Я: Я приду, как только Лиам вернётся.

Я ждала и ждала его ответа. Наконец на экране появились два слова: "Не волнуйся".

Да уж. Как будто я могла это контролировать. Когда любишь кого-то, всегда волнуешься.

Я уже собиралась отправить сообщение Эйделин и спросить её, не хочет ли она присоединиться, но в коттедже раздался тихий плач. Я положила телефон и сняла сапоги. Я никогда не была в этом доме при жизни Алекса и Морган. Несмотря на то, что этот коттедж был больше чем все остальные, планировка здесь была точно такой же — кухня, совмещенная с гостиной и коридор, ведущий к двум спальням. Но в отличие от дома Найла, здесь была третья спальня.

Я выяснила, что плач Шторма раздаётся из самой маленькой из трёх комнат, где к двуспальной кровати была приставлена детская деревянная кроватка. Я боялась, что когда он увидит меня, его плач только усилится — ведь он ожидал увидеть своего папу или Лукаса — но вместо этого его маленькие губки сжались. Я протянула руку к кроватке и нежно убрала прядь волос, которая закрутилась и запуталась в его мокрых ресницах.

— Знаю-знаю. Это опять я.

Он ни разу не пикнул, а просто смотрел на меня и начал разжимать свои маленькие кулачки.

— Твой спальный мешочек кажется очень уютным. Жаль их не делают моего размера, — я убрала еще одну прядку с его нахмурившегося лобика. — Ну, и что нам теперь делать? Можем немного поговорить, а потом ты опять заснешь. Или можем попеть песни.

В те несколько раз, что мне удалось уложить его спать, это случилось после того, как он попил молока, но поскольку Лиам сказал мне, что Шторм не пил ночью, я не знала, что делать

Гладя его по лицу, я спела ему колыбельную про маленькую звездочку, так как мой песенный репертуар был не очень большим. Но эта песня не убаюкала его, и его глаза остались широко раскрытыми.

— Это тебе не концерт малыш. