Глава 13

Кэри

Я сижу, уставившись на сложенный листок бумаги, зажатый в одной руке, а пальцами другой скольжу по своим губам, все еще покалывающих от ласки Лиама.

Поцелуй, который сначала казался приветствием, вскоре превратился в прощание, а я так устала от прощаний.

Окидываю взглядом сад — от цветов для Сирен к пугалу и обратно к листку бумаги, который рассеянно поглаживаю пальцами.

Интересно, есть ли на этом, казалось бы, незначительном листке, сложенном вчетверо, слова, благодаря которым Лиам навсегда попрощается со мной?

Именно по этой причине я все еще не решаюсь развернуть его. Если не стану разворачивать, то смогу притвориться, будто все хорошо, поэтому я аккуратно разглаживаю складки и кладу лист в задний карман джинсов.

 Мне нужно всего несколько минут, чтобы вымыть наши кружки и запереть сарай. Теперь, когда Лиам ушел, я не хочу оставаться здесь одна. Место, которое всегда дарило утешение, даже после того, как я рассталась с Лиамом, теперь кажется бесплодным, несмотря на избыток овощей и фруктов, которые созрели для сбора.

 Я запираю входную калитку и медленно шагаю обратно к нашему дому в надежде, что Лора-Нель и Сирен уже вернулись из океанариума.

 Обычно я наслаждаюсь тем, что никого нет дома, но сегодня не могу думать ни о чем, кроме своего одиночества, застряв в собственных мыслях и прокручивая каждую секунду того короткого отрезка времени, который мы провели с Лиамом.

Открыв входную дверь, я встречаю тишину.

— Лора-Нель... Сирен... Вы дома?

Мой голос эхом отдается в пустом доме, и на секунду мне хочется развернуться и пойти обратно, но куда я пойду?

Вместо этого наливаю себе стакан холодной воды и направляюсь в маленькую комнату, которую использую как кабинет-студию.

На мольберте, в углу комнаты, стоит чистый холст. Он манит меня, просит излить на себя уныние, которое я ощущаю. Хочет, чтобы я выплеснула его на хрустящую, девственную поверхность вместе с краской.

Стащив с себя кеды и джинсы, я оставляю их у двери и натягиваю комбинезон для рисования.

Когда я поглощена своим искусством, то забываю обо всем, и краска имеет тенденцию покрывать все, во что я одета, поэтому комбинезон стал необходимостью.

 Я вытаскиваю палитру, беру кисти и концентрирую внимание на своих чувствах. Затем тонкими мазками кисти пишу меланхолию своей жизни, используя все цвета спектра, чтобы отразить на холсте свою печаль, тоску и даже вину. Холсте, который когда-то был девственно чистым, а теперь на нем красуются самые темные глубины моего сердца.

 Несколько часов спустя я стою перед своей законченной работой.

Протягиваю руку, чтобы коснуться призрачной фигуры, которая сидит чуть в стороне от центра, почти поглощенная мраком, и мои пальцы зудят от желания вернуть этого человека к свету.

 Фигура довольствуется тем, что сидит в темноте и просто наблюдает, как яркий солнечный свет льется через открытое окно, а ветер поощряет сверкающие, свободно парящие пылинки кружиться в безрассудном самозабвении.

Не могу с точностью сказать, кем именно является эта фигура — Лиамом или мной, и не уверена в том, хочу ли быть этими частицами свободы, или же просто жду возможности закрыть окно, ожидая, когда на смену внутреннему хаосу придет спокойствие.

— Кэри, ты тут?

Голос Лоры-Нель доносится с другой стороны дома, отрывая меня от напряженного изучения только что нарисованного образа.

Я быстро убираю кисти и краски, снимаю комбинезон и отправляюсь на встречу с двумя самыми важными людьми в своей жизни.

— Я у себя, — кричу я, открывая дверь, — Ну, что? Как там рыбы?

Иду по коридору в гостиную как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лора-Нель вешает пальто.

 В ее глазах вспыхивает искорка, которая дает понять, что они отлично провели время, и я тут же расстраиваюсь из-за того, что пропустила эту поездку.

— Ты только не волнуйся, ладно?  Мне кажется, сегодня Сирен сумела произнести слово, ну, по крайней мере, прозвучало именно так, а потом она меня поцеловала.

 Лора-Нель сияет, рассказывая мне о вехе, которую я пропустила. Мой желудок сводит судорогой от осознания того, что я упустила что-то очень важное, но в то же время сердце озаряет надежда, что это все же произошло.

Мои глаза щиплет от слез, но я быстро сглатываю, чтобы сдержать их.

— К... Как думаешь, что сказала Сирен? Было ли слово похоже на другие ее звуки? Что ты делала, когда она его произнесла?

 Я быстро засыпаю подругу вопросами, но она только улыбается и обхватывает меня руками за плечи, слегка наклоняясь, чтобы заглянуть мне прямо в глаза.

— Дыши, Кэри.

Я вдыхаю, а затем медленно выдыхаю несколько раз. Потом снова открываю рот, чтобы допросить девушку с пристрастием. Когда с моих губ уже готова сорваться очередная тирада, Лора-Нель меня останавливает:

— Я услышала тебя еще в первый раз. Если ты хотя бы на секунду перестанешь сходить с ума и дашь мне время, чтобы налить Сирен сока и достать ее головоломки, я расскажу тебе все до мельчайших подробностей.

