— Они действительно хорошо поработали над вами — говорю я достаточно беспечно, чтобы казаться обеспокоенной, но не так, как будто я его жалею.

— Подожди, пока я не доберусь до этих ублюдков. — он кашляет и хрипит. — Я просверлю их мозги дырками, клянусь, черт возьми…

— Не слишком ли поздно после того, как они уже поймали вас?

— Что, черт возьми, ты знаешь, мудак? Ты был там?

— Нет, но, если бы я был там, ничего бы этого с вами не случилось.

— Ты думаешь, что ты такой из себя?

— Нет, но я, вероятно, лучше, чем ваши бесполезные охранники, которые позволили этому случиться.

Он поджимает губы.

— Это была подстава. Мы попали в засаду, так что они ничего не могли сделать.

— Сомневаюсь в этом. Если бы у них был правильный план безопасности…

— Они были застрелены! — напрягается он. — Мы должны были встретиться с контактом из чикагского филиала, но оказалось, что они искали меня.

— Ты имеешь в виду меня. — Кирилл подходит ко мне. — Твоя единственная задача в том, чтобы быть моим братом.

— Пошел ты, ублюдок.

Я свирепо смотрю на Кирилла за то, что он разрушил видимость соглашения, которое я пыталась построить, но он просто игнорирует меня.

— Кто был тот человек, с которым ты должен был встретиться?

— Иванов — выплевывает он.

У меня слабеют ноги. Он только что сказал, «Иванов»? Нет, конечно, это просто совпадение. Есть много русских людей с нашей фамилией. Может быть, даже из других национальностей, так что не похоже, что этот человек мне родственник.

Кроме того, единственные Ивановы, которых я знаю, остались дома.

— Первое имя? — Спрашивает Кирилл.

— Не знаю.

— Описание?

— Крепкий блондин, который любит пытки.

— Ни хрена — он пробегает взглядом по многочисленным ранам Константина.

— Ты что, смеешься надо мной?

— Я не знаю. Ты сделал что-то, над чем я должен был бы посмеяться? Попасть в засаду к какому-то парню, чье прошлое ты даже не проверил, звучит по-дилетантски.

— Ты, блядь..

— Давайте вызовем ему врача — вмешиваюсь я, чтобы избежать любой войны, которая вот-вот начнется.

Кирилл поворачивается, чтобы уйти, не потрудившись обдумать мое предложение.

— Босс! — Я звоню.

— Виктор, отведи его в другое место, чтобы он перестал истекать кровью на моем полу — объявляет он и уходит.

— Этот сын… — хрипит Константин, бредя от лихорадки.

— Давай отведем его к врачу — умоляю я Виктора.

— Босс этого не говорил.

— Он также не сказал, чтобы я оставил его умирать. Ну же, помоги мне.

Он хмыкает, смотрит на дверь, как будто хочет быть рядом со своим боссом-тираном, но затем берет трубку.

— Доставьте доктора в дом. Мы прибываем через двадцать минут с мистером Константином. Он ранен и нуждается в медицинской помощи.

Затем Виктор помогает мне донести полуобморочного Константина до машины. Виктор удерживает большую часть веса.

Когда мы выходим, Кирилла, Юрия или Максима нет ни в коридорах, ни в VIP-кабинке клуба.

Мы подъезжаем к дому на пять минут позже назначенного времени, и нас встречает вышагивающая Юля. Она в своем изысканном атласном халате. Впервые ее светлые волосы собраны в пучок, а на лице нет макияжа, что позволяет проглядеть некоторые возрастные морщины. Увидев нас, она бледнеет, но выражение ее лица не меняется, когда она ускоряет шаг в нашу сторону.

— Что…что случилось? Ох, Костенька! Кто сделал это с тобой?

Она отталкивает меня, и я чуть не роняю ее сына.

— Ты… и ты! — она бьет Виктора кулаком в грудь. — Это Кирилл сказал тебе сделать это? Этот… этот дьявол недоволен всем, что он сделал, и теперь он забирает у меня моего сына?

— Это не так — говорю я мягким тоном. — Мистера Константина пытали и бросили перед клубом, поэтому мы…

— Мама… — хрипит он, его голос срывается.

— Да, дорогой? Мама сейчас здесь. Все будет хорошо — ее тон меняется на материнский нежный. Таким тоном я никогда не слышала, чтобы она обращалась ни к Кириллу, ни к Карине.

Она перестает толкать и бить нас, просто чтобы мы могли отвезти его в клинику. Как только приходит доктор, она выгоняет нас вон.

