Глава шестьдесят пятая

Воздух удушал, цвета поблекли, как на старом пергаменте. Зал разросся, словно во сне, перенося меня в далекий мир, куда четырнадцатилетняя девочка ворвалась бок о бок с братьями. Следом шли те, кто поверил в неё. Все они теперь лежат замертво на безымянном поле брани. «Осторожнее, сестрёнка», — шепчет Вальтер.

— Не двигаться, и никто не пострадает! — кричит девочка, сама понимая, что лжёт.

Она не знает, кто из них погибнет, и когда, но смерть уже высится над ними. К девочке бросаются двое, начеку, следят за её движениями, с боков ее обходят лучники со стрелами на тетиве. Её взгляд пробегает по лицам министров, затем падает на пустое кресло отца. Девочке как пощёчину хлестнули. Краски налились цветом, и от стен волнами отдался ужас. Девочка исчезла. Осталась только я. Перед ними. И сегодня меня уже не запрут в покоях.

Вице-регент, канцлер, капитан стражи, первый купец, придворный лекарь, хронист, главнокомандующий, первый ловчий и, конечно же, самое проблемное звено этой цепи, — королевский книжник. Как примечательно, что здесь нет короля и Первой дочери, но она точно скоро явится. Хронист нервно теребил пуговицы на камзоле, пока одна не оторвалась и не запрыгала по начищенному каменному полу.

Хронист нервно теребил пуговицы на камзоле, пока одна не оторвалась и не запрыгала по начищенному каменному полу. Я знала, кто верховодит, кто творец заговора, жаждущий власти не меньше Комизара. А может, и больше, раз поставил на карту все ради желаемой добычи, — целого континента. Я надолго вперила в него пристальный взгляд. Теперь ясно. Под мантией поблескивала чешуя его истинного обличья. Вот он, дракон, столь же многоликий, как Комизар.

Стоило канцлеру ослушаться меня, я приструнила его кинжалом. Еле сдержалась, чтобы не нацелиться в сердце — на пути через Кам-Ланто всякий представляла, что метаю нож не в дерево, а в него. Нет, рано канцлеру еще умирать. Я им воспользуюсь от и до, палец за пальцем, если это спасёт моих братьев.

Он гневно сел и перекинулся с оскорблениями на Рейфа.

Я вгляделась в министров, одного за другим. Успех заговора определяет его слабое звено. Осталось это звено найти.

Стены замка наползали, смыкались, втискивая измену в твердое и живое обличье. Его сердце бешено частило, он ревел по-звериному, в протест, но в то же время на фоне упорно постукивало что-то тихое. Надежда. Вдруг на балконе показалась фигура.

Девочка. Перегнувшись через перила, она вгляделась в меня большими темными глазами.

— Пообещай, — шепнула она.

Я кивнула.

— Пообещала уже давно.

Она исчезла, и мир стал прежним. Вернулись цвета и запахи.

Лорды ждали, напряженные, как струна. Казалось, ещё немного и не выдержат.

Я поведала об изменниках в их рядах, о драконах, чья жажда неутолима, о Комизаре Венды, который повел на нас непобедимое войско. Рассказала, как ему помогают предатели, стоящие за гибелью принца Вальтера.

— Я сбежала со свадьбы из страха. Предавать Морриган или брата я и не думала. Он погиб в засаде венданцев, на моих глазах, и те, кто это подстроил, сейчас в этом зале. Они же послали принцев Брина и Регана на смерть.

Королевский книжник подался вперед.

— Мне кажется, подобное лучше обсуждать…

Но вице-регент перебил его, вскинув руку:

— Незачем прерывать, пусть принцесса говорит. Хотя бы слово мы можем ей предоставить. — Он поглядел на меня в упор, словно вспоминая все, о чем мы говорили тогда, в кабинете.

«У вас есть доказательства?». Он понимал, что одних моих слов недостаточно.

Я устремила тяжелый взгляд на королевского книжника. Пусть знает: и его черед скоро настанет. Затем обратилась к главнокомандующему, представителю войска в совете:

— Братьев нужно немедленно разыскать и вернуть домой. Из-за болезни отца вы не имели права посылать их в Гитос и Кортенай. Как вы такое допустили, командующий?

Он заерзал на стуле и злобно глянул на капитана стражи. Королевский книжник так смотрел на них, словно уже готовился вскочить с кресла.

— Я был против, — хмуро ответил он. — И оспорил решение. Меня уверили, что это на благо королевства.

— И ваши братья сами согласились! — влез капитан стражи.

Я подлетела и вонзила меч в стол рядом с его рукой.

— Согласились ехать на смерть?!

Капитан вытаращился на руку, словно пересчитывая пальцы. Затем глянул на меня в ярости.

— Она спятила! — заорал он солдатам Рейфа вокруг. — Сдавайтесь, пока вас из-за неё не перебили!

В южном коридоре загромыхали сотни сапог. К нам неслась толпа солдат, поднятых по тревоге. Я снова глянула на министров.

Дракон.

Он улыбается.

Больше никто не видит.

Больше никто не слышит голоса.

«Всё, всё моё! И ты моя!»

Скрежещет зубами.

Жадно сглатывает.

Довольно фыркает.

Грохот нарастал, и я посмотрела на Рейфа. Перехватив мой взгляд, он уверенно кивнул: «продолжай».

— Единственная изменница здесь — вы! — осмелев от звука шагов, крикнул лорд в дальнем ряду. — Что же вы не раскрываете заговорщиков, а? Капитан прав, она спятила!

