Один из бойцов начинает всхлипывать, когда повозка погружается в темноту и останавливается. Я не виню его. Холодные нити страха распространяются по моему телу. Дверь распахивается, и нам приказывают выйти. Другие повозки разгружаются позади нас, а мы стоим в стороне. Я ищу следы травм и с облегчением отмечаю, что с ними всё в порядке.

Осколок издает звук ужаса. Я следую за его взглядом и повторяю звук, когда вижу Кристал, прижавшуюся к Лавине. Зачем они привели её сюда? Кристал не боец! Остальные могут защитить себя, но у неё нет никакой надежды. Почему Джован так поступает с людьми?

Нас толкают по освещенному факелами туннелю, пока путь не преграждают ворота. Я прижимаюсь к их шероховатой поверхности, а за мной вваливаются остальные. Дерево вибрирует, сотрясаясь под моими щеками в такт топоту толпы. Те же люди, которые кричали, поддерживая меня, теперь кричат, требуя моей смерти.

Моя смерть. Неужели я умру здесь? Я могу спастись, если Король узнает меня, если он вообще здесь. Но если нет, я умру безымянной, или, по крайней мере, не под своим настоящим именем. Никто никогда не узнает, что со мной стало. Моя семья и друзья никогда не получат того, что я так отчаянно искала после смерти Кедрика. Моё сердце вновь замирает, когда я понимаю, что все остальные члены барака умрут вместе со мной. Осколок, Лёд, Шквал, Лавина и Вьюга. А также Кристал. Даже если Джован здесь, слишком мала вероятность, что он отпустит две трети бойцов только потому, что женщина из Внешних Колец попросила его об этом. А именно так это будет выглядеть для всех остальных.

— Чего они ждут? — спрашивает кто-то позади меня.

— Ждут, когда места заполнятся, — раздаётся приглушенный ответ.

Конечно, звук нарастает, пока не становится в десять раз громче, чем на подземной арене. Позади нас возникает суматоха. Меня сильно прижимает к массивной двери.

— Поднять ворота! — кричит Дозорный.

Ворота поднимаются вверх, и меня выталкивает вперёд.

Я в Куполе.

Я моргаю от бликов света после темноты туннеля.

Почва каменная. На ней рассыпано какое-то зернистое вещество. Я проверяю его своими ботинками. Может быть скользко. Любая помеха, которая есть у нас, будет и у Дозорных.

Хотя снаружи Купол круглый, внутри он не такой. В центре каждой стены прямоугольной ямы находятся ворота. Над каждыми воротами висят четыре массивных знамени, чёрное и красное — цвета Гласиума.

Как и на арене, самая бедная публика находятся наверху, но внутри есть четыре уровня. А не три, как я предполагала вначале. Люди из Внешних Колец стоят на двух самых высоких этажах. Более богатые Брумы сидят на ближайших к нам уровнях.

Я оборачиваюсь по кругу в поисках Короля. Я замечаю блеск трона на выступающем балконе в дальнем конце. Ассамблея тоже там. Я вижу блеск их драгоценностей и нарядов. Вижу очертания Джована, но не его лицо и, следовательно, я сама слишком далеко, чтобы он мог увидеть моё лицо.

Пол Купола, где мы стоим, просторный и разреженный. Простой и созданный для боёв. Единственными неровностями являются две ступени с небольшими перилами, торчащие из середины самых длинных сторон, в нескольких метрах от земли.

— Разойтись! В одну линию! — приказывает мужчина.

Я стою рядом с дрожащей Кристал и тихо шепчу ей. Но сомневаюсь, что она что-то слышит.

Пожилой Дозорный марширует вдоль строя.

— Любое резкое движение — и вас застрелят, — кричит он, указывая наверх позади нас.

Я понимаю, что на самом верхнем уровне, под крышей Купола, есть проход.

Там стоит небольшая группа лучников, натянув луки. Я поднимаю голову и вижу, что красно-чёрные знамена на самом деле не связаны со сводом Купола. Четыре большие балки подвешены на веревках к своду, и знамёна свисают с них.

С нас снимают оковы, хотя руки остаются связанными. Раздаётся крик. Дозорный оглядывается через плечо. И там Король, стоящий у перил балкона. Он поднимает палец. Дозорный кланяется и поворачивается к нам лицом.

— Король побеседует с одним представителем, — говорит он.

Я оглядываюсь по сторонам. Кажется, половина бойцов не знает, кто такой "представитель". В этом слове слишком много слогов. Стоящие в линии обмениваются озадаченными взглядами. Я вижу, как Осколок начинает открывать рот, но я наступаю ему на ногу.

— Я пойду, — говорю я.

Мужчина смотрит на меня и смеётся. Его взгляд перемещается вниз по моему телу. Я в своём чёрном костюме из ремешков, о котором успела забыть до его взгляда. Его глаза задерживаются, и я выдерживаю его взгляд. Я — единственный шанс этих мужчин выжить. Я должна сообщить Джовану, что я здесь, может быть, он будет более снисходителен и отпустит некоторых. Я смею надеяться, что он позволит всем уйти, но я десять раз отдам свою вновь обретённую свободу, если моих друзей не зарежут как свиней.

— Мороз, — говорит Осколок тихим голосом.

Я делаю шаг вперёд и смотрю на своих друзей, а затем в сторону на группу Трюкача, которая подошла ближе.

— Помните упряжку на обратном пути из Шестого Сектора? — спрашиваю я.

