Черная маска закрывала его лицо, только глаза — того же цвета, что и серебристые небеса, — падали на меня, как снег холодной зимней ночью. Легкий и нежный. Дрожь пробежала по моей коже. Ни один из нас не пошевелил ни единым мускулом и не произнес ни слова. Он смотрел на меня так, как будто я застала его в интимный момент, как будто он занимался любовью с утром. Отвести глаза было бы правильным поступком, но это казалось невозможным. Мне следовало отвернуться и дать ему пространство, за которым он сюда пришел. Возможно, нормальная девушка так бы и сделала.

Но вместо этого я окликнул его.

— Что ты там делаешь внизу?

Рука, свисавшая с его согнутого колена, поднялась в воздух. Если он и ответил, то его слова были смыты грохочущими волнами. Маска, закрывавшая его лицо, не позволяла мне видеть, как шевелятся его губы. Но его взгляд не дрогнул.

У меня пересохло во рту, и я попыталась сглотнуть.

— Я Фэллон. Фэллон Морган, — крикнула я через скалу, надеясь, что он услышит меня, а не нервы, просачивающиеся в мой голос.

Он на мгновение опустил голову, прежде чем снова посмотреть на меня. Прошло несколько секунд, пока мы бесстыдно смотрели друг другу в глаза, и мои пальцы скользнули по моим улыбающимся губам. Мне стало интересно, улыбается ли он под маской. Мне нужно было подойти ближе.

Мои глаза следили за краем скалистого утеса, ища путь вниз, пока я не заметила его.

Одеяло упало с меня. Одной рукой сжимая горячую кружку в руке, мой кофе лился через край, я балансировала другой на острых краях, спускаясь босиком.

Когда я добралась до того же нижнего уровня, что и он, он наблюдал за мной, приподняв брови под тенью своего капюшона, когда я балансировала на камнях. Нервы пробежали по моему позвоночнику до затылка, когда он выпрямился, потирая камень между двумя пальцами. Его тело дернулось, как будто он мог в любой момент сбежать со сцены, но что-то удерживало его на месте.

Я обошла его и поднялась на более высокую сторону скалы.

— Я тебя не расслышала.

— И ты восприняла это как приглашение?

Он повернулся, не сводя с меня глаз, наблюдая за каждым моим движением.

Когда мои босые ноги обрели равновесие, я посмотрела на него, и его холодные глаза заморозили все теплое, что осталось во мне. Холод пробежал от моей головы до кончиков пальцев, вероятно, охлаждая и мой кофе тоже. Его пристальный взгляд был прикован ко мне, вероятно, пытаясь понять эту странную девушку, которая нарушила его мирное утро.

— Как тебя зовут?

Спросила я. Его глаза метнулись к небу, затем вниз, когда он снова посмотрел на воду, качая головой. — Окееей…

Я глотнула кофе, и тут налетела волна, плеснула на скалу и на мои босые ноги. Ледяная температура уколола мою кожу, как тысяча иголок, но я не отпрыгнула назад. Мои глаза устремились к нему, заметив, как его взгляд был отстраненным, незаинтересованным, устремленным на горизонт черных вод под стальным небом.

— Ты всегда приходишь сюда по утрам?

— Не всегда.

Он наклонился и поднял пригоршню камней. Они прыгнули ему на ладонь, и один скользнул между указательным и большим пальцами.

— Тебе нравится вода?

На его шее вздулась вена. Он швырнул камень далеко за волны, и тот заскользил по гладкой поверхности, мимо неспокойных гребней волн.

— Я ненавижу океан.

— Тогда зачем ты пришел?

Его плечи приподнялись, и мой взгляд скользнул по его профилю. Он был высоким, возможно, шесть футов два дюйма. Он бросил еще один камень на поверхность воды боковым броском.

— Если я скажу тебе, ты уйдешь?

— Зависит от того, что ты скажешь. Будешь ли ты со мной честным?

Его подбородок опустился, а грудь расширилась, прежде чем он снова посмотрел на воду сквозь густые ресницы.

— Ты бы не заметила разницы.

— Верно. Но я здесь чужая. У тебя нет причин мне лгать.

Он наклонил голову и, наконец, посмотрел на меня — действительно посмотрел на меня. Мы были всего в нескольких футах друг от друга, но мне все равно удалось перевести дыхание одним движением его взгляда. Его глаза, бесстрастные, как пули, прошлись по моим чертам с пугающей тщательностью, выискивая меня, изучая.

Затем он отпустил меня, как будто выпустил из своих объятий, и снова уставился на океан.

— Ладно. Если бы я сказал, что когда я бросаю камни, они создают рябь, и что эта рябь похожа на звуковые волны. И, — он бросил еще один камень, — эти звуковые волны могут перейти на другую сторону и послать сообщение, ты бы поверила?

— Да.

Еще одна волна плеснула на нашу скалу, и пена зашипела у носков его ботинок.

— Я могу помочь?

Камни снова выскочили у него на ладони.

— Это работа для одного человека.

— Ну, — начала я говорить, глядя вниз и вокруг на скалу, на которой мы стояли, в поисках места, где можно было бы поставить мою кружку. Моя нога сделала один неуверенный шаг, когда я наклонилась, ставя ее позади нас. — Может быть, вдвоём мы быстрее отправим сообщение. Плюс, — продолжила я, снова балансируя рядом с ним, — я довольно крутой каменный шкипер.