Вздохнув, вице-регент хмуро сложил руки перед собой.

— Мы дали вам высказаться, Арабелла, но здесь я соглашусь с лордом Гованом. Вы сыплете обвинениями, а доказательств нет.

Я могла бы хоть сейчас назвать имена, — полкабинета бы вышло, — но единственное доказательство точно сочли бы подброшенным. Если Паулина его вообще нашла. Мне нужно было, чтобы кто-то другой обличил предателей

— Будут вам доказательства, — тянула я время.

Ну где же Паулина? Неужели её отрезали в северном коридоре?

— Имена тоже будут, — продолжила я. — Но лучше для начала обсудим…

Вдруг в северную дверь забарабанили кулаком и раздалось:

— Лия!

Засов подняли, и Паулина перемахнула через зал, ёжась под пристальными взглядами совета. Она поднялась ко мне на трибуну со шкатулкой в руках.

И вновь топот, а затем на галерее появились наши солдаты в гвардейской форме. Следом — Гвинет, и она кивнула мне сверху. Ещё шаги, но теперь мягкие, торопливые. Шелест подолов. Показались тёти Бернетта и Клорис, а также леди Адель, фрейлина королевы. Вцепившись в перила, они оглядели зал и заметили меня. Горло сдавило. За прошедшие месяцы я изменилась до неузнаваемости. Поняв, кто я, тетя Клорис ахнула, а у Бернетты слёзы покатились по щекам, но наставлению Гвинет они вняли: и слова не проронили, потому не говорить пришли, а быть свидетелями.

Внезапно мелькнуло что-то голубое, и у меня сжалось сердце. Вперёд выступила королева, — тень себя прежней. Опустила на меня глаза — тёмные, ввалившиеся.

«Нечего тут понимать… это просто ночной холод».

Но мы обе знали, что это не так.

— Здравствуйте, ваше величество, — поприветствовала я. — Мы как раз хотели обсудить состояние короля.

Я вновь повернулась к министрам. Они нервно ерзали, ожидая моего слова, а капитан стражи предусмотрительно убрал руки со стола.

— Король не идет на поправку. Не скажете, почему? — проговорила я.

— Ваше предательство всему виной, — пробурчал канцлер. — Искромсанное сердце так просто не вылечить.

Лорды согласно забубнили. Тётя Бернетта тихо всхлипывала.

— Да, слышала я об этом. — Мой взгляд упал на придворного лекаря. — Поднимайтесь ко мне, расскажите о здоровье короля.

Он только завертел головой, словно надеясь на помощь остальных.

— Это не просьба, лорд Фентли. — Я подняла перевязанную руку. — Не заставляйте раненую тащить вас силой. — А затем зачехлила меч, и лекарь неохотно повиновался.

— Арабелла, — вмешался королевский книжник, — не…

Я крутанулась к нему.

— Меня так и тянет оплатить за годы нравоучений, ваше преосвященство. Советую придерживать язык, пока я его не отрезала.

Придерживай, как сам меня заставлял. Он сощурился. Знаю этот взгляд, — ему не по себе, боится. Но не за язык. Боится правды?

Во мне закипал гнев. Лекарь поднялся ко мне на трибуну, и я тут же силой опустила его на колени.

— Что с моим отцом?!

— Сдало сердце, ваше высочество, канцлер говорит правду! — искренне залепетал он. — Но и другие недуги есть, а лечить их непросто! И все же я верю, что он поправится!

— Вот как. Обнадёживаете, лорд Фентли, — улыбнулась я и кивнула Паулине, чтобы она открыла шкатулку. — А это, значит, ваши лекарства?

— Простые настои, чтобы он не мучился, да! — чуть ли не взмолился он.

Покопавшись, я достала тёмно-янтарную склянку.

— Для чего это?

— Облегчает боль!

Я кое-как подцепила пробку одеревенелой раненой рукой. Повязка при этом опять набухла тёплой кровью. Я понюхала содержимое склянки.

— Облегчает, говорите? То что нужно. — Глотнув сполна, я пожала плечами. — По-моему, и впрямь полегчало.

Он натянул улыбку, а на его лице застыл мучительный страх. Я убрала склянку и достала новую, с белой жидкостью.

— А это зачем?

— От живота, ваше высочество!

Я подняла ее на свет, затем отпила.

— Да, узнаю вкус. — Мой взгляд упал на королевского книжника. — В детстве у меня часто болел живот.

Убрав и вторую склянку, я достала маленькую, с золотой пыльцой.

— А это?

Лекарь побледнел и судорожно сглотнул, а со лба скатилась бисеринка пота. На губах замерла полуулыбка.

— Успокаивает душу. Знаете, какой он вспыльчивый.

— Успокаивает, говорите? Мне вот не помешало бы успокоиться. — Я поднесла склянку ко рту. — Много ведь не опасно?

— Что вы. — В его глазах мелькнула тень облегчения. — Можно сколько угодно.

Поднесла ещё ближе. Он, затаив дыхание, ждал, что я и теперь употреблю с половину, но я остановилась и посмотрела на него.

— Вам, лорд Фентли, явно нужнее. Лучше вы примите. — И силой протянула ему, но что он тут же замотал головой:

— Мне не нужно!

— Я настаиваю.

— Нет!

Он отпрянул, но я выхватила из сапога нож и приставила ему к горлу.

— Вам очень нужно успокоиться, не видите? — процедила я. — Высыпайте в рот. Живо! — Я вдавила нож, пустив по шее струйку крови. Лекарь застонал, а я придвинула склянку. — Можно ведь сколько угодно, не забыли?