Глава 23 Джулиан

Фэллон не видела меня ранее, сидящим в углу с Бэком, пока мы пили кофе, обсуждая наши теории относительно личности вора, который украл книги. Фэллон не видела меня, но я наблюдал за ней из темного угла за своей темной маской, скрывающую мою темную душу.

Она пришла, одетая в черно-белые кожаные туфли, в те маленькие шорты, которые я так полюбил, изгибы ее ягодиц врезались прямо в подол, заставляя каждый мой кровеносный сосуд сжиматься. Она не видела меня, но я видел ее с распущенными белыми волосами, которые падали на спину, как снегопад. Я закрыл глаза, вдыхая темные мысли, которые ласкали мою душу с теневой кровью, приветствуя ее, как холодную ночь.

Было ли это тем, о чем предупреждал меня папа? Как могла девушка, такая упрямая, раскрыть эти чувства? Эти…желания? Как она могла быть единственной, кто мог успокоить эту темную тварь внутри меня?

Я наблюдал, как она сидела напротив придурка, с которым мой кулак встретился прошлой ночью, отрешенная и погруженная в свои мысли, какой она всегда казалась, когда была рядом с людьми, которым она не принадлежала. Я никогда так не терял контроль, но я терял ее еще до того, как она у меня появилась. Боже милостивый, что она со мной делала?

Но настоящий вопрос заключался в том, кто такая Фэллон Гримальди?

Магия Кейна не подействовала на Фэллон так, как тогда в Вуду. Во время фильма я наблюдал с другого конца лужайки, как он ощупывал ее, и, если дьявол был настоящим, его палец постукивал по моему черному, наполненному лавой пульсу, готовый нажать на курок.

Но на нее это не подействовало. Она сказала, что не могла перестать думать обо мне, и, возможно, это было ключом.

Бэк щелкнул пальцем между нами, и мои глаза оторвались от кабинки, за которой она сидела всего час назад. — Ты уверен, что с тобой все в порядке, чувак? Ты ок?

— Да, а как насчет тебя? Как Джозефина? — спросил я, меняя тему.

Джозефина была дочерью его Хранителя, которая в конечном итоге станет его хранительницей, как только ее родители уйдут из жизни. Ей было всего четырнадцать, и она боролась с гриппом, и становилось только хуже.

Взгляд Бэка скользнул мимо меня. — Выглядит не очень. Пройдет совсем немного времени, и им понадобится, чтобы мы вмешались.

Я наклонился и сжал его плечо, пока его взгляд снова не встретился с моим. — Прямо как езда на велосипеде, малыш Бэк. Мы делали это много раз, все будет хорошо. Если мы ей понадобимся, мы будем рядом. Мы не позволим, чтобы с ней что-нибудь случилось.

— Да, — кивнул он, сморгнув беспокойство с глаз, — Пойдем прогуляемся по территории.

Территория была старой карнавальной площадкой, построенной в начале 1900—х годов соседним городом, расположенным на границе Воющей Лощины, занимая половину нашего леса, а другую половину — в остальном мире. Она была заброшена после того, как горожане выгнали участников в то время, когда щит был слаб, но территория все еще была там, и раз в год карнавал оживал. Движущиеся аттракционы, яркие огни, звуки детского смеха, криков и пения, а также жуткая карнавальная музыка, которая заставляла книгу Р.Л Стайна казаться написанной Диснеем. Каждую вторую ночь в году на территории было темно и холодно. Тихое место, использующее достаточно небесной энергии, чтобы использовать самую темную магию.

Норвежский Лес сказал, что в последний раз наш ковен использовал темную магию более века назад. Мы с братьями никогда раньше не баловались темной магией и не планировали этого делать сегодня вечером. Как бы отчаянно мы ни пытались снять проклятие, я отказывался падать в кроличью нору.

Нет, мы ходили на территорию только тогда, когда нам нужно было уединение и место для сексуальной магии, потому что секс был самым мощным источником энергии. Секс с девушками из Норвежского Леса, карнавал с привидениями и четыре полых язычника — можно подумать, что территория будет продаваться как горячие пирожки. Но никто, кроме нашего ковена, не знал о ее существовании. Мы держали территорию замаскированной. Ни Священное Море, ни жители равнин не могли видеть это трезвым взглядом.

Мы с Бэком вышли из Бобы и выкинули наши бумажные стаканчики, как только Фэллон пересекла Городскую площадь с репортером, маленькой рыжей девушкой и Кейном на другой стороне беседки. Вид был подобен пуле в легкие, безжалостной и медленно убивающей меня.

Как бы все ни советовали мне держаться подальше, я не мог. Я хотел остаться в ее голове. Я хотел, чтобы она продолжала думать обо мне, если это означало, что Кейн не сможет добраться до нее.

Жизнь была проще до того, как она вернулась в город, с холодными ветрами, дующими сквозь разрушенные зубчатые стены и окна моей души. Я не возражал ни против холода, ни против тени, в которой я прятался, ни против того, чтобы оставаться наедине со своими мыслями, но не тогда, когда каждая мысль теперь вела к ней. Это была всего лишь пытка. Я знал, что она тоже это знает. Нельзя было отрицать то, что у нас было. Эта штука, для которой у меня не было названия, казалась волшебной и читалась как табу.

Что бы мне потребовалось, чтобы убедить ее жить со мной в этой тайне, прятаться в переулках, целоваться в тени и заниматься любовью в злых норвежских лесах после наступления темноты? Потому что это была единственная жизнь, которую я мог дать ей, пока не смогу снять это проклятие.

Фэллон не понимала. Я прятался не потому, что мне было стыдно за нее.

Я никогда не мог стыдиться ее. Фэллон и я, мы были одинаковы.

Но были и другие способы, которыми я мог проявить себя…

— ПУБЛИЧНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ! — я крикнул через городскую площадь, слишком поздно, чтобы остановить себя сейчас.

Бэк толкнул меня локтем в бок. — Что, черт возьми, ты делаешь?

Я понятия не имел, и белые волосы Фэллон взметнулись, когда она повернула голову, остальные тоже. На малолюдных улицах все еще было достаточно свидетелей, чтобы бросить меня в туннели, хотя я все еще был достаточно далеко от нее в соответствии с указами, и я не разговаривал с ней напрямую. Мне было уже все равно. Я должен был убедиться, что она знает, как далеко я готов зайти.

— Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВСЕ ЗНАЛИ, ЧТО Я НЕ МОГУ ПЕРЕСТАТЬ ДУМАТЬ О ФЭЛЛОН! — крикнул я, прикрыв рот ладонями, повторяя те же слова, которые она говорила мне прошлой ночью.

Бэк рядом со мной покачал головой. Я знал, что потребуется нечто большее, чем это. Но это было только начало. Потому что я тебя никогда не стыдился, Фэллон.

Фэллон попыталась выдавить из себя улыбку, но ее улыбка победила. Я был более чем в пятидесяти футах от него, дальше, чем я должен был быть, и дальше, чем я хотел, и эта улыбка все еще имела силу ударить меня в грудь, заставив меня отступить назад, как будто это была сила. И для меня так оно и было.

— ТЫ ДУРАК! — крикнула она в ответ, и я склонил голову набок, когда смех сорвался с моих губ.

Маленькая рыжеволосая взяла ее за руку, потянув вперед, и моя улыбка исчезла, когда она завернула за угол и скрылась из виду. Бэк что-то пробормотал себе под нос, в его голубых глазах стояли каменистые воды. Но он знал, что это произойдет.

— Хоть что-то, черт возьми, — прошептал я ночному бризу.

— Эта девушка меняет тебя, — пробормотал Бэк. — Не видел тебя таким с тех пор, как—

Джонни.

— Я знаю.

Зефир и Феникс уже были у входа на территорию. Четверо членов Ковена Норвежских лесов с завязанными глазами выстроились у железных ворот. Повязки на глаза были необходимы. Девушки понимали условия. Это был не первый их раз с язычником. Мы должны были принять меры, чтобы обеспечить их безопасность. Зеф прошел мимо Франчески, девушки, с которой он был в паре, и проскользнул через решетку ворот.

Для нас секс с ними был не для развлечения и игр. Все, что нам было нужно, — это энергия, полученная от мужчины и женщины во время этого мощного акта. Ясно и просто, это было средство для достижения цели, а не конечная цель сегодняшнего вечера — деловая сделка. Мы были четырьмя Полыми язычниками, пытающимися снять проклятие — только секс. Фэллон была первой девушкой, которую я когда-либо целовал, потому что я никогда не думал, что это возможно. Теперь она была единственной девушкой, которой я думал отдаться так, чтобы это было больше, чем мое тело. Такой способ, который не был предназначен для магии или ритуала.

Табита стояла там с завязанными глазами, с копной черных волос, которые сидели у нее на голове, как клоунский парик, блестящий пластиковый оникс. Она повернула голову, вероятно, прислушиваясь ко мне, и прямой край ее волос задел плечи. Она тоже оделась по этому случаю, надев черный кружевной лифчик под свой маленький топ и мини-джинсовую юбку для легкого доступа, как будто это имело значение. Насколько отчаянно я хотел снять это проклятие? Достаточно отчаявшийся, чтобы заняться сексуальной магией, когда мой член болел только от желания быть в конкретной беловолосой глупой ненормальной вроде меня? Когда я оглядел Табиту с ног до головы, хотя это ничего не значило, все это выглядело, казалось, ощущалось… неправильно. До Фэллон мне никогда не приходилось сомневаться в своих обязательствах. Она уже была в моей голове.

Феникс нес рюкзак с книгами, а остальные из нас проскользнули через решетку и направились к старому дому на колесе обозрения. Я притаился на заднем плане группы, как злой призрак, отчаяние и раскаяние давили на мое сердце. Мне это совсем не нравилось, но я был полон решимости продолжать в том же духе.

Девочки сгрудились под навесом, болтая, ожидая нас, пока мы стояли у колеса обозрения. Феникс развалился в шатком и выцветшем пассажирском салоне колеса обозрения, листая одну из книг, сложенных у него на коленях. Остальные из нас передавали по кругу бутылку, пока ночь продолжалась — девушки смеялись вдалеке. Мы максимально отстранялись от них. Нет причин для прелюдии.