Прия Шридар «Память»

— Ты — отец этого живого и неживого мира, а еще величайший гуру.

— «Бхавагадгита»

Комары еще гудели за сетками на балконе. Аниш Матам сидел снаружи, одетый в белые пижамные штаны, с чашкой кофе в руке. При движении жир перекатывался на его животе, и он поглаживал складки. Он отпил из маленькой белой кружки. Его подбородок покрывала щетина, а в волосах была проседь.

Солнечные лучи мерцали оранжевой рябью на водах Кералы. Возле реки пробежала бездомная собака, шерсть была в странных розовых полосах. Она подошла к Анишу, виляя хвостом. Аниш полез в карман и вытащил несколько западных угощений для собак. Собака ловила одно за другим, когда Аниш бросал их с балкона в воздух. Собака радостно лаяла.

На этот раз протестующие пришли не так рано; они обнаружили орды москитов, которые охотились по ночам, если на них не было москитных сеток. Когда они были пришли, Аниш предложил им кофе и чай, а также множество идли, приготовленных его поварихой Миной.

— Ее кокосовый чатни — пальчики оближешь, — сказал он. — Вынести миску?

— Мы не хотим чай или чатни, — крикнул кто-то. — Мы хотим, чтобы эта ШТУКА продолжала тут быть!

— Нельзя зарабатывать на этом, — сказал другой. — Этого не хотел бы твой отец. Это богохульство.

— Я беру только десять рупий с человека, — сказал раздраженно Аниш. — Я уже говорил, это только за еду. Хотите остаться на ночь? Вам всем должно хватить места.

Но протестующие кричали и отказывались от его предложения. Их таблички хлопали, пока они трясли ими в душном воздухе утра. Аниш порой выносил кокосовую воду и лимонад. Он говорил гостям, что протестующие не были опасными, но стоило сохранять осторожность.

— Хватит одного жестокого поступка, — сказал он. — Это лишь вопрос времени.

Дети смотрели на это с интересом, они учились музыке в старой комнате его матери. Их учитель, один из бывших друзей Аниша из университета, изумленно глядел на группу.

В отличие от детей, взрослые нервничали. Многие были фанатами его отца, проделали долгий путь из Европы и Америки, чтобы увидеть его дом в Индии.

«Странно, — подумал он, глядя, как собака убегает к причалу. — В Америке большинство — христиане, и они во всем. Но тут они — гонимая раса. Не потому ли мой отец поменял религию, хотя его растили как католика?».

Голова повернулась к нему. Аниш напрягся, посмотрел в стеклянные глаза. Копия черных глаз его отца, раскрашенных Анишем, чтобы в них была искра, какая бывала, когда Аппа решал поиграть в шахматы или солитер. Он использовал силиконовую кожу с темными родинками, копиями морщин.

— Не переживай, — сказал Аниш тихо, чтобы гости не слышали. — Я разберусь со всем, Аппа.

Он накрыл руки робота своими, ощущая синтетические волоски на силиконовых костяшках отца. Механические пальцы сжались, как делал Аппа, когда Аниш приходил к нему ребенком после кошмаров. Аниш помнил кошмар об отце, отправившемся к водопаду. Он не вернулся.

Звонок в дверь. Аниш спустился, чтобы ответить. Высокая платиновая блондинка нервно стояла там, отгоняя комаров. Пыль и грязь реки покрывала ее синие кроссовки и черные джинсы.

— Жанет Оверсайт, — Аниш обрадовался знакомому дружелюбному лицу. — Писательница из Блумсбери. Пишете книгу о моем отце. Какой приятный сюрприз!

Она улыбнулась.

— А вы, должно быть, Аниш. Я пришла за информацией для последней части.

— Конечно. Заходите. Будете кофе?

— Хотела бы. Во рту еще пожар от обеда. Очень острая речная рыба.

— Полагаю, водитель лодки вам не сообщил.

— Он извинился.

Он повел ее внутрь, направляя к знаку «Пожалуйста, разувайтесь». Она сняла кроссовки и почесала лодыжку другой ногой. Ее белые носки были мокрыми от пота и влажности путешествия по реке.

— Как прошел путь? — спросил он.

— Хорошо. Хотя было жарко.

— Да, — виновато сказал он. — Стоило приехать зимой, тогда тут лучше и прохладнее.

— Зимой цены на самолет выше. Блумсбери возмещает траты на путешествия, но я не хочу, чтобы они думали, что книга будет стоить им миллионы.

— Ваше право путешествовать, когда удобнее, — сказал он. — Книга будет продаваться, потому что она о моем отце. Я помню, как вы прибыли в дом Аппы в Лондоне. Вы все еще пьете кофе с молоком и без сахара?

Она кивнула.

— Спасибо.

— Угощайтесь идли, — Аниш предложил ей парочку. — Мина делает свежие каждое утро.

Она осторожно взяла лепешки. Она попробовала их с вопросом на лице, и он добавил на ее тарелку пряности и сказал ей обмакнуть идли в желтый порошок. Когда ее глаза стали красными, полными слез, он предложил ей воды.

Когда она напилась воды, Аниш начал разговор.

— Вы хотите знать о последних днях жизни моего отца. Задавайте любые вопросы.

— Как долго ему принадлежал этот дом?

— Около десяти лет. Началось это как домик для путешественников, и мой отец влюбился в это дело, пока искал информацию для книги «Река в пруду».

