9. Тристан

Дым вьется в воздухе, свернутый косяк зажат между двумя пальцами, а я сижу, уставившись на огромный письменный стол моего брата.

Ксандер и Майкл говорят о похоронах сэра Реджинальда; вернее, о том, должны ли они вообще быть. И как бы эти два имбецила ни заставляли мой желудок переворачиваться от их бреда, быть здесь и слышать, что они планируют, лучше, чем оставаться в неведении.

Интересно, как бы они отреагировали, если бы узнали, что моими руками была отрезана плоть Реджинальда от его костей. Что это меня он просил, умолял о спасении, словно я был богом, способным оказать милость. Хотел бы я сказать им, что старый добрый Реджинальд не был таким уж и храбрым, когда его не окружала толпа мужчин, и что он обмочился на грязный цементный пол, пока я зажигал спичку за спичкой и выжигал на его коже красивые шрамы.

— Сир, нам нужно переключить внимание, — просит Ксандер.

Майкл стонет, хлопнув кулаком по столу.

— Я не хочу переключать внимание, Ксандер. Я хочу найти грязную шлюху, которая посмела прийти в мой замок, бросить голову человека на землю, плюнуть мне под ноги, а потом каким-то образом исчезнуть из подземелий.

Забава струится по моим внутренностям, пока я наблюдаю, как ярость поднимается по щекам Майкла. Мысли блуждают и приводят меня к леди Беатро, и я задаюсь вопросом, сколько потребовалось бы огня, чтобы увидеть жар под ее плотью.

— Если мы продолжим поднимать тревогу, — продолжает Ксандер, — люди начнут беспокоиться. Нам нужно изменить ход событий. Найти отвлекающий маневр.

Из меня вырывается смешок, моя нога лежит на противоположном колене.

Майкл поворачивается ко мне лицом, проводя рукой по волосам.

— Что-то смешное, брат?

Я пожимаю плечами, стряхивая пепел сигареты на дорогой ковер под ногами. Ленивая ухмылка тянется к уголкам моего рта, и я откидываюсь в кресле, позволяя подушкам обволакивать мои мышцы. Я машу рукой в воздухе.

— Не хочу мешать.

— Ты уже мешаешь, — огрызается Майкл. — Что ты вообще здесь делаешь? Внезапно озаботился состоянием монархии?

Его тон саркастичен, и я улыбаюсь, сдерживая желание доказать, что он не прав. Показать ему, что меня всегда волновала только монархия.

— Просто оказываю моральную поддержку после, несомненно, бурного потрясения последних нескольких вечеров. У тебя все в порядке, брат? Ты выглядишь немного бледным, — я сажусь вперед, мои брови поднимаются к линии волос. — Эта женщина ведь не напугала тебя, не так ли?

Боковым зрением я вижу, как Ксандер ерзает.

— Переходите к делу, Тристан, если оно у Вас есть.

Я кручу кольцо на пальце, бриллиантовые глаза льва сверкают при каждом повороте.

— Как я уже сказал, я здесь только для поддержки.

— Тристан.

— Ксандер, — отвечаю я, удлиняя гласные, когда они слетают с моего языка.

— В то время, как я могу оценить Вашу внезапную потребность участвовать в разговоре, играть роль послушного принца уже поздновато.

Его глаза пробегают по моей фигуре, как будто один мой вид оскорбителен.

Возможно, так оно и есть.

Моя ухмылка сползает с лица, что-то тяжелое скручивает мой желудок.

— Нет никакой роли, которую нужно играть. Я — Его Королевское Высочество Тристан Фааса, второй сын покойного короля Майкла II, хочешь ты это признать или нет.

Встав, я перемещаюсь через всю комнату, пока не оказываюсь перед ним, мое тело возвышается над его низкой и грубой фигурой. Он смотрит на меня в своих нелепых очках в роговой оправе, а я смотрю на него сверху вниз, подношу косяк ко рту и вдыхаю, впитывая каждое дискомфортное подёргивание его лица и каждую капельку пота, выступившую на его лбу. Я выдыхаю, выдувая дым так, что он покрывает его лицо, заставляя Ксандера гневно что-то бормотать.

