Я не могла перестать думать о словах Джоли. Имя Джай звенело у меня в голове. Джонни — так звали призрака. Джонни был их младшим братом. Мое сердце сжалось от мысли о том, что могло случиться, что сделал их отец.

Я пообещала себе, что больше не буду копать и задавать никаких вопросов, но правда уже окружала меня в этом темном и тускло освещенном похоронном бюро. Я отодвинула стул и подошла к столу Мандэй. Она всегда держала под ним дополнительную связку ключей. Болванчики подпрыгивали вверх-вниз, насмехаясь надо мной.

— Тебе лучше не говорить ни слова, — прошептала я, глядя на одну из фотографий Джордана Найта, пока моя рука водила взад и вперед по дереву. Мой палец наткнулся на отмычку, и я отклеила ленту. — Раз нашла — беру себе.

Я подмигнула Джордану.

Все документы были заперты в картотечном шкафу Джона. Я выключила настольную лампу и выключила монитор, прежде чем подняться по винтовой лестнице. Офис Джона находился на первом этаже, и чувство вины сидело у меня на плечах всю дорогу туда. Я копалась в смерти маленького мальчика. Но это был призрак, который пытался связаться со мной — уже дважды. Джонни нуждался во мне, пытался мне что-то сказать. Я могла бы, наконец, принести ему покой. У меня не было другого выбора, кроме как сделать это.

В кабинете Джона я присела на корточки перед картотекой и вставила ключ в замок. Желтые папки выкатились, вкладки выцвели, их края обтрепались. Я просмотрела их в поисках Блэквелла. Джон не расположил их в алфавитном порядке, как сделал бы обычный человек. Если подумать, у него в этом здании ничего не было организовано. В его голове царил хаос.

Джон одевался так, как будто он был из Ист-Сайда, но открыто ни с кем не был связан. Его разум был головоломкой, но каждый кусочек имел для него смысл. Он позволял мне и всем остальным видеть только то, что он хотел, чтобы мы видели, все его части были намеренно разбросаны, чтобы никто не мог взломать его код. Не было никаких сомнений, что он знал, что я здесь. Всегда казалось, что он знает все. Джон, казалось, всегда наблюдал.

Мои глаза расширились. Блэквелл. Я вытащила толстую папку.

Внутри несколько вкладок, датированных началом 1900-х годов. Самые последние два файла были двенадцатилетней давности. Джонни и Джавино Блэквелл. Джулиану было всего четырнадцать или пятнадцать, когда умер его отец.

Джонни и его отец, Джавино, умерли в течение двух недель.

Высота в комнате изменилась, и давление давило на меня со всех сторон. Я чувствовала себя так, словно моя голова была под водой, а сердца — в Атлантиде. Доказательство было прямо здесь. Джавино Блэквелл убил своего сына.

Несчастный случай. Мои глаза пробежались по едва разборчивому почерку. Джонни и Джавино играли в лесу. Джавино поднял Джонни, и Джонни сорвал маску своего отца. Проклятие забрало жизнь Джонни. Причина смерти: удушье.

Джонни было всего три года. Сегодня Джонни исполнилось бы пятнадцать.

Черно-белая фотография безжизненного маленького тела Джонни на столе в морге потрясла мои чувства. Мои глаза наполнились слезами, я зажмурила их и попыталась выровнять дыхание. Мои ноги подкосились, и я ударилась задом о бетонный пол. Я привалилась спиной к шкафу, и бумаги рассыпались вокруг меня. Слова кричали мне с плитки.

Удушье. Сорвал с него маску. Трехлетний ребенок. Джонни Блэквелл. Скандинавские леса.

Полый язычник убил трехлетнего мальчика. Кого-то такого беспомощного. Проклятию было все равно. Ему было все равно, кто это был и насколько сильны были узы. Проклятие могло забрать любого, даже тех, кого они любили больше всего.

Мои ладони впились в глаза, мои слезы были горячими и жгучими, кровь холодной и бурлящей. Это не имело значения, потому что проклятию было все равно, повторял мой разум. Мое дыхание сбилось, лицо Джонни рисовалось на черном холсте за моими веками. Я откинула голову назад и резко выдохнула. Проклятию было все равно.

Когда я снова опустила голову, мой взгляд скользнул по плитке. Краем глаза я заметила, что из-под фотографии выглядывает письмо с идеальным и четким почерком. Мои пальцы дрожали, когда я раскрыла остальное. Оно было датировано шестью днями после инцидента. Письмо было от Джулиана Джая Блэквелл.

Жителям Воющей Лощины,

Если вы получили это письмо, значит, мой отец взял на себя вину за то, что случилось с Джонни. Вот мое официальное заявление. Да будет всем известно, Джавино Блэквелл всего лишь пытался защитить меня, как и подобает отцу. Я умоляю вас, не судите моего отца. Не ведите его к Плетеному Человеку. Джавино — хороший, уважаемый человек Ордена. Я не могу смотреть, как мой отец сгорает из-за моей беспечности.

Я беру на себя полную ответственность за то, что случилось с Джонни. Я убил его! Возьмите меня! Некого винить, кроме меня! Пожалуйста, избавьте меня от этой вины и лжи и освободите меня, сожгите меня! Я больше не могу так жить—

— Что ты делаешь?! — Джон выхватил письмо у меня из рук и разорвал его пополам.

— Ты не имеешь права входить в мой офис!

Я вскочила на ноги, слезы катились по моему лицу, бумаги валялись у моих ног.

Джон ударил кулаком по кнопке включения измельчителя и просеял две половинки письма через машинку, его лицо было сердитым, глаза горели красным от ярости.

— Ты защищаешь его, — прошептала я, понимая. — Ты защищаешь язычников.

— Упакуй все свои вещи, Фэллон, — заявил Джон, бумага порвалась и исчезла навсегда. — Ты уволена.

— Я бы никогда никому не сказала, — плакала я. — Пожалуйста, я лю…

Я замолчала, слезы застыли в уголках моих глаз. Я сделала глубокий вдох и выпрямила спину. — Я люблю его, Джон. Я бы никогда ничего не сказала. Ты должен мне поверить.

— Убирайся! — закричал он.