— Я помню ту книгу. От нее у меня были кошмары.

— Не только у вас, у многих, — Аниш рассмеялся, стараясь не звучать как журчащая вода. — Я помню письма. Тогда он стал набожным и советовал людям молиться.

— Это не помогает.

— Точно, и это вызвало возмущение, особенно, из-за конца той книги. Он извинился. Мой отец умел признавать ошибки. Нельзя молиться, когда знаешь, что там ничего нет.

Жанет грызла простую идли, запивая кофе.

— Как он смог купить это место, если это была коммерческая зона, а не жилая?

— Он планировал сделать это место гостиницей, маленьким побочным проектом. Он делал много побочных проектов, нанимал людей, которым нужна была помощь.

— Побочные проекты, — Жанет глубоко вдохнула. — Я хотела спросить об этом. О вашем побочном проекте.

— Каком?

— Говорят, вы зарабатываете на смерти отца и создаете нечто нечестивое.

— О, — он надеялся, что она не заговорит об этом. — Я так и думал, что вы спросите. Это может стать хорошей частью книги.

— Не в том дело. Странно, что вы создаете нечто такое, когда…

— Это долгая история, — сказал он. — Последней книгой отца в «Хрониках Калки» была книга о душах, вошедших в роботов. Это из «Рамаяны» с братом Раваны Кумбхакарной. Он был роботом, которому нужно было спать шесть месяцев, чтобы сражаться должным образом. Я заканчивал обучение на инженера, робототехнику, когда отец связался со мной. Он думал, что я мог помочь ему с его книгой.

Жанет кивнула. Она знала эту часть.

— И я показал ему прототип, над которым работал с отделом, аниматроник, который мог имитировать человеческое движение без обычных сбоев и который мог идеально синхронизировать движения губ. Он поручил отделу создать прототип Калки, который он мог бы использовать в качестве справочника для своей книги. Когда он закончил писать, он планировал продать прототип с аукциона для благотворительности, чтобы больше студентов в Керале могли позволить себе посещать занятия и получать надлежащее образование.

— Ваш отец был щедрой душой.

— Был. Я не хотел брать с него деньги, но он настоял, ведь создание было дорогим.

— После его смерти вы сохранили прототип, а не продали его на благотворительном аукционе?

— Конечно, — Аниш пытался скрыть печаль. — Знаю, звучит глупо, но это было последнее, над чем мы работали вместе. Я отдал то, что отец заплатил мне, на его благотворительность, но несколько тысяч не сравнить с несколькими миллионами.

— Вы были близки с отцом? — спросила она. — Я помню радость, когда вы родились. Это было серьезным праздником.

— О, эпоха социальных сетей, — сказал он. — Я видел фото и видео. Амма написала много счастливых песен, когда я родился, и Аппа был в восторге.

— Но?

— Я не изобретательный, — Аниш посмотрел на свои ступни, избегая взгляда Жанет. — Это странно. Амма и Аппа любили меня. Но я ничего не унаследовал. Тара, Триша и Рахул унаследовали. Вы о них знаете.

— Но вы выбрали робототехнику, а наука требует изобретательности, — сказала Жанет. Аниш ощущал ее взгляд на себе. — Вы не должны ощущать вину, что выбрали другое направление. Так со многими детьми творческих людей.

Аниш поднял взгляд.

— Да?

— Да. Например, Кристофер Робин Милн. Он открыл книжный магазин и служил в армии.

— Это Кристофер Робин, — сказал Аниш. — Он должен был стать кем-то другим. Он не мог оставаться мальчиком вечно.

— И вы не могли. Но вы такой же очаровательный, как на детских видео.

Аниш снова рассмеялся.

— Вот спасибо, Жанет.

Жанет доела идли и выпила больше воды.

— Я хотела спросить о том, что я читала в газетах, — сказала она. — О том, что вы сделали с тем прототипом.

— О, это, — он злобно улыбнулся. — Почему бы вам не показать?

Аниш повел ее по узкой лестнице в кабинет отца.

— Боже, — прошептала Жанет.

Аниматроник неспешно писал за столом. Он был в черном одеянии, шелк был вышит белыми завитками на концах. Ручка царапала бумагу. Каждый раз, когда он вдыхал, силиконовая кожа двигалась.

— Выглядит как он, — сказала Жанет, ее голос звучал потрясенно и испуганно. — И он двигается…

— Да, очень реалистично, — признал Аниш. Он гордился своим творением. — Голос еще не завершен.

— Голос?

— Записанный голос моего отца, — он подошел туда, где сидел и писал робот, постучал по его горлу. — Все загружено, конечно, так что части звука там, но он не может вести разговор. Это я еще не починил.

Робот поднял голову, словно ощутил пальцы Аниша. Их взгляды пересеклись, и Аниш ощутил раскаяние.

— Прости, Аппа, — он отдернул руку. — Я не хотел проявить неуважение.

— Боже, — Жанет села на скамейку. — Он будто в этой комнате. Я помню, как брала у него интервью для книги. Но если это может писать, это может говорить?

— Он может. Я запрограммировал его вести себя как Аппа, когда он писал и порой молился.

Робот наблюдал за ним, Аниш сел рядом с Жанет на скамейку. Аниш нервно улыбнулся.

— Может, мы должны оставить его, — сказал он. — Аппа не любил, чтобы его беспокоили, когда он писал что-то хорошее.

Они встали. Аниш слышал, как ручка скрипела по бумаге.