— Я знаю, что ты очень важный человек, Александр, — шепчу я. — Стоишь тут, пользуешься благосклонностью нового короля и того, кто был до него, и думаешь, что ты безупречен.

Моя рука обхватывает его плечо, позволяя горящему кончику свернутой бумаги почти коснуться его шеи. Желание приложить её к его коже и послушать, как она шипит, очень сильное, но я сдерживаю себя.

— Но я хочу, чтобы ты запомнил две вещи. Во-первых : моя кровь чище твоей, даже если она скрыта под «ужасными» чернилами и почерневшей душой.

Я делаю паузу, наслаждаясь тем, как он ерзает под моим пристальным взглядом.

— И во-вторых? — спрашивает он, его адамово яблоко покачивается.

— Во-вторых: я знаю, что ты сделал с моим отцом. И я никогда не забуду тех, кто оставил его умирать одного.

Горящий край моей сигареты касается его яремной вены, мой живот подпрыгивает от восторга, когда он дергается в моей хватке.

— Упс, — я улыбаюсь. — Больно?

— Вы знаете о своем отце гораздо меньше, чем думаете, — шипит Ксандер сквозь стиснутые зубы.

Задыхаясь от смеха, я смотрю на землю, прежде чем снова встретиться с ним взглядом.

— И ты не знаешь меня.

— А как насчет Сары? — вклинивается Майкл. — Давайте объявим о нашей помолвке, официально. Этого должно быть достаточно, чтобы изменить фокус внимание людей.

Я обращаю свое внимание на брата.

— Уже по имени? Боже, а ты быстро двигаешься.

Глаза Майкла сужаются.

— Она моя жена.

— Ещё нет, — отвечаю я, мой желудок сводит.

Схватив руку Ксандера, я поворачиваю ее к себе, кладу все еще зажжённый косяк ему в ладонь и смыкаю пальцы. Его лицо кривится в явном отвращении.

— Ты ведь избавишься от этого ради меня, Ксандер?

— Уходишь так скоро? — спрашивает Майкл, выпячивая нижнюю губу. — Как жаль.

Я поднимаю плечо.

— Вы двое ужасно скучные.

— Разговоры о важных вещах не должны быть увлекательными. Хотя, — он потирает подбородок, усмехаясь, — ты никогда не был тем, кого заботило что-то важное.

Дыра в моей груди скручивается, заставляя меня скрежетать зубами.

— Да, ну... если бы мы все заботились о важности, брат, кто бы позаботился о тебе?

Его улыбка спадает.

— Сходи за леди Беатро, прежде чем бежать в бордель, в котором ты планируешь провести ночь.

Я щелкаю языком и киваю, поворачиваясь на пятках и направляясь к двери.

Если бы я обернулся и посмотрел назад, я уверен, что увидел бы на их лицах удивление от того, как легко я согласился. Я не известен хорошо выполненными приказами. Но, как это ни удивительно, я хочу найти её .

Возбуждение бурлит внутри меня, разливаясь по внутренностям и скапливаясь в паху, когда я вспоминаю, как она выглядела прошлой ночью; стоя на коленях, с вздымающейся грудью и взъерошенными волосами, она смотрела на меня снизу вверх, словно хотела прирезать меня ножом прямо на месте. Скорее всего, тем, который она прятала за спиной.

Никто другой не обращался со мной так, как она — с гневом, кипящим так сильно, что пытается прорваться сквозь взгляд и поразить меня. Мне хочется засунуть свой член ей в горло и посмотреть, не попытается ли она откусить его, только для того, чтобы я мог наказать ее за использование зубов.

Так что, я пойду искать свою маленькую лань.

Хотя бы для того, чтобы насладиться ее ненавистью, прежде чем бросить ее королю.