Глава 48

Космическая игра в шахматы

12 лет спустя. Институт Липворт, Йоханнесбург, 2036

Кейт находит Кеке за столиком в освещенном рассветом «Револво». Купаясь в оранжевом свете, она стоит у окна со слезами, бегущими по щекам. Ее лицо застыло: она не шмыгает носом, просто плачет. Она словно один из синемаграфов, которые были в моде, где на изображении движется всего лишь один объект. Кейт медленно подходит к Кеке, не желая разрушать ее задумчивое настроение.

— Что случилось? — спрашивает она. — Кеке?

— Красиво, да?

Кейт смотрит в окно. Цвета рассвета просто сумасшедшие. Будто кто-то раскрасил обычный рассвет жидким ЛСД.

Взгляд Кеке задумчив.

— Я хочу сказать, что ненавижу это загрязнение воздуха девяносто девять и девять десятых процентов времени. Но, черт! Это не тот случай.

Они проводят момент, впитывая в себя это великолепие.

— Последний рассвет будет самым красивым, — говорит Кеке.

— Кто это сказал? Конфуций? Далай Лама?

— Нет, — отвечает Кеке, потягивая свой третий напиток. — Ваша покорная слуга.

— Перестань. Это не последний наш рассвет.

— У меня дурное предчувствие, Котенок. Очень дурное.

— Сильвер очень больна, — произносит Кейт.

Эта фраза выдергивает Кеке из задумчивости.

— Проклятье! Я так увязла в этом дерьме с судным днем и Марко, что полностью забыла, почему мы здесь.

— Ты была права. Она сделала тюнинг. В подполье, и Морган не знает, как все исправить.

— Повреждение мозга?

— Мы пока не уверены.

— Бл*ть! Мне так жаль. Я не знаю, что сказать.

— Не надо ничего говорить, правда.

Кеке вылазит с дивана, в процессе опрокидывая свой пустой бокал, и обнимает Кейт. Они целуют друг друга в щеку, затем снова садятся. Кейт ощущает соленый вкус Кеке на своих губах.

— Подожди, — говорит Кейт. — Ты сказала, что говорила с Марко? Серьезно? Он ответил на твой звонок?

— С неохотой.

— Сколько? Сколько лет уже прошло?

— Не знаю, — врет Кеке. — Я потеряла счет.

— Ублюдок. Как он?

— Отощал.

— И что он ответил? Типа: «Привет, Кеке»?

— Вроде того.

— Ты сказала ему, что ждала его?

— Нет. Разговор был не о том. Я попросила его о помощи. Чтобы он взломал бродячих ботов.

— И?

— И... это не его специализация.

— Готова поспорить.

— Ну, да. Он мог бы, бл*ть, попытаться.

— Морган сказал почти то же самое, когда я попросила его вылечить Сильвер. Он умыл руки. Сказал, что это слишком опасно.

— Наверное, он лучше знает.

— Да.

— Ну, — говорит Кеке, стирая следы со своих щек. — Похоже, что нам придется, бл*ть, сделать все самим.

— Похоже на то, — отвечает Кейт, и они улыбаются друг другу.

В воздухе ощущается что-то вроде подведения итогов, словно они достигли конца чего-то. Кейт ощущает новый вид ностальгии — задумчивое предварительное запоминание. Может ли это стать их последним днем вместе?

Кеке глубоко вздыхает, будто она готова броситься и спасти мир.

— Судный день или нет, мы сделаем его запоминающимся.

Подъезжает бот-официант и поднимает с пола бокал Кеке.

— Добро пожаловать в «Метро Револворант»! — говорит он Кейт.

Они ждут, когда он уедет, прежде чем заговорить снова.

— Я хочу попросить об услуге, — говорит Кейт.

— Все, что угодно.

— Ну, если быть честной, это не просто услуга.

— Ты же знаешь, я сделаю для тебя, что угодно, — говорит Кеке.

— Это другое.

— Выкладывай, женщина!

— Морган рассказал мне кое-что о Сильвер. Он не считал это важным, но...

— Но?

— Думаю, это важно. Что-то подсказывает мне, что это важно, или, клянусь, я бы тебя не попросила.

— Сети ради. Мне вытягивать это из тебя?

— Ладно. Так значит Сильвер в этом, как его, состоянии сна? И она кое-что бормочет. Что-то важное. Я попыталась прислушаться, и поначалу все не имело смысла, но потом она очень четко произнесла... она сказала «Зак».

Глаза Кеке вспыхивают.

— Зак?

— Да. Так же ясно, как гром. Зак, Зак, а потом она сказала: «Найти Зака».

— Я не вижу связи.

— Как и я! Но помнишь тот день в «Гордан», когда он сказал, что ему нужно рассказать мне что-то важное? Но потом его арестовали, и у него не было шанса сказать что-либо еще, а затем... я уверена, что говорила тебе... я переживала, что не знаю. Так что я пыталась найти его. Хотела посетить его в тюрьме и поговорить. Но когда я начала задавать вопросы... полиция сомкнула ряды.

— Знаю, — отвечает Кеке.

— Знаешь? Знаешь что?

— Они не сказали мне, где он. Они сказали, что это особое дело, потому что он очень опасен. Не хотели, чтобы пресса что-либо пронюхала. Чтобы что-либо просочилось из-под одеяла. Я пыталась узнать детали о суде, но никто, с кем я говорила, не смог мне ничего рассказать.

— Именно. Будто система просто проглотила его целиком.

— Такое случается, — говорит Кеке. — Помнишь того политика, который бросил вызов Шини Вама в дебатах? Она исчезла без следа. А тот журналист — Мпуми — помнишь его? Ты всегда говорила, что он выглядит, как модель с обложки журнала «Дра».

Мпуми выглядел ретросексуально, по-софиатаунски и обладал афровинтажным шиком, когда они познакомились. Теперь Кейт представляет его чуть старше: такого же безупречного, как и раньше, но, возможно, с легкой сединой в волосах.

— Проклятье! Он помогал мне с делом Бетти-Барбары.

— Исчез. Сегодня его назначают главным редактором «Эхо.новостей». А завтра его парень сообщает о том, что тот пропал. Словно их выдернули из нашей реальности. Похоже на какую-то космическую игру в шахматы.

— Ужасно. Зачем им его похищать? Он пытался разоблачить коррупцию?

— Не. Это слишком невинно. По слухам, он был своего рода двойным агентом. И довольно безжалостным. Он был готов на все ради истории. Заключил много сделок с кучей опасных людей.

Кейт вздыхает и постукивает по столу.

— А, тогда ясно. Забудь об услуге.

— Ты хотела, чтобы я нашла Зака?

— Да. Я понимаю, что это звучит безумно, но... что-то подсказывает мне, что он может быть нашим единственным шансом вывести Сильвер из этого состояния.

— Ну, тогда у меня для тебя хорошие новости.

— А? Но ты только что сказала...

— Я сказала, что полиция не стала говорить мне, где он. Я не сказала, что бросила поиски.