ГЛАВА 4

Я открываю глаза, и комната кружится вокруг меня. Плохо. Я чувствую себя плохо. Что было прошлой ночью? Я провожу рукой по лицу и сажусь, сжимая голову, чтобы она не взорвалась.

Так много выпивки. Слишком много. Был второй бокал, а потом ещё несколько. Алкоголь стал терпимым на вкус. Мой желудок сжимается, стоит мне вспомнить его запах. Как я добралась до своей комнаты? Почему воспоминания отсутствуют? Это не может быть нормой. Я издаю стон и опускаюсь обратно на кровать. Вени, что если я сболтнула что-то? Или выдала, что я Солати? После ещё нескольких круговоротов комнаты я решаю, что меня бы уже бросили дозорным, если бы остальные знали мой секрет. Как прошлая ночь настолько вышла из-под контроля? Не то, чтобы у меня был большой выбор, и должна признать, что получить признание в качестве бойца — приятно. Тем не менее, я могла бы отказаться.

Мои друзья из ассамблеи называют это похмельем. Что бы это ни было, оно того не стоит.

Я никогда больше не буду пить.

Я вхожу в столовую и застаю Кристал и Алзону за столом. Они обе прижались друг к другу головами. Они поднимают глаза и хихикают над моим внешним видом. Я протягиваю руку и понимаю, что моя прическа — это катастрофа.

— Первая ложишься и первая просыпаешься, — поёт Алзона.

— Итак, — говорю я, вдыхая нарастающую тошноту, — что случилось прошлой ночью?

Я тянусь и заплетаю волосы через одно плечо.

— Что случилось? — смеётся Кристал. — Я надеюсь, что больше никогда в жизни не услышу, как ты поёшь. На твоём месте я бы выпила немного воды.

Я издаю стон и кладу голову на стол. Так проще, чем держать её. Возможно, я даже усну здесь. Я слышу приближающиеся шаги. Проснулись остальные.

— Надеюсь, ты не уснула, — говорит Алзона. — Тебя всё ещё ожидает тренировка.

— Что? — я слышу, как задаёт вопрос Шквал. — Почему?

— Потому что вы халтурите, и это надо исправлять. У вас один выходной в неделю. И всё. И у вас он был два дня назад. Напивайтесь перед выходным, если не можете справиться с похмельем, — огрызается она.

— У меня была только половина дня.

Я поднимаю голову и бросаю на неё обвиняющий взгляд.

Алзона смотрит на меня и пожимает плечами.

— Надо было лучше торговаться.

— Ты говорила мне, что так у всех бойцов.

Она игнорирует меня и поворачивается к мужчинам, которые набивают рты мясом и хлебом. Я подёргиваю плечами, как они могли есть?

Алзона прогоняет их в зал.

— Вперёд. Вы и так уже припозднились.

Она возвращает взгляд ко мне и улыбается. Одной из тех улыбок, которые мне не нравятся.

— Ты тоже.

— На этой неделе у меня не было половины выходного, потому что я сопровождала тебя к Трюкачу.

Это серьёзное преувеличение того, что произошло, но я чувствую себя так плохо, что мне всё равно.

— Вчера я хорошо дралась, и я бы хотела получить половину завтрашнего дня.

Она щурит глаза, а затем удивляет меня тем, что кивает — после подталкивания Кристал. Эта маленькая победа даёт мне колоссальную силу, необходимую для того, чтобы встать и войти в спортзал.

Я начинаю худший день в моей жизни. Я делаю то, что постоянно не одобряю — я работаю недостаточно усердно, чтобы вспотеть. Единственная хорошая сторона происходящего — мужчины тоже с похмелья и не могут собраться с силами, чтобы поддразнить меня по поводу вчерашнего вечера. Зато у них достаточно энергии, чтобы подражать моему пению. Каждый раз, когда они это делают, я повторяю свою клятву никогда больше не пить. Единственное, что меня успокаивает, это напоминание о том, что завтра я займусь поисками стрелы.

Я просыпаюсь следующим утром, с облегчением обнаружив, что похмелье прошло.

— Куда ты сегодня собираешься? — спрашивает за завтраком Осколок.

Я пожимаю плечами.

— Осмотрю окрестности.

Мои слова честны, а не пустая отговорка. Я понятия не имею, куда пойду.

— Я тоже взял сегодня половину выходного. Тебе нужна компания на прогулке, чтобы не заблудиться? Мы можем встретиться и позже.

Он, должно быть, родом из Среднего или Внутреннего Кольца, он слишком хорошо говорит.

Я не могу скрыть облегчения на моём лице.

— Это было бы здорово. Спасибо.

Осколок провожает меня в город и указывает на... здание?

— Я буду в "Слизи". Найди меня, если у тебя возникнут проблемы.

Часть крыши обвалилась, и кто-то нацарапал на полусгнившем дереве над дверью слова "Слизь Ронаха". Я морщу нос. Зачем Осколку идти туда? Конечно, любое место, в описании которого есть слово "слизь", следует обходить стороной. Он смеётся над моим выражением лица и начинает проталкиваться сквозь толпу.

Второй раз я оказываюсь одна во Внутренних Кольцах.

Я не могу не вспомнить, что произошло в первый раз. Сейчас хотя бы день и у меня есть некоторое представление о том, как добраться до казарм. Пока я брожу, меня преследует шепот. "Слизь Ронаха" начинает казаться привлекательным местом, но потом я вижу, что люди отходят в сторону, обходя меня стороной. Почему они это делают? Я выпрямляюсь, когда понимаю. Они слышали о моей драке в яме.

