Может, Аарон был прав, и тебе стоило сбежать к бабуле? Может, ничего из этого не стоит того? Сколько страданий тебе еще придется перенести, чтобы достичь цели, Бернадетт?

Но я разбита и сломлена. Я понятия не имею, как должно выглядеть счастье. Однако, есть Хизер, ее улыбка чем-то похожа на сверкающий солнечный луч. Она разбирается в таких вещах. Знает, что в жизни есть какой-то смысл. Мне просто нужно как-то спасти целый мир.

Входная дверь открывается. Я отказываюсь обозначать его любым из существующих местоимений. Это и есть это, и даже такая формулировка не способна точно передать его сущность.

Тинг. Монстр. Гаденыш. Дьявол.

Горло сжимается, и дышать вдруг кажется чем-то невозможным.

— Во что ты, блять, одета? — спрашивает он, смеясь тем смехом, которым бросается на меня, облепив мерзким ядом. Мне хочется зашить собственные уши, лишь бы это прекратилось. Просто для того, чтобы я больше не слышала его поганых слов. — Выглядишь, как одна из тех дряхлых сучек на вечере бинго.

Найл Пенс, ака, Тинг, ака, мой отчим, приближается ко мне и хватает за задницу. Рефлексы, заложенные внутри, будучи остры, как бритва, срабатывают мгновенно. Я больше не та маленькая девочка, над которой он издевался многие годы.

Выбрасываю локоть прямо ему в живот, и он складывается пополам, пока моя мать громко втягивает воздух.

— Не смей распускать руки на своего отца! — кричит она, сжимая в руке свой жемчуг, и встает на его сторону. Она всегда на его стороне.

Она не поверила Пен, когда моя сестра попросила о помощи. Она — одна из причин, по которой Пенелопа оказалась мертва. Мои глаза сужаются до щелок, и яд плавно слетает с моих губ.

— Этот псих мне не отец! — кричу я в ответ, ненавидя, то, как сильно тряслись мои руки. Соблазн взять нож с кухни и всадить ему в грудь слишком велик. Я уже думала об этом ранее, мысль стала почти навязчивой.

Но я… была в ловушке всю свою жизнь, так или иначе.

Заперта в клетке.

Последнее, чего мне бы хотелось, это закончить в тюрьме, бросив Хизер с этой сукой, которую мы называем мамой.

Хавок. Хавок. Хавок. Теперь у меня есть Хавок, и все, что они могут у меня попросить, будь то секс, фальшивая помолвка, насилие, все будет того стоить.

— Не смей со мной так говорить, ты, маленькая сучка, — рычит Тинг, заводясь, также как он делал тысячи раз до этого. Тинг начал избивать меня до полусмерти с того момента, как стукнуло три месяца со смерти моего отца. Я более чем уверена, что у него с моей матерью закрутилось задолго до этого.

Он хотя бы не насиловал меня. Он пытался. Бесконечное количество раз. Но я не позволяла этому случиться. Ни одного, блять, раза. И с этих пор мы и собачимся.

Я стала совсем другим человеком. Совершенно другим.

Мой правый кулак взмывает прямо Найлу в лицо до того, как он успевает схватить меня за волосы, как он обычно и делал, после чего швырял меня о стену и ломал нос.

Сегодня, похоже, что я сломаю его нос, даже если ради этого придется отсидеться в обезьяннике пару дней. Он может и коп, но мне все еще семнадцать лет и я знаю, что ему приносит удовольствие вот так играться со мной, чтобы надолго оставить.

В последний момент я передумываю.

Если я ударю его, попаду в тюрьму, что тогда случится с Хизер? Что Хизер сможет сделать в одиночку, чтобы защититься? Я должна была защищать Пен. Конечно, она была моей старшей сестрой, но мы могли бы вместе противостоять Тингу. Прикрывать друг друга.

Но она выбрала страдать в тишине. И сейчас ее не стало.

Наша мать не поверила ей, когда та попросила о помощи, как и тот ублюдок из социальных служб. Они прозвали ее лгуньей. Сказали, что она делает это только чтобы привлечь внимание.

Не обращаю внимание на ком в горле и отвожу запястье. Желание слепо отомстить находится ниже моего желания уберечь сестру, биологическую дочь Тинга, единственного человека, которого он, по идее, должен безоговорочно любить.

Первого человека, которого он станет домогаться, как только представится шанс.

Найл плещет слюной, ярость так и валит из него, он наступает словно долбаный грузовик. Его большое тело прижимается к моему, но я ждала этого. Я привыкла к этому. Собираю остатки сил, убедившись, что ноги стоят твердо на кухонном полу. Встаю в стойку, делаю вдох и готовлюсь к следующему раунду, когда входная дверь с размаху открывается, и на пороге появляются Хаэль и Оскар.

Движения первого так быстры, что я еле успеваю следить за происходящим. Моего отчима схватили за горло и прижали к стене. Кажется, моя мать кричит.

— Бернадетт, — приветствует Оскар, поднимая мой рюкзак с пола. На спальный мешок он даже и не смотрит. — Прошу прощения, мэм, — он смотрит на мою мать наполовину вежливо, наполовину так, что способен заморозить все вокруг, и поправляет свои черные очки средним пальцем.

— Нравится избивать девушек, не так ли? — взывает Хаэль, находясь слишком уж близко к лицу Найала. Тинг, должно быть, перестал дышать. Его лицо стало фиолетовым, только в глазах отражался блеск желтой лампы. — Что ж, тогда мы сработаемся. Мне нравится избивать парней, которые любят избивать девушек.

Хаэль отпускает это ничтожество, позволяя ему осесть кучкой на полу, и тут же оборачивается ко мне. Его карие глаза сканируют мое тело, ища любые повреждения.

— Ты в порядке, Берни? — я киваю вместо ответа на его вопрос, не справляясь с дыханием от бушующего адреналина. Часть меня рада видеть здесь Хавок, но другая часть задается вопросом, почему Кайлер Энсбрук подвергся избиению за то, что просто посмотрел на мои сиськи, когда мой отчим все пытается изнасиловать меня вот уже четыре года, и его просто прижали к стене. Это все?

Он ведь коп, Берни, дай им время. Хавок более точны в своих действиях, и ты знаешь это. Они могут надрать задницу Кайлеру Энсбруку и спокойно уйти, но не могут играться с Тингом, пока у них не будет четкого плана.

Встряхиваю руки и прохожу мимо него, прямо к выходу.

— Мы предъявим вам обвинения! — кричит моя мать, но я не слушаю ее. Ей было наплевать, когда я сбежала. Наступила моя очередь плевать на все подряд.

Забираюсь в «Камаро» Хаэля, все еще дрожа, и начинаю теребить складки на этом убогом платье.

— Если ты не хотела ехать домой, то тебе следовало сказать нам что-нибудь, — бросает Оскар, глядя, как Хаэль откидывает для него сиденье.

— У Хавок нет секретов, — Хаэль кивает, соглашаясь, когда мы выворачиваем на улицу и едем вперед.