Я улыбнулась и протянула ему ладонь. Я не могла сказать, улыбался он или нет. Его глаза оставались отстраненными и такими же безжизненными, как тела, которые проходили над моим столом в морге в Техасе.

— Хорошо, — он бросил мне в руку один камень, — Давай посмотрим.

— Всего один?

— Сделай так, чтобы он засчитался.

— Ого, какое давление. Ладно.

Я подбросила камень в воздух, и моя нога потеряла равновесие, когда я попыталась поймать его. Парень схватил меня за руку, удерживая от падения в океан.

— Камни — не игрушки, — упрекнул он. Его глаза метнулись к его руке на моей руке, и он прочистил горло, ослабляя хватку так же быстро, как если бы он коснулся чего-то, что обожгло его.

Я успокоила его противоречивую реакцию и прошептала:

— Моя вина.

Он расправил плечи.

— Ошибка новичка.

Впереди пронзительно кричали чайки. Я потерла камень между пальцами, ощущая гладкую поверхность, чувствуя, как его глаза наблюдают за мной, его леденящий взгляд скользит по моему телу, как одеяло из чего-то холодного, жестокого и знакомого, как дом. От этого по моей коже побежали мурашки. Я попыталась стряхнуть это и, взмахнув запястьем, бросила камень.

Он прошел всего несколько футов, плюхнулся в воду и затонул.

— Ты права. Это было… круто, — сухо заявил он.

— Эй! — крикнул кто-то вдалеке. Я обернулась и увидела женщину в халате и непромокаемых ботинках, с бигуди в волосах, размахивающую газетой высоко в воздухе с высоты нескольких домов.

— Я думала, что сказала тебе держаться подальше от нашей земли!

Следуя по краю обрыва, она направилась к нам, глядя вниз через скалы и выкрикивая угрозы о том, что доложит о его нарушении границы на следующем собрании в мэрии.

Я перевела взгляд на парня. Он наклонил голову, в уголках его глаз появились морщинки, прежде чем он повернулся и быстро пошел по камням. Леди снова закричала. Мой взгляд метнулся к ней, а когда я снова посмотрела на парня, его уже не было.

Я приняла прохладный душ и провела остаток утра, распаковывая вещи, затем застелила кровать с балдахином, на которой спала прошлой ночью. Моя большая спальня находилась на втором этаже с собственной ванной комнатой и видом на побережье. Потолок был обшит дубовыми досками, а сверху шли низкие балки.

Через французские двери на балкон, выходящий к морю, лестница, изогнутая, спускалась на землю внизу. Я спустилась по лестнице и прошла через заросший кустарник к гаражу, где, по словам дедушки, должен был стоять скутер.

После нескольких попыток дверь гаража поднялась, и облака пыли вскружили, когда она сложилась наверху. Коробки, сложенные одна на другую, выстроились вдоль внутренних стен. Я прошла мимо крытой машины, за ней был белый скутер.

Он выглядел так, как будто им не пользовались уже довольно давно, ключ все еще торчал в замке зажигания. Я провела своим белым ногтем по рамке. Под тонким слоем пыли на боку виднелись остатки выцветшей серебряной эмблемы. Та же эмблема, выбитая на потрескавшейся коже фотоальбомов, которые я нашла на чердаке в Техасе.

Пятиконечная звезда с пятью символами внутри круга.

Я включила двигатель, и маленькая штучка щелкнула, прежде чем он с ревом ожил. В кожаных штанах и с волосами, заправленными под шлем, я каталась на белом скутере вверх и вниз по окрестным улицам, прежде чем отправиться в город.

Ночью на улицах Воющей Лощины бродило больше людей, чем днем. Обогнув беседку, я увидела крошечные магазинчики; книжный магазин под названием «Странный и необычный», почтовое отделение, Бакалея Хобба, кабинет врача, Магазин на углу и кофейня «Бобы», о которой упоминал Дедушка. Мрачный город был украшен тусклыми оранжевыми, желтыми и коричневыми цветами, как будто сейчас не лето. Как будто город попал в ловушку осени, даже в начале августа. Искусственные осенние листья обвивали веретена беседки, а тюки сена и тыквы украшали витрины магазинов. Удручающий запах умирающих листьев примешивался к каждому сильному ветерку, в отличие от чувственных и игривых ветров в Техасе.

Я припарковала скутер на горизонтальном месте перед закусочной Мина Мэй и положила ключ в карман. Внутри атмосфера резко изменилась по сравнению с мрачностью, царившей прямо за дверями. Мягкие барные стулья выстроились вдоль длинной стойки, протянувшейся от одного конца до другого, а перед жадно ожидающими посетителями — кухня. Персонал и официанты, одетые в черно — белые рубашки в тонкую полоску с забрызганными едой фартуками, быстро двигались, чтобы приспособиться к спешке во время обеда, не поднимая глаз, чтобы посмотреть, куда они идут. Каким-то образом никто не столкнулся друг с другом в суете.

При моем появлении все остановились и уставились в мою сторону. Но так же быстро, как они посмотрели в мою сторону, они отвернулись, продолжив заниматься своей работой, едой или компанией, как будто понимая, что во мне нет ничего особенного.