Один за другим все одиннадцать мужчин кивают. Кристал делает то же самое. Их взгляды превращаются в удивление. И что ещё хуже, некоторые из них превращаются в надежду.

Я снова поворачиваюсь к Дозорному.

— Я пойду, — повторяю я.

Он смеётся и подшучивает над мужчинами за то, что они позволили женщине делать грязную работу.

Группа Убийцы что-то бормочет, но их заглушает сердитое шипение остальных. Мужчина улыбается и бросает взгляд на мои голые ноги, после чего развязывает мне руки и толкает меня вперёд. Другой присоединяется к нему. Теперь, когда мои руки свободны, я могу легко вырубить их. А потом останется мелочь — вытащить из Купола двадцать человек.

Мужчины провожают меня наверх через более богатую аудиторию первого уровня. Хорошо одетые люди сторонятся меня, когда я прохожу мимо. Несколько женщин закрывают рот руками. Я либо вселяю ужас, либо от меня воняет. Копьё тычет меня в спину, направляя вверх по резным ступеням. Я стискиваю зубы, подавляя желание сломать копьё о спину мужчины.

На приподнятом балконе на многоярусных скамьях сидят члены ассамблеи. Широкая лестница образует проход между сиденьями на самый верх. Девушка, которую я смутно узнаю, визжит и бросается прочь от меня, а мужчина позади неё дразняще подталкивает её в мою сторону. Здесь все мои друзья, кроме Малира и Рона. Я игнорирую их, как сделал бы человек из Внешних Колец, и начинаю подниматься по лестнице, прежде чем меня снова подтолкнут. Мой взгляд следует по лестнице к самой верхней точке, где стоит трон Короля и кресла его советников по обе стороны. Я вижу знакомые ноги в сапогах и поднимаю глаза, пока не вижу лицо Джована. Роско, отец Аднана, что-то бормочет ему на ухо. Глаза Джована смотрят на меня, он соглашается со всем, что говорит старик.

Он внезапно врезается в свой трон.

Я встречаю его широко распахнутый взгляд с улыбкой.

Я вижу, как шок, гнев, ужас сменяют друг друга на его лице, а затем на мгновение вижу что-то ещё, когда он смотрит на меня сверху вниз. Моя кожа покрывается бугорками там, где скользит его взгляд. Я дрожу.

Сегодня на нём нет туники. И ни на ком из ассамблеи тоже. Должно быть, это обычай. Он выглядит так же, как бойцы на арене. Только крупнее и не столь шрамированный. Его грудь покрыта твёрдыми мускулами. Я стряхиваю с себя странные мысли и сосредотачиваюсь на том, чтобы продержаться ещё час. Ему требуется всего один удар сердца, чтобы собраться. Нам повезло, что только Роско и Ашон стали свидетелями его реакции.

— Ты... одна из бойцов? — спрашивает он и прочищает горло.

Я киваю, сохраняя спокойное выражение лица.

Копьё тычет мне в спину. Я оборачиваюсь и хмуро смотрю на стражника. Он быстро делает шаг назад. Должно быть, он видел, как я сражаюсь. Я улыбаюсь и качаю головой.

Я снова смотрю на Джована.

— Да, мой Король, — говорю я.

Я вижу, что он не знает, как продолжить. Поэтому говорю первой:

— Ну, так что, вы натравите на нас пару сотен Дозорных, пока нас не прикончат?

Я немного горжусь своим сленгом.

Его выражение лица не меняется. Я практически издаю стон. Давай же, Джован.

— Что не так? Боитесь честного боя? — подсказываю я.

Другой Дозорный рычит и замахивается, чтобы повалить меня на колени, но я перепрыгиваю через его копьё и отступаю в сторону, смеясь над ним.

Король поднимает руку, и человек останавливается.

— Все здесь умрут, — говорит он, его глаза пронзительно смотрят на меня. — Они заслуживают смерти. Они убийцы, насильники и воры, — я вскидываю одну бровь, но молчу, пока он продолжает: — Однако мы не убиваем женщин.

Я прижимаю палец к губам.

— Внизу есть ещё одна девчушка. Полагаю, вы её тоже отпустите, — говорю я.

В его глазах вспыхивает гнев, но он уступает моей просьбе. Вряд ли он может поступить иначе.

Я могу спасти одну жизнь или могу рискнуть своей жизнью и жизнью Кристал, чтобы попытаться спасти других мужчин. Если бы была хоть какая-то гарантия, что их можно спасти, мой выбор был бы прост. Я колеблюсь с принятием предложения Джована. Я знаю, что остальные поймут меня. Они поблагодарят меня за спасение Кристал. Но потом я вспоминаю, как смерть Кедрика давила на меня. Смогу ли я пережить смерть стольких людей, зная, что не сделала всё возможное, чтобы спасти их? Есть мизерный шанс, что Джован отменит бой. Смогу ли я заставить его?

Я скрещиваю руки на груди и широко расставляю ноги. Я вздёргиваю подбородок и смотрю свысока на всех его советников. Смотрю на них так, как смотрела бы на Убийцу, если бы столкнулась с ним на арене. Смерть в бою лучше, чем хладнокровное решение судьбы моих друзей. Пора разозлить ассамблею и испытать свою судьбу. Если они потребуют моей крови, Джован не сможет помешать моему возвращению под свод Купола.

Я вышагиваю по линии, покачивая бёдрами.