Боже милостивый, раз за разом эта девушка испытывала мою выдержку на прочность.

Мне потребовалась минута, чтобы ответить.

— Не думаю, что ты готова к этому.

— Но почему?

— Ты только что вспомнила кое-что о себе. И хоть ничего не рассказываешь об этом, но могу предположить, что воспоминание вряд ли было приятным.

— Оно было просто ужасным, — призналась она, отводя взгляд.

— Детка, от секса легче не станет, — мягко предостерег я, сам не веря, что вообще говорю подобное.

Боже, я обезумел. Больше всего на свете желая заняться сексом с Амнезией, сейчас я отказывал ей.

«Ох, мужик. Ты, похоже, действительно влюбился».

А член тем временем угрожал выпрыгнуть из штанов.

Амнезия рассмеялась. Странная реакция. Возможно, эта благородная хрень прозвучала только у меня в голове, а вслух произнес я что-то совсем другое.

Вот же черт.

— Легче? — фыркнула она. — С тех пор как я очнулась в больнице без элементарных знаний о себе и мире, легко мне не было ни разу.

Я очень старался действительно прислушиваться к ее словам, ведь Амнезия заслуживала моего безраздельного внимания. Но, черт возьми, я почувствовал облегчение, что не ляпнул какую-нибудь ерунду. Я мысленно пожал себе руку за то, что могу контролировать собственные порывы и в первую очередь пекусь о ее благе.

С тихим стоном провел пальцем по веснушкам на ее носике.

— Знаю. Вот почему я не хочу все усложнять.

— Секс все усложняет?

Иногда я забывал насколько она неискушенная. Очнувшись без памяти и жизненного опыта, на который можно было бы опереться, Амнезия сейчас напоминала ребенка. Мне следовало относиться к ней бережнее. Даже вдвойне, потому что я не имел ни малейшего понятия, что может вызвать у нее следующую вспышку воспоминаний.

Стоило подумать об этом, как жгучее желание, наполняющее тело, немного ослабло. У меня возникло стойкое ощущение, что что бы ни случилось с Амнезией в прошлом, изнасилование имело место быть.

«Я очень надеялся, что ошибаюсь».

— Иногда, — сообщил я.

— Могу я быть полностью откровенна? — застенчиво спросила она.

— Я был бы чертовски рад этому.

Я улыбнулся, и Амнезия улыбнулась в ответ. Какая же красивая у нее улыбка.

Где-то вдали все еще гремел гром. Дождь барабанил по крыше и стучался в окна. Внезапно небо пронзила молния и на мгновение осветила кухню неоновым светом.

Помню, она говорила, что больше не боится грозы и есть вещи намного страшнее. Но во мне уже глубоко укоренилась потребность защищать эту девушку. Громкие звуки, вспышки света, и да, воспоминание о том, как сильно Сэди ненавидела непогоду, не давали просто проигнорировать разбушевавшийся за окном шторм.

А может, мне просто нужен был предлог, чтобы обнять ее.

Прежде чем Амнезия успела выложить все, что собиралась, я поднял девушку со столешницы, и ее ноги автоматически обвились вокруг моего торса. С ней на руках я отправился в гостиную, сел там на кожаный диван и удобнее разместил Амнезию у себя на коленях.

Она глубоко вздохнула, положила подбородок мне на плечо и уткнулась лицом в шею.

Сдернув с дивана покрывало, я укрыл нас обоих и прижал Амнезию к себе. Мы сидели молча, я нежно гладил ее по спине и просто ждал, когда она решится заговорить.

— Доктор Клайн сказала, что воспоминания могут приходить неожиданно, полностью захватывая сознание и зрение. Но я и понятия не имела, что это будет настолько пугающе.

Я не ответил, потому что все, в чем она сейчас нуждалась — быть услышанной.

— Я пошла в душ, все еще сильно расстроенная из-за того, что между нами произошло. Взяла мыло. И вдруг оказалась совершенно в другом месте…

Девушку трясло, и мне это совсем не понравилось. Прекратив гладить по спине, я крепче обнял ее двумя руками.

— Я… — Голос дрогнул, и она судорожно вздохнула. — Все оказалось намного хуже, чем я себе представляла.

— Ты не обязана ничего рассказывать, — тихо заверил я.

Во мне разгоралась злость. Я не знал, что с ней случилось и уже тем более виноват ли в этом кто-то, но готов был убить любого, причастного к этой истории.

— Честно говоря, не уверена, что вообще смогу.

Она резко выпрямилась, взглядом умоляя простить за слабость.

— Эй, — прошептал я, поплотнее закутывая ее в покрывало. — Все хорошо.

— Я всегда испытывала… облегчение от того, что не могу вспомнить. Мне было стыдно за это, понимаешь?

Я кивнул, но ничего не понял. Не думаю, что кто-нибудь вообще смог бы понять. Но я однозначно ей сочувствовал.

— Это как вычеркнуть важный пункт из списка дел. Например, долг, который висит над душой, и только отдав его, ты сможешь, наконец, расслабиться, теперь понимаешь?

— Ну да, вроде уловил.

Она кивнула.

— Вот, что я чувствовала. Мне безумно хотелось вспомнить. Я старалась каждый божий день. Отсутствие памяти беспокоило меня куда больше, чем потеря чувства облегчения. Доктор Клайн сказала, что амнезия — это защитная реакция моего подсознания. Теперь я точно знаю, что она права.

Я нежно обхватил ладонями ее лицо и тягуче медленно поцеловал в щеку.

Она обернулась и улыбнулась.

