Глава 22

Лиам

Я просыпаюсь один в постели Кэри.

Когда мы заснули прошлой ночью, вплетя наши конечности в друг друга после того, как заново изучили каждый дюйм кожи друг друга, я думал, что мы проснемся точно так же.

Вместо этого я один, край кровати, на которой спала Кэри, давно остыл.

Я осматриваю ее комнату, мой взгляд снова падает на ее стены, украшенные произведениями искусства.

На этот раз, вместо того, чтобы пялиться на изображение нас обоих на лугу, меня тянет к изображению ее родителей.

Обе сестры похожи на свою мать; у обеих ее изумрудные глаза и фарфоровая кожа, но в то время как Кэри также унаследовала дикие каштановые волосы своей матери, у Серен такие же блестящие темные локоны, как у их отца.

Этот взгляд ее родителей, запечатленный навсегда на холсте, который запечатлелся в моей памяти; взгляд чистого обожания и любви.

Я вижу такое же выражение на лицах моих собственных родителей всякий раз, когда они находятся в одной комнате, и очевидно, что у родителей Кэри были такие же отношения, построенные на прочном фундаменте любви.

На мгновение я задаюсь вопросом, какой была бы моя жизнь, если бы я потерял обоих родителей так рано, и острая боль пронзает мою грудь.

Если последние несколько лет я чувствовал себя опустошенным без Кэри, я могу только догадываться об уровне изоляции и одиночества, которые она испытывала, быстро потеряв половину своей семьи.

Прошлой ночью мы проговорили несколько часов, ее голова лежала на моей обнаженной груди, наши ноги переплелись, а моя рука рисовала успокаивающие круги на ее спине. Мы поделились нашей историей с абсолютной честностью.

Я рассказал ей о путешествии по миру, о встрече с Эммой и о том, как она вышла замуж за Джейка. Она рассказала мне о своих занятиях искусством, о своей лучшей подруге Лоре-Нел и о своем стремлении занять должность преподавателя рисования на полный рабочий день вместо двух должностей на неполный рабочий день, которые у нее сейчас есть.

Мы были просто Кэри и Лиамом, делившими нашу жизнь, а не учительницей и ее учеником, прячущимися от мира в страхе перед последствиями.

Это было именно то, о чем я всегда мечтал.

Идеально.

Шум снизу привлекает мое внимание, и я быстро натягиваю одежду, но не раньше, чем засовываю черные боксеры, которые я носил прошлой ночью, под ее подушку вместе с другими, которые она изначально украла у меня.

Это заставляет меня усмехнуться про себя, и я точно помню, как нам всегда было весело вместе, потому что мы оба обладаем одним и тем же странным чувством юмора.

Шум внизу становится значительно громче, поэтому я направляюсь в ту сторону, жалея, что не могу почистить зубы, чтобы избавиться от утреннего запаха изо рта.

Когда я подхожу к гостиной, я слышу, как звуки становятся более отчетливыми, и сильный грохот, похожий на опрокидывание предмета мебели, заставляет меня бежать трусцой.

Сцена, которая меня встречает - это то, чего я никак не мог ожидать.

Кофейный столик опрокинут, пазлы Серен беспорядочно разбросаны по всему полу, а Кэри присела на корточки сбоку от стола, убирая что-то похожее на рвоту с деревянного пола. Серен лежит на ковре на противоположной стороне комнаты, отчаянно бьется и изо всех сил колотит ногами по корпусу дивана.

Ее звуки настолько громкие и тревожные, что Кэри даже не слышала, как я вошел, и я не совсем уверен, что делать, чтобы помочь им обоим; это выходит за рамки моих ограниченных и недавно созданных навыков "Безмятежных споров", которые больше удача, чем суждения.

Я даже не знаю, в чем причина очевидного срыва Серен.

Я осторожно подхожу к перевернутому кофейному столику, чтобы помочь прибраться, и это движение привлекает внимание Кэри.

Она слегка поворачивается ко мне, и я вижу небольшую рану над ее правой бровью, ее лицо - маска боли, которую она пытается скрыть за дрожащей улыбкой.

Я тут же бросаюсь к ней. - Что, черт возьми, случилось?

Она отводит взгляд и продолжает убирать беспорядок у своих ног, который действительно является рвотой.

Я беру чистящее средство и тряпку из ее рук и поворачиваю ее лицо, чтобы она посмотрела на меня.

Ее глаза наполняются слезами, а голос дрожит, когда она отвечает. - Я забыла подключить айпад Серен, он всегда у нее после завтрака, но когда я пошла за ним, он был мертв. Я не поставила его на зарядку прошлой ночью.

Ее признание омывает меня, и я знаю, что обвинение было предъявлено не из-за меня; я стал причиной страданий, которые испытывает эта маленькая девочка сегодня утром. Чувство вины наполняет мой желудок желчью, и я осторожно провожу большим пальцем по ее лбу, чуть ниже пореза, который, к счастью, не сильно кровоточит.

- Как это произошло?

