Этот человек привык все делать по-своему, и любой намек на бунт, вероятно, наказуем в его правилах.

— Нет, сэр, — произношу я, и мне кажется в его глазах мелькает тень, слишком мимолетная, чтобы ее можно было уловить или изучить должным образом.

— Ты стоишь на коленях, потому что не смог удержаться на ногах после простого маневра, и у тебя хватает наглости сказать мне «нет»?

Это вопрос, но он звучит риторически. В этих словах столько презрения, что у меня мурашки бегут по коже. Я начинаю вставать, но он толкает меня обратно, просто положив руку мне на плечо. В этой позе он так близко, что я чувствую запах его лосьона после бритья, или геля для душа, или чего-то еще, что пахнет чистотой.

— Я давал тебе разрешение подняться?

— Нет, сэр, — я сглатываю, и звук эхом отдается в окружающей тишине.

И все же я смотрю в его пугающие ледяные глаза, даже если чувствую, себя безвыходно застывшей на месте.

Да, его глаза пугают, но нет ничего страшнее моей судьбы, если меня выгонят из армии. Но самое главное, судьба моих родных.

— Возможно, у меня сейчас нет силы, но я хочу иметь её, — я говорю резким тоном, не в силах контролировать эмоции, захлестывающие меня. — Я буду усердно работать для этого. Буду самым дисциплинированным солдатом, который у вас есть, если вы просто дадите мне шанс.

— Дать тебе шанс, — на этот раз это не вопрос. Простое повторение фактов. — Есть более компетентные солдаты, чем ты. Почему я должен выбрать тебя?

— У меня нет ответа на этот вопрос, сэр, но я знаю, что никогда не сдаюсь.

Он приподнимает бровь, снова глядя на меня тем странным взглядом, который я не могу понять.

— Сначала прояви себя — говорит он с легкостью, как будто этот метод является самым очевидным.

Должно быть, на моем лице написано замешательство, когда я спрашиваю:

— Как мне это сделать?

— Это та часть, в которой ты должен разобраться сам, — он отстраняется и бросает на меня еще один строгий взгляд. — Посмотрим, хватит ли у тебя сил занять место мужчины, Липовский.

А потом он разворачивается и уходит.

Я хмурю брови при его последних словах. Он не сказал место другого человека. Он сказал место мужчины.

Интересно, почему он так выразился?

В любом случае, это не важно теперь, когда у меня наконец появился шанс восстановить контроль над своей жизнью после резни, которая отняла у меня все.