Глава 15

Есть что-то не обговоренное в том, что я опять ночую у Аарона. Мы особо не разговариваем, или не разговариваем от слова совсем, как было в воскресенье, когда я просто сидела в его комнате и игралась со своим телефоном, но я знаю, что не смогу сидеть тут вечно. Сейчас Хизер находится у своих друзей. В конце концов, мне придётся вернуться домой, когда она это сделает.

Домой.

Как будто это место когда-то действительно так ощущалось…

В понедельник Аарон будит меня, чтобы пойти в школу. Я помогаю ему собрать девочек, и он отвозит нас на своём минивэне, сначала высадив сестер, а потом уже везёт нас к Прескотту. Вывеска с названием видала и лучшие дни. Старшая Школа Прескотта. Кто-то дописал лишнюю букву, которая добавила немного другой смысл названию. Однажды Мисс Китинг подрисовали кнут к руке. Мило.

Аарон паркуется вдоль улицы, мы выходим, минуя металлоискатели, полицейских псов, и осматривающих. И все это только для того, чтобы зайти в школу. Или в тюрьму. Решетки на окнах? Есть. Одноклассники, выглядящие так, словно уже успели отсидеть? Есть и еще раз есть.

Я замечаю Кали, которая отчаянно пытается делать вид, что поглощена своим телефоном, а на самом деле смотрит на меня. Наши взгляды пересекаются, и она отворачивается, сбежав по коридору, как крыса.

— Рада слышать, что ваши ничтожные моральные принципы позволяют вам преследовать людей из списка, хотя раньше те были вашими клиентами, — говорю я, натыкаясь на Виктора. Вынуждаю себя улыбнуться и складываю руки на груди. Могу предположить, что Кали натравила на меня Хавок из-за какого-то парня. Ревность очень интересная штука. Загорается жарким пламенем внутри.

Как же банально.

— Ничтожные? Нет, это просто бизнес. Кали заплатила, а мы доставили ее товар, — размыто отвечает Вик, но он то должен знать, что я разговаривала с Аароном больше, чем с кем-либо другим. Его глаза скандируют коридор в поисках проблем. Никто не встречается с его взглядом. Все прекрасно знают, что этого лучше не делать. — Она для нас пустое место.

Виктор смотрит на меня в упор, но я не могу уловить скрытый смысл.

Однажды ты тоже станешь для нас пустым местом. Таким он был?

— Иди на урок и дай нам знать, если кто-то будет доставлять тебе неприятности.

Он удаляется, одетый в ботинки, джинсы с потертостями и чёрную майку. Я не припомню ни одного мужчину, кто был бы так уверен в себе. Это видно по тому, как он шагает, как проводит рукой по своим черно-фиолетовым волосам, как смотрит на меня своими темными глазами.

— Можешь уже подбирать свою челюсть с пола, — рычит Аарон, проталкиваясь мимо меня, и следует за боссом, когда Оскар хихикает, пряча руки в карманы брюк.

— Пускаешь слюни, не так ли? — спрашивает он, на что я качаю головой.

— Не совсем.

Вранье.

Никогда еще за время существования вселенной, ни одна ложь не была такой гнусной, как та ложь, только что сорвавшаяся с моих губ. Это было чудовищное преуменьшение, самое неправдивое, что когда-либо звучало.

Облизываю губы.

— Не совсем, — повторяю я и устремляюсь на свой первый урок английского. Единственный урок, на который мы с Кали ходим вместе. Хотелось бы, чтобы таких уроков было ноль. Однажды она сперла мое сочинение, и когда я подловила ее на этом, она соврала, что я порчу ей жизнь. Я. Когда в реальной жизни все было совсем наоборот. Эта воровка наблюдает, как я захожу в класс и сажусь, скрестив ноги под столом.

Проходит минута, и она наконец перестает жевать сопли и подходит ко мне.

— Эй, Берни, — она заправляет черно-зеленые пряди за ухо. Иронично, разве нет? Ведь зеленый это цвет зависти. Мрачные глаза Кали метнулись к двери, но потом она вновь обращает внимание на меня.

— Это правда? То, о чем все говорят?

— О чем именно все говорят? — спрашиваю я, мысленно метая в нее кинжалы. Я не буду разыгрывать перед ней дурочку, только не после того, что она мне устроила.

Кали наняла Хавок, чтобы превратить мою жизнь в ад, на то было несколько причин. Несколько ненормальных, не имеющих никакого смысла причин.

Первая — она взялась за меня из-за парня.

Вторая — она взялась за меня из-за тупого пари.

Третья — она взялась за меня из-за того, что не смогла пережить то, что я беру вещи, которые она желала заполучить.

Так что я провела четыре месяца в страхе ходить в школу, в страхе возвращаться домой. Все, что я хочу сказать — Хавок хороши в своем деле. Они действительно выполнили все, о чем попросила Кали. Даже перевыполнили.

Как она расплатилась?

Даже я не знаю ответа на этот вопрос.

— Что ты теперь с Хавок, — поясняет она, сморщившись. Очевидно, что она боится, вдруг я решу натравить их на нее так же, как сделала она.

Она не ошибается.

Я смотрю на не волком.

— И я не о том, что ты наняла их, — все продолжает она, и я уверена, что нас слушает уже половина класса. — Ты стала одной из них, полноценным членом банды.