Я облегченно вздыхаю и заставляю себя расслабиться.

Мы вместе идем в гостиную, где Сирен уже устроилась со своим айпадом. Она бы с радостью потратила на него весь день, если бы мы ей позволили, но я стараюсь разнообразить деятельность сестры, иначе никогда не смогу заставить ее попробовать что-то новое.

 Когда мы входим в гостиную, Сирен даже не поднимает глаз. Не то чтобы я когда-то ожидала от нее такого, но чувство некоторой эмоциональности заставило меня надеяться, что хотя бы раз, только сегодня, Сирен это сделает.

 Лора-Нель идет на кухню за соком, а я сажусь на пол рядом с Сирен, глядя через плечо сестры на приложение «Мандала», которое та запустила на экране. В приложении звучит успокаивающая музыка, в то время как картинки на экране сменяются калейдоскопом цвета и узоров, позволяя Сирен одним касанием пальца изменить дизайн или направление движения.

 Приложение завораживает, поэтому я жадно использую возможность придвинуться ближе к Сирен, позволяя своему предплечью касаться ее, а ладони — лежать на полу.

Мое сердце замирает, когда сестра начинает скользить пальцами по моей руке, и мне требуется весь мой контроль, чтобы оставаться неподвижной.

 Лора-Нель возвращается в комнату, и ее взгляд сразу же падает на наши сплетенные пальцы. На ее лице появляется теплая улыбка, а глаза наполняются предательским блеском слез.

 Она ничего не говорит, просто ставит стакан сока на стол перед нами и садится на пол с другой стороны.

 Сирен держит мою руку в своей и позволяет Лоре-Нель сидеть так же близко, как и я.

 Мы втроем довольны таким редким моментом комфорта.

 Если аутизм и научил меня чему-то, так это принимать даже самые, казалось бы, незначительные мелочи, которые для кого-то другого являлись бы обычным делом, и радоваться им.

 Для нас не существует такого понятия, как мелочь.

 Каждое событие, каким бы незначительным оно ни было, важнее, чем я могу описать словами.

 Ничто в жизни нельзя воспринимать как должное, и, благодаря таким моментам, постепенно исчезает внутренняя боль — то самое одиночество, которое я чувствовала, глядя, как Лиам уходит.

 Нет, оно никогда полностью не исчезнет, и да, я всегда буду носить его с собой, но этот дом, где прикосновения драгоценны, привязанность не проявляется обычными способами, а слова редко используются для передачи чувств, наполнен любовью настолько чистой, что она почти ослепляет.

Кому нужно быть пылинкой, когда для кого-то ты весь мир.

— Давай выпьем по чашке чая на кухне.

 Тихие слова Лауры-Нель разрушают окружающие нас чары, и Сирен быстро убирает свою руку.

 Я целую сестру в макушку, едва касаясь губами ее волос, и следую за своей лучшей подругой.

 Включив чайник, она поворачивается и опирается на столешницу, оглядывая меня с головы до ног.

— Судя по отсутствию одежды и забрызганным краской рукам, либо этот день прошел хорошо, и в твоей студии побывал полуголый мальчик, либо он прошел плохо, и ты снова изливала свою печаль. Какой вариант верный?

 Я закатываю глаза и достаю шоколадное печенье из буфета. Этот разговор требует обильного количества углеводов, а шоколадное печенье подойдет для этого как нельзя лучше.

— Он не мальчик и определенно не был здесь. Я расскажу тебе, как только ты сообщишь, что, по-твоему, сказала Сирен.

 Чайник закипает, и Лора-Нель быстро заваривает чай, а затем ставит передо мной дымящуюся кружку.

— Ну, мы больше часа смотрели на один и тот же аквариум, и мне захотелось подтолкнуть Сирен к чему-о более интересному. В том, которым она была одержима, даже не было рыбы, клянусь, Сирен просто рассматривала пузырьки.

Подруга хватает пакет с печеньем и медленно вытаскивает несколько штук, прежде чем вернуть пакет обратно.

— И что дальше?

— Не торопи меня. Дай съесть хотя бы одно печенье, и я продолжу, так что не паникуй.

 Один глоток, а затем целое печенье во рту, и Лора-Нель продолжает говорить, но с полным ртом ее слова звучат искаженно.

— Как бы там ни было, я изо всех сил старалась обратить ее внимание на другие аквариумы, но Сирен все время вырывалась из моих рук и возвращалась к своему любимому, который казался совершенно скучным. А когда я наклонилась, чтобы поговорить с ней, клянусь, Сирен сказала мне «чмок», а затем шлепнула ладошкой по моим губам. Разве не так твоя мать всегда делала, когда мы были моложе? Уверена, что помню, как она говорила: «иди сюда подари мне свой чмок», а потом шлепала нас по губам.

 Я замираю. Шоколадное печенье уже находится на середине погружения в мою кружку с чаем, но вскоре отрывается, превращаясь в мягкую кашицу и опускаясь на дно чашки.

— Твое печенье пошло ко дну, — услужливо подсказывает Лора-Нель.

— Да плевать на него, лучше скажи, как именно прозвучало то слово? Я хочу, чтобы ты в точности его повторила.