— Я больше ничего не хочу вспоминать, Эдди. Я безумно боюсь того, что живет в моей голове.

Я даже не представлял, как защитить ее от этого. От нее самой.

— Знай я, как убрать эти воспоминания из твоей головы, сердце мое, сделал бы это не раздумывая.

— Я знаю способ, — сказала она, всматриваясь в меня своими выразительными глазами.

Потянув за края покрывала, я притянул ее ближе.

— Я сделаю все, что скажешь, — тихо поклялся, прислоняясь лбом к ее лбу. — Все что угодно, чтобы успокоить тебя.

— Подари мне приятные воспоминания, чтобы когда вернутся старые, у меня было что им противопоставить. Если они вообще когда-нибудь вернутся.

Наклонившись вперед, я быстро чмокнул ее в губы, а затем снова отстранился.

— Хочешь сказать, что наше свидание в «Хижине Лобстера», из-за которого ты угодила в больницу, не подходит? — усмехнулся я и добавил: — Ну что ж, придется постараться.

Амнезия широко улыбнулась.

— Ну, день был хорошим… до больницы.

Я хмыкнул. Мне следовало что-то придумать. Что-то невероятное. Идея показалась мне замечательной. Мы будем бороться.

Как солнце побеждает темноту, а любовь — ненависть, мы наполним жизнь Амнезии яркими красками, свет новой жизни озарит самые темные уголки ее разума, тьма отступит и больше никогда не вернется.

А снаружи буйствовал ветер, а дождь усиливался, громко барабаня по окнам.

Умиротворенную тишину, словно торнадо, пронесшийся по маленькому городку, разрушил тревожный голос Амнезии.

— Меня насиловали.

Я напрягся и непроизвольно попытался вскочить с кресла, едва не уронив девушку, но она вовремя успела схватиться за меня.

— Черт, — выругался я и прижал к себе Амнезию, тело словно окоченело и плохо слушалось. — Прости, — попросил, целуя ее в макушку.

— Я не знала, как еще об этом рассказать, кроме как выпалить все как на духу, — пояснила она.

— Не извиняйся, Эм, — проворчал я. — Никогда.

Она замолчала.

— Мне чертовски жаль.

Издав глухой звук, я откинулся в кресле, увлекая ее за собой.

— Жаль, что меня там не было. Если бы только четырнадцатилетний я оказался быстрее, сильнее… да каким угодно, лишь бы спасти тебя.

— На самом деле я не помню, как это было… и что чувствовала. У меня нет ощущения… — она сделала паузу, взвешивая слова, — будто я пострадала, если так вообще можно выразиться.

— Потому что не можешь вспомнить?

Она кивнула.

— Я точно знала, что случится, как будто это происходило не впервые… и до безумия боялась этого. Да и сейчас я в ужасе, но воспоминание исчезло так же резко, как и пришло.

Я с сочувствием прошептал ее имя.

— Кажется, я потеряла сознание. Очнулась на полу. Из душа уже видимо довольно давно шла холодная вода.

Я крепче прижал Амнезию к себе, ярость и беспомощность разрывали меня изнутри. Отрицательные эмоции нахлынули, грозя утопить в волнах ненависти и сожаления.

— Вот почему мне так страшно, — призналась она. — Я до ужаса боюсь вспомнить, что произошло дальше. Это изменит меня навсегда. Если я увижу, что он со мной делал, как унижал…

С мольбой в полных слез глазах Амнезия отстранилась от меня.

— Я уже никогда не стану прежней, такой как сейчас. Да, я пострадала… но та девушка, которой я была раньше… боюсь, она просто раздавлена.

Что мне стоило сказать? Что вообще может ответить влюбленный мужчина, когда женщина, которой он вне всяких сомнений одержим, говорит, что может измениться в любой момент? Что какое-то чудовище сделало с ней нечто столь ужасное, что она лучше будет жить, помня только несколько недель своей новой жизни, чем пытаться вернуть утраченные годы.

Я ничего не мог с этим поделать. Не мог исправить прошлое. Меня не было рядом. Я оказался недостаточно силен, чтобы предотвратить трагедию на озере. Но хватит ли мне сил сейчас? Я сомневался. Вдруг что бы я ни делал, этого всегда будет мало?

Так много вопросов…

И только один ответ.

— Я не оставлю тебя, Эм. Что бы ни случилось. Я люблю тебя. Несмотря ни на что.

— Несмотря ни на что? — эхом отозвалась она.

Я взял девушку за руку, положил наши соединенные ладони на свою грудь в области сердца и произнес:

— Клянусь своей жизнью.

— Эдди, займись со мной любовью.

От неожиданности я выпустил ее руку.

— Что? — Она улыбнулась, отчасти забавляясь. — Пойми меня правильно, учитывая наш предыдущий разговор, я уже подумал, что мне послышалось.

— Вот почему я заговорила об этом, — ответила она, поглаживая меня по груди. — Я хотела, чтобы ты понял. Кажется, будто внутри меня тикают часы, отсчитывая отмеренное нам время. Каждая секунда, каждая минута, каждый день без тебя — это потерянные мгновения, которые все быстрее приближают тот час, когда мой разум спустит с цепи чудовищ из бездны.

У меня вырвался тяжелый вздох.

Эм обхватила мое лицо ладонями и посмотрела прямо в глаза.

— Займись со мной любовью, прежде чем станет важно, кто я. Прежде чем в игру вступят призраки прошлого. Покажи мне, каково это любить и быть любимой, прежде чем моя прошлая жизнь разрушит жизнь настоящую. Покажи, что между двумя людьми может быть не только боль.