через плечо и шлепнул по заднице так сильно, что я выругалась.

— Люблю этот грязный рот, — признался он, прежде чем повалить меня на мшистую кровать.

Мои волосы рассыпались вокруг меня, при приземлении, и я нахмурилась, приподнявшись на локтях, но это, казалось, только подстегнуло его.

— Мне нравится, как ты называешь меня мудаком, — сказал он, опередив меня, прежде чем я успела произнести это слово.

— Ну, это хорошо, потому что я вынуждена делать это чертовски часто, — проворчала я, и он усмехнулся, подвигаясь ближе.

— Мне нравится, как ты выглядишь сейчас, свеже-оттраханная и злющая, полностью удовлетворенная и все еще готовая умолять, чтобы получить еще.

— Очень уж ты высокого мнения о себе, — сказала я, но его ухмылка лишь стала шире. Он положил руки на кровать по обе стороны от моих ног и переместился на колени.

— Люблю эти маленькие пальчики, — поддразнивал он, целуя мою ногу и захватывая мою лодыжку, пока я пыталась вырваться.

— Щекотно. — Запротестовала я, но он просто сделал это снова.

— Посмотри на эти пяточки, — промурлыкал он, снова ущипнув меня за щиколотку, задевая какой-то неизвестный мне нерв, который послал искру энергии прямо в мой центр, и заставляя меня застонать. — Как они топают так громко и яростно по королевству, когда они такие маленькие?

— Мои ноги среднего размера, — запротестовала я, хотя, если подумать, то по сравнению с его Драконьими ногами они были довольно маленькими. Но это не в счёт.

— Ммм… — Дариус, казалось, задумался, и затем продолжил свой осмотр, а я не могла не заметить толщину его члена, снова твердого, в то время как сам Дариус уделял моему телу столько внимания.

Его пристальный осмотр должен был казаться странным, я должна была чувствовать себя незащищенной, неуверенной или, по крайней мере, уязвимой, но это было… правильно. Я полностью отдалась ему, и это означало все во мне, включая недостатки, так что к черту неуверенность.

— Что ж, возможно, я нашел свою любимую веснушку, — сказал он, целуя мое левое колено, и переводя взгляд на татуировку на правом бедре. — Но приз за мою любимую отметину на твоей греховно соблазнительной коже должен достаться этому.

— Ожидается ли, что я проведу такой же осмотр на тебе, когда ты закончишь со мной? — поддразнила я, и его глаза снова вспыхнули золотом вместе с его Драконом.

— Тогда у нас проблема, Рокси, потому что я никогда с тобой не закончу, — поклялся он, и, черт бы его побрал, я покраснела.

Дариус ухмыльнулся, как полный засранец, коим он и являлся, и я ударила его по плечу, по пламенной тату, что вела вниз к Дракону и Фениксу, покрывающим его спину.

— Ты все еще утверждаешь, что твоя татуировка не имеет ко мне никакого отношения? — спросила я, когда он пополз дальше по моему телу, целуя каждую веснушку на пути, и открывая мне аппетитный вид на его мощную спину, испачканную большим количеством чернил, чем я даже помнила.

— Ты имеешь в виду ту, что я набил на твой день рождения в лето перед твоим поступлением в академию? — спросил он небрежно, и я вытаращилась на него.

— Ты набил ее в мой день рождения? — ззашипела я, снова шлепая его за то, что он никогда раньше этого не упоминал, а он тихо ухмылялся у меня на животе, целуя мои ребра.

— Ага. Каждый год проходила это скучная, как блядская смерть, поминальная служба, на которой королевство рыдало над детскими фотками вас двоих и праздновало сколько бы вам стукнуло.

— Скучная? — зашипела я, и он снова засмеялся, на этот раз переместившись к моему соску и сильно посасывая его, его рука сместилась, чтобы захватить мою другую грудь, и стон вырвался из моего горла.

— Эти я очень люблю, — прорычал Дариус мне в кожу, прежде чем переместил свой рот на другой сосок, заставляя мой позвоночник выгнуться дугой, и застонать громче, мои ноги раскрылись в нужде. — Они просто такие…

— Ты рассказывал мне о татуировке, которую сделал не для меня на мой день рождения. — Выдавила я, несмотря на серьезное искушение позволить ему продолжить оценивать мои сиськи вместо того, чтобы получить ответы.

— Верно… — Дариус переместил свой рот к моим ключицам, оставляя мои соски твердыми и ноющими, его слова перемежались с поцелуями, пока он продолжал. — Итак, были скучные поминки — прости, Рокси, но я всю жизнь ходил на подобные мероприятия, и, хотя это было грустно и все такое, но я не знал тебя, и прошло восемнадцать лет, так что…

— Все ясно, мудак, тебе было наплевать на двух мертвых младенцев.

— Я не говорил, что мне было наплевать, — твердо ответил он. — Я просто предпочитаю показывать это, убивая нимф в свободное время. Разве это не лучшее свидетельство моей скорби, чем стоять и внимать повторяющемуся из года в год мемориалу?

— О, так ты очаровываешь меня своей жаждой крови?

— Не притворяйся, что тебя это не возбуждает.

— Расскажи мне о татуировке, или ты больше сегодня не узнаешь, что меня возбуждает, — настаивала я, и он хмыкнул, перемещаясь на меня, удерживая весь вес на предплечьях, а свободной рукой убирая несколько прядей волос с моего лица.

— Я просто проснулся рано утром и понял, что хочу ее. Из меня и в лучшие времена паршивый художник, но я нарисовал ее именно так, как ты ее видишь, как будто дизайн был зажат внутри меня и отчаянно пытался выбраться наружу. Я ушел, никому не сказав, куда иду, и вернулся тогда, когда все было сделано вечером того же дня. Я ожидал встретить гнев отца за прогул поминальной службы, но когда я вернулся, то застал всех в смятении, потому что только что в мире смертных были обнаружены две невероятно мощные магические подписи, и оказалось, что ты вернулась из мертвых.