Улыбаюсь вместе с тем, как звенит звонок, и наш учитель - мистер Дарквуд заходит в последнюю секунду, водрузив целую кучу книг к себе на стол. Он один из тех жалких людей, которые устраиваются на работу учителем, чтобы помочь детишкам. Всегда пытается уберечь потерянные души здесь, в Прескотте. Еще он литературный сноб. Я в каком-то смысле ненавижу его.

— Кали, будь так добра, займи свое место, — просит он, и ее лицо буквально перекашивается от злости, она наклоняется над столом, выставив ладони на парту. Наши носы вот-вот соприкоснутся, но в отличие от предыдущего раза, когда мы столкнулись, я не отступаю.

Хотя, в прошлый раз у меня вроде как не было выбора. С той силой, которую имела Кали с Хавок за спиной, у меня не было не медного шанса против нее.

— Если ты решишь натравить их на меня, я закончу то, что начала в десятом классе, — шепчет она, и из моего рта вырывается смешок.

— Ты, безусловно, можешь попытаться, — говорю я, подняв бровь. — Но что-то мне подсказывает, что далеко ты не продвинешься.

Кали ударяет ладонями по поверхности и усмехается:

— Билли со своими братьями объединились с парнями из Энсбрука. Они жаждут крови за то, что вы, придурки, сделали с Кайлером. Хавок заправляли школой, но все изменилось. Школа Прескотт уже не та, что была два года назад. Береги задницу, Бернадетт, — Кали выпрямляется и отходит к своему месту, в тот момент, когда Мистер Дарквуд уже заканчивает выписывать сегодняшний план урока на доске.

Я игнорирую ее и фокусируюсь на работе, как я всегда делаю. Но ничего не выходит. Беру телефон в руки и колеблюсь между тем, чтобы написать парням о Кали или промолчать. Если они избили Кайлера за то, что засранец подглядел в окно, что тогда они сделают с ней?

В конце концов, решаю отложить телефон до конца урока. Мы должны были заниматься написанием стихотворений, так что я хватаю карандаш и позволяю себе излить душу на бумагу.

Подобие дружбы между бедными девушками.

Каждая из нас отчаянно желает большего, но наши крики тонут среди зловещей тишины мира.

Никто не хочет слушать, когда плачут плохие девочки.

Я пытаясь вытягивать из себя слова на протяжении двадцати минут, а потом решаю, что ненавижу поэзию, и это так сильно меня раздражает, что я не могу с ней справиться. Из меня не вылезло больше ни одного слова. Мистер Дарквуд не пытается остановить меня, когда я выхожу из класса на пять минут раньше и приваливаюсь к стене напротив кабинета, где пройдёт следующее занятие.

К обеду уже все в курсе о том, что произошло между мной и Кали, так что я не сильно удивляюсь, когда натыкаюсь на перекошенное от злости лицо Вика.

— Что она сказала тебе? — он сразу набрасывается на меня, и я знаю, что это не попытка разузнать информацию. Неа, это приказ.

— Она сказала, что братья Билли объединились с парнями с Энбсрука. Все они злятся на тебя и жаждут крови. Она пригрозила, что собирается закончить начатое.

Вик играет желваками, он встает на ноги, когда в кафетерии появляется Директор Ван в сопровождении своих сторожевых псов и движется в нашу сторону. Каждый смотрит. Абсолютно каждый, кто находится в этой комнате. Вик вынудил меня надеть кольцо сегодня, неудивительно, что всеми интересно узнать, что же с ним.

— Мистер Чаннинг, — обращается к нему директор Ван, сканируя остальных взглядом. В его глазах загорается какой-то недобрый огонек, и я вскидываю подбородок, глядя на него. Единственное, о чем я жалею, заключив сделку с Хавок, так это то, что мои цели из списка понятия не имеют, почему я выбрала их, и как на самом деле их действия влияют на меня.

Стискиваю зубы и отворачиваюсь.

— Что? — спрашивает Вик, вытягиваясь в полный рост. Даже в свои семнадцать, почти восемнадцать лет, он больше, чем Директор Ван, состоящий из твердых мышц и юношеской бушующей ярости. Он легко мог бы разделаться с ним, если бы захотел.

— Пройдите ко мне в офис, пожалуйста, — Ван разворачивается, словно уже сказал все, что хотел, но Вик не двигается с места. Врос в землю, а рот скривился от ухмылки.

— Зачем это? — шепчет Каллум с другого конца стола, накинув капюшон, и пялится на спины миньонов нашего директора.

— Понятия не имею, — Вик оглядывается на других учеников. — Плевать. Если меня выкинут из Прескотта, это будет лишь жалкая попытка укусить меня в зад. Парни, найдите мне Кали Роуз-Кеннеди после школы. Она встречается с тем богатеньким мудозвоном, который забирает ее. Поторопитесь.

— Что ты будешь делать? — спрашиваю я, не сообразив, почему меня это так волнует. Это то, чего я хотела. То, за что я заплатила.

Вик и не думает отвечать мне, и я еле сдерживаюсь, когда он молча уходит, игнорируя мой вопрос, как и меня, словно пустое место. Клянусь, нахрен, однажды я надаю ему тумаков.

— Не переживай о Кали, — говорит Хаэль, хрустнув костяшками. У него на лице застыла эта убогая я-вам-всем-покажу ухмылка, и мне хочется дать ему по лицу. — Мы со всем разберемся. Ты можешь поучаствовать только если захочешь.