И все же я остаюсь снаружи.

— Какого хрена ты творишь, Липовский? — спрашивает Виктор, когда я не следую за ним.

— Я останусь здесь на случай, если доктору что-нибудь понадобится.

— Кто ты, черт возьми, такой? Мать Тереза? — он подходит ближе. — Мы оказали ему помощь. С ним все будет в порядке. Кроме этого, мы не общаемся ни с ним, ни с его матерью.

— Она тоже мать Кирилла.

— Она похожа на его мать, как ты думаешь?

— Ну что ж…

— Убирайся отсюда на хрен.

— Но…

— Я сказал, вон. Иди и жди босса перед его комнатой для ночного дежурства.

Я хочу врезать Виктору прямо в его стоическое лицо, но что-то подсказывает мне, что это не пройдет так хорошо.

Неохотно я велю одной из служанок сообщить мне о состоянии Константина, затем поднимаюсь по лестнице, чтобы дождаться его величества тирана Кирилла. Может быть, мне стоит притвориться больной, чтобы не оказаться запертой с ним в одной комнате. Я подумываю о том, чтобы попросить Максима о помощи, но не хочу, чтобы он что-то заподозрил.

— Саша! — зовет меня знакомый голос, как только я поднимаюсь по лестнице.

Карина хватает меня за запястье, тащит в свою комнату и закрывает дверь. Как обычно, она наполнена свечами, но она, по крайней мере, отдернула шторы.

— Что случилось? — спрашивает она встревоженным голосом. — я слышала, как горничные говорили о докторе и медицинском обслуживании. Кирилл в порядке? Это его кровь на твоей одежде?

— Он в порядке, как дьявол — я сжимаю губы, забывая, что на самом деле разговариваю с его сестрой.

— О, слава Богу — она делает вдох.

— Это Константин. Это он пострадал.

Ее плечи опускаются, но она ничего не говорит.

— Разве ты не хочешь посмотреть, как у него дела? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

— Юлия, вероятно, на его стороне, верно?

— Да.

— Тогда все в порядке. Я просто узнаю об этом от горничных.

— Он твой брат, Карина. Ты не должна слышать об этом от горничных.

— Я бы предпочла сделать это, чем видеть, как Юлия заискивает перед ним. — она поджимает губы. — Он единственный ребенок, о котором она когда-либо заботилась, ты же знаешь. Единственный, к кому она относилась как к своему собственному. Покупала ему вещи, брала его с собой в поездки и давала ему слова поддержки. Она смотрела на него с любовью, беспокоилась о нем и предложила ему весь родительский комплекс. На нас с Кириллом она всегда смотрела только с отвращением. Даже презрение. Когда у меня начались приступы паники и беспокойства, я с плачем пошла к ней и попросила о помощи, как любая напуганная дочь попросила бы свою мать. Но когда я обняла ее, она оттолкнула меня, как будто я был отвратительна, и сказала, что я получила именно то, что заслужила. Она как наша мачеха.

— Мне так жаль, Карина.

Она вытирает слезы, прилипшие к глазам.

— Дурацкая вода вытекает, когда в ней нет необходимости. Не волнуйся. Я полностью покончила с этим.

— Хорошо.

— Я не боюсь или что-то в этом роде, но на всякий случай, ты можешь остаться здесь, пока я не усну?

— Конечно.

Я остаюсь у ее постели, пока она рассказывает мне истории и интересные истории, которые она узнала в Интернете. Она автор серийных комиксов и сказала, что, может быть, когда-нибудь скажет мне свой псевдоним. В то время как она борется с окружающим миром, ей удалось создать свой собственный миниатюрный мир, в котором она чувствует себя более непринужденно. После того, как она засыпает, я укрываю ее одеялом и тихо выхожу из комнаты.

Я получаю сообщение от горничной, сообщающей мне, что Константин вне опасности и спит. Сегодня вечером Юлия останется рядом с ним.

Облегченно вздохнув, я иду в комнату Кирилла. Я вся в крови Константина, когда несла его раньше, и мне нужно переодеться, прежде чем я отправлюсь на ночное дежурство.

В тот момент, когда я открываю дверь, черная энергия захватывает меня, прежде чем рука зажимает мне рот. Приглушенный визг покидает меня, когда меня затаскивают внутрь.

Темный, зловещий голос шепчет мне на ухо:

— Тсс. Мне нужно, чтобы ты заткнулась, Саша.