У меня появилась репутация. Так лучше, чем беспокоиться о заговорах с целью убить или продать меня, и я приму всё, что облегчит прохождение через толпу.

Каким-то образом я добираюсь до прохода, где в окнах танцуют обнаженные женщины. Пять разных путей сходятся в одной точке. Это самое подходящее место, чтобы задавать вопросы.

— Извините, — говорю я старой даме с огромным горбом на спине.

Старые дамы милые.

— Отвали от меня, — рычит она.

Я отшатываюсь от её прогорклого дыхания. Солис, что с ней не так?

Я попробовала обратиться к следующему человеку, который посмотрел в мою сторону, к молодому человеку.

— Можешь подсказать мне...

— Не интересно, дорогая. Только что покувыркался.

Он грубо толкает меня и, шатаясь, проходит мимо. Через несколько секунд я закрываю рот, потирая грудь в том месте, где он ударил меня локтем.

То же самое происходит на протяжении нескольких последующих часов. Очевидно, моя репутация недостаточно хороша, чтобы Брумы выслушали мои вопросы, не говоря уже о том, чтобы ответить на них. Эти люди ужасны. И я не хочу никому угрожать, требуя ответов. Я не знаю, кто эти люди и какие у них могут быть связи. Мне вряд ли повезёт, если я случайно начну угрожать главарю какой-нибудь банды.

Я сажусь на выцветшую ступеньку и стараюсь не думать о том, что может попасть на мои брюки. Я смотрю, как шлюхи машут руками и танцуют в высоком здании напротив меня. Большинство из них, кажется, просто выполняют движения, как марионетки, их глаза пусты. Меня пронизывает жалость, когда я наблюдаю за их унылой рутиной. Что за жизнь. Но есть и те, кто, похоже, получает истинное удовольствие от того, что делает. Одна красивая женщина танцует в верхнем треугольном окне. Она привлекает желанные взгляды почти всех мужчин, проходящих мимо, и ревнивые взгляды почти всех женщин. Она периодически исчезает, вероятно, чтобы заняться тем, о чём мне лучше не думать.

Осознавая, что моя жизнь могла быть намного хуже, я проталкиваюсь обратно к "Слизи".

Я рывком открываю сломанную дверь. Она ударяет о стену и отскакивает назад. Лысый гигант смотрит на меня с места, где он разливает алкоголь. Я заглядываю в пыльный хаос. Волоски на шее шевелятся, когда я чувствую на себе взгляды людей, скрывающихся в тени здания. Я замечаю темно-русую голову Осколка и спешу к его столику.

— Осмотрелась? — спрашивает он, как только я сажусь напротив него.

Я киваю. Мне приятно чувствовать, что между нами завязывается дружба. Сомневаюсь, что здесь у меня будет много друзей. Возможно, он видит, что моё утро прошло не так, как планировалось, потому что он бросает на меня забавляющийся взгляд и делает ещё один глоток. Не знаю, как он может пить после вчерашнего.

Я колеблюсь и решаю поделиться с ним частью того, чем я занималась.

— Люди... сегодня не в настроении отвечать на вопросы.

Осколок улыбается, взбалтывая свой напиток.

— Знаешь, что самое лучшее во Внешних Кольцах?

Я качаю головой, а он опрокидывает напиток и ставит простой на вид кубок на стол.

— Люди обычно в настроении "стать побогаче".

Я следую за ним в комплекс. Я прошла этот путь уже несколько раз. Я уверена, что смогу самостоятельно вернуться обратно от двора шлюх. Намёк Осколка был чётким и ясным. Я думаю обо всех монетах, которые я украла у тех бандитов. В следующий раз я возьму с собой деньги. К тому времени, как мы возвращаемся, я улыбаюсь, решимость возросла.

Я втягиваюсь в непростую рутину. Непростую, потому что я ничего не добилась своими вопросами. Осколок был прав насчёт использования монет. Это заставляет людей слушать, но создаётся впечатление, что есть какой-то кодекс, запрещающий отвечать. А может, они чуют, когда кто-то не местный. Я точно чувствую, когда они местные. Мне начинает надоедать, что все считают, что я здесь "для того, чтобы покувыркаться", как они красноречиво выражаются. По моим расчётам, у меня осталось примерно полдня, пока мой моральный облик не рухнет, и я не начну использовать кулаки, дабы добиться результатов. Я не в Осолисе и не в замке. Во Внешних Кольцах совершенно другие правила, и я собираюсь начать играть по ним.

Ещё есть вуаль, хотя я не очень беспокоюсь по этому поводу. В деревнях Осолиса есть магазины тканей. Но в моём распоряжении была королевская швея, которая шила все мои одеяния. Я уверена, что она всегда ненавидела меня из-за тусклых цветов, которые я носила, желая слиться с толпой. Здесь я не видела ничего, что могло бы мне помочь. Ни ткани, ни магазинов одежды. Ничего. Может быть, мне придётся поискать в Средних Кольцах. Материал должен был быть подходящим: достаточно плотным, чтобы скрыть мои черты, но достаточно тонким, чтобы позволить мне видеть при дневном свете. Малир однажды принёс мне меховое пальто из лавки, так что я знала об их существовании.

Осколок прервал мои мысли.