Мне удалось собраться с силами и подняться на ноги, из пореза на запястье все еще капала кровь, но я почти не замечал этого, наблюдая, как могущественный зверь, который был девушкой, которую я любил, мчится в нашу сторону.

Джеральдина в прыжке пронеслась над нашими головами, и я, кружась, наблюдал, как она переместилась в воздухе, приземлившись прямо в центр каменного алтаря в форме фейри, с обнаженной задницей и издав воинственный клич.

Магия вырвалась из нее волной воды, которая обрушилась на всех, кто был прикован к алтарю, окружая нас и фейри, которые были прикованы и замучены, чтобы накормить меня и других Сирен, прежде чем застыть в ледяной купол, мерцающий силой вокруг нас.

Последовавший мгновение спустя взрыв едва не сбил меня с ног, земля затряслась, жар полыхнул по защищавшему нас щиту и заставил воду капать нам на головы, поскольку лед начал таять под натиском огня.

Вздрогнув, Джеральдина еще несколько секунд держала щит, прежде чем упала на колени, и вода, растаяв, унеслась огромной волной, открыв взору принцессу пламени, стоявшую среди кучи пепла.

Мои губы раздвинулись, когда я увидел разрушения, которые Тори соткала своей силой: ни одной нимфы не было видно, и ближайшая стена огромного поместья, стоявшего у нас за спиной, тоже превратилась в руины.

Пламя лизало комнаты, освободившиеся в результате разрушения здания, и в течение нескольких долгих мгновений все мы могли лишь смотреть на девушку, оказавшуюся в эпицентре взрыва.

Тори Вега смотрела на нас, ее грудь вздымалась, а кровь все еще оставалась застывшей на ее боку от огромной раны. Еще больше порезов и синяков появилось на ее коже, когда она ослабила хватку своего Феникса, и огонь вырвался из ее тела, крылья исчезли вместе с ним, оставив девушку, которую я знал, стоять на месте легендарного существа, свидетелями которого мы все только что стали, обладая силой сверх всякой меры.

— Звезды помилуйте нас всех, — пробормотала Антония Капелла, ее глаза переместились на голубое небо над головой, как будто она могла увидеть сквозь восходящий рассвет мерцающие сущности над головой.

Хруст босых ног по разбитым обломкам заставил меня снова повернуться, и я увидел Джеральдину, которая шла ко мне, демонстрируя свое тело любому, кто взглянет в ее сторону, а в ее глазах был взгляд, способный вновь зажечь мир.

— Джерри, где ты… — начал я, но она прервала меня, схватив меня за шею и прижав к своему телу. Другая ее рука обхватила мой позвоночник, и прежде чем я полностью осознал, что происходит, я обнаружил, что она опрокинула меня назад, захватив мой рот своим, и я прижался к ней, как чертова ракушка к корпусу корабля.

Любые протесты, которые я мог бы выразить, умерли на моем языке от вкуса этого поцелуя, но мое сердце прыгало, колотилось и чуть ли не скакало галопом в моей груди. Я поддался ее зову, ее песне, более сильной, чем даже соблазн величайших Сирен на земле.

Джеральдина целовала меня так, словно я принадлежал ей, и в это мгновение, да и во все другие мгновения, она принадлежала мне. Я был ее созданием, хорошо это или плохо, и она пришла за мной в темноте, когда я нуждался в ней больше всего.

Джеральдина внезапно отпустила меня, поставив на ноги, и влепила мне такую сильную пощечину, что мое лицо дернулось в сторону, а жало ее ладони прочертило кожу, когда я ругнулся на нее и оступился на шаг.

— Какого черта это было?

— За то, что ты запутался в этом холмистом остролисте и оставил меня гадать, увижу ли я еще когда-нибудь твою смазливую мордашку, вот за что, бродячий кипер.

— Джерри, — выдавил я из себя, потянувшись к ней, но вместо того, чтобы позволить мне взять ее за руку, она взялась за цепи, связывающие меня, и разорвала их силой своей магии земли.

Я потер место, где меня держали оковы, и она отошла, чтобы освободить Сета. Он прыгнул на нее, облизывая ее лицо и заставляя меня ругаться громче, пока я шел к ним, стягивая с себя рубашку по мере приближения.

— Спасибо, Бэтти Бетти, — выдохнул он, сжимая ее достаточно сильно, чтобы она вскрикнула.

— Да, да, этого вполне достаточно. Теперь посмотрим, что я смогу сделать для вас всех, но у меня немного не хватает сил, — сказала она, задыхаясь, отталкивая его. — Но я исцелю все, что смогу, когда немного приду в себя.

— Надень это, — прорычал я, натягивая рубашку на ее лицо, пока она громко вздыхала, словно я был всего лишь обузой, созданной в этом мире, чтобы мучить ее.

— Ты и твои заботы о моей блуждающей петунии когда-нибудь закончатся, — пробурчала она, но взяла рубашку и надела ее, после чего двинулась освобождать Калеба.

Сет бросился к нему, крепко обнимая его и облизывая щеку Калеба. Я подбежал к ним, и Сет притянул меня в свои объятия, мы все прижались друг к другу, в силе нашей группы не хватало только одной жизненно важной части. Сет беспокойно хныкал, все еще лапая золотистые кудри Калеба и прижимаясь к моей шее.

— Я думал, мы погибли. По-настоящему, действительно погибли, — сказал Сет.

— Мы не можем умереть, — немного задыхаясь, сказал Кэл. — Мы — Кусачий К, Человек-Волк и Рыбья Ярость.

— Ты помнишь, — задыхался Сет.

— Конечно, блядь, я помню. — Калеб взъерошил длинные волосы Сета, и мне удалось рассмеяться, толкнув Сета в плечо.

Джеральдина попыталась оставить нас, и я бросился за ней, но она отмахнулась от меня, двинувшись освобождать остальных, а я просто следовал за ней, как побитая сучка. Но если судьба была достаточно добра, чтобы позволить мне быть ее выпоротой сучкой, то я был только за. Я принадлежал ей в любом виде, и плевать на последствия.

Когда она сняла оковы с конечностей моего отца, он почти рухнул, его руки сомкнулись вокруг меня, когда он притянул меня к себе и подавил смех, который был наполовину рыданием.

— Я думал, что умру, зная, что ты последуешь за мной за Завесу, — вздохнул он, его хватка была непреклонной, когда я отдался теплу его объятий и обнял его в ответ.

— Я не должен был соглашаться на то, чтобы ты так долго оставался в компании Лайонела, — прошипел я в ответ, ненавидя себя за то, что не настоял на том, чтобы он присоединился к нам в Норах до того, как это произошло.

— С каких это пор я обсуждаю свой выбор с тобой? — пошутил папа, отстраняясь, и провел ладонью по моей щеке, разглядывая меня.

— Возможно, в будущем тебе стоит это сделать, — твердо ответил я, и он торжественно кивнул в знак согласия, оглядываясь вокруг, чтобы проверить других членов Совета, поскольку их тоже освободили от оков.

— Где Эллис? — спросил я, чувствуя, как отсутствие сестры укоряет меня, как и в первый раз, когда я это заметил. Но было трудно даже удержать свое имя, будучи привязанным к этому разлому, не говоря уже о том, чтобы задавать вопросы о единственной Запасной, отсутствующей в этом цирке разврата.

— Некоторых членов семьи держали внутри как дополнительную мотивацию для сотрудничества, — сказал отец, но я почувствовал его дискомфорт, когда он произносил эти слова, вкус лжи витал между нами.

— Но ты не думаешь, что она с ними? — надавил я.

Папа вздохнул, его плечи опустились, когда он покачал головой. — Они хотели, чтобы я поверил, что ее и твою мачеху держат вместе с мужьями Мелинды и Антонии и младшими детьми, но я чувствовал самодовольство, исходящее от Линды, когда ее вели внутрь. Чувство выполненного долга и… волнение. Я боюсь, что они действительно бросили свой жребий Лайонелу и помогли этой уловкой заманить нас в ловушку.

Я неглубоко вздохнул, какая-то часть меня была разочарована этой новостью, хотя она и не удивила меня. Линда могла отправляться в ад, если бы мне было до этого дело; я надеялся, что она сгорит за свой выбор вступить в союз с этим сукиным сыном. Но Эллис… Моя сестра, может, и была соплячкой и более амбициозной, чем позволяли ее способности, но в конце концов она все еще была моей кровью. Что будет означать для ее судьбы то, что она решила встать на другую сторону в этой войне?

— Итак, — сказал отец, прищурившись, его губы и перемена в его настроении предупредили меня об объекте его внимания, когда я взглянул через плечо на Джеральдину. — Значит, девушка Грас, да?

— Да, — ответил я, наблюдая, как Джеральдина выкрикивает приказы всем, кто находится достаточно близко, чтобы следовать за ними, ее верхняя губа изогнулась в клыкастом рычании отвращения, когда она подняла свою нагрудную пластину, которая упала в лужу черной крови. — Так и есть.