- Когда она получила свой iPad, она не понимала, почему он не работает, и в то время я не понимала, что он отключен, поэтому я отдала его ей, когда она попросила, а затем пошла на кухню, чтобы все убрать. Я услышала, как она все больше расстраивается, и вернулась как раз в тот момент, когда она швырнула айпад через всю комнату. Я не понимала, зачем она это сделала, поэтому накричала на нее и сделала все еще хуже. Затем она так расстроилась, что ее вырвало, поэтому я попыталась отвлечь ее пазлами, чтобы дать мне возможность навести порядок, но время пазлов приходит после iPad, и она так расстроилась, что схватила стол и перевернула его. В то время я наклонялась, убирала, и край зацепил меня и вызвал это, - она указывает на рану, на которую я все еще смотрю, - Она ... она не хотела этого делать, и я не могу заставить ее успокоиться. Если она продолжит, ее снова вырвет, и, возможно, она даже начнет кусать себя, но я просто… Я просто не знаю, что делать.

Ее глаза закрываются от тихого всхлипа, и слезы, которые наполнили ее глаза, теперь проливаются.

Я смотрю на Серен, все еще бьющуюся и брыкающуюся, и знаю, что должен попытаться это исправить.

- Что ей нравится делать на iPad?

Кэри качает головой, ее глаза все еще закрыты, все больше слез льется. - Это не имеет значения, у него еще недостаточно заряда, пройдет по крайней мере час, прежде чем она сможет его получить.

- Просто поверь мне, пожалуйста? Что ей нравится на нем делать?

- Ей нравится… приложение для мандалы и ммм ... ей нравится смотреть свое любимое шоу на Youtube.

Я встаю и вытаскиваю свой iPhone из заднего кармана, быстро ищу нужное приложение и нажимаю "Установить".

- Какое шоу она смотрит?

Кэри смотрит на меня и видит, что я делаю. - Ты… ты не можешь дать ей его, она может сломать.

- Если она это сделает, я куплю другой. Итак, какое шоу она смотрит?

Она выглядит неуверенной, когда говорит мне название популярного детского телешоу, и я загружаю его на Youtube. Как только я расставил обе ее любимые вещи, я тихо подхожу к Серен, останавливаясь в нескольких дюймах от нее.

Она совершенно не замечает моего присутствия, ее маленькое тело охвачено приступами сильного срыва, и я беспокоюсь, что в конечном итоге она причинит себе боль.

Я увеличиваю громкость на полную мощность и нажимаю "воспроизвести"; мелодия ее любимого шоу наполняет воздух шумом.

Это занимает несколько мгновений, но я вижу, как она медленно успокаивается; ее движения и крики становятся более приглушенными, пока она не поворачивает голову на звук и не видит маленький экран, который я повернул к ней.

Ее маленькие ручки выхватывают мой телефон в одно мгновение, и ее срыв прекращается, казалось бы, так же быстро, как и начался. Единственный шум в комнате сейчас - это песня, которую она продолжает слушать снова и снова на повторе.

Мягкие руки обнимают меня сзади за талию, и я спиной чувствую рыдания, вырывающиеся из ее груди.

- Тише, мы с этим разобрались. Теперь она счастлива.

Я поворачиваюсь и беру плачущую Кэри в свои объятия.

Ее рыдания переходят в икоту, и она наполовину плачет, наполовину смеется. - Детский шептун снова наносит удар.

Мы стоим, просто держась друг за друга, среди шума слишком громкой песни из детского шоу, рвота все еще на полу, перевернутый стол и разбросанные повсюду пазлы, но, несмотря на все это, это кажется правильным.

Чуть больше часа спустя я целую Кэри на прощание на пороге ее дома и физически вырываюсь из ее объятий.

Сегодня вечером у нее урок рисования, так что я договорился забрать ее и Серен завтра, чтобы провести день на пляже.

Когда я возвращаюсь домой, я вхожу на кухню под какофонию шума.

Вокруг центрального островка сидели Эйч, Айзек и оба моих родителя.

Шум из-за того, что Эйч рассказывает им о своей последней катастрофе на свиданиях и о своих связях с дружелюбной киской, а под киской я предполагаю, что он имеет в виду кошку. Ну, я надеюсь, что это кошка, иначе говорить об этом в присутствии моих родителей - это совершенно другой уровень неуместности.

- Итак, эта чертова штука вопит, как будто вот-вот умрет, а затем набрасывается на моего Дэвидсона, как будто это долбаная мышь, которую она хочет съесть на обед. Мне только-только удается спасти свою драгоценность от его трехдюймовых, чертовски острых когтей убийцы, - он начинает расстегивать молнию на ширинке и стягивает джинсы на бедра.

- О Боже, Гарри, убери свое мясо и два овоща, я не хочу это видеть, - смеется моя мама, прикрывая глаза.

- Я не показываю вам товар, миссис Ф., я показываю вам свои боевые шрамы, - и с этими словами он стягивает джинсовую ткань ниже по бедру и показывает глубокие следы когтей, врезавшиеся в кожу.

- Посмотрите, что этот маленький полосатый ублюдок сделал со мной! Тогда знаете, что она сказала?.... - он смотрит на нас, делая паузу для эффекта. - Она сказала: ”Я думаю, тебе пора уходить, ты расстроил Мистера Гребанного Кота.- он оглядывает нас с комедийным недоверием, -...Я расстроил Мистера Гребаного Кота!… Говорю тебе, эта девчонка была сумасшедшей, а нам с моим Дэвидсоном повезло, что мы выбрались оттуда живыми. Я схватил свои вещи и выскочил на улицу в одних только трусах от Кельвина Кляйна. Я просто рад, что уже перевалило за полночь, потому что мы с Дэвидсоном оба были полностью опустошены к этому времени, и нам не хотелось испытывать стресс от зрителей. Я думаю, что у меня травма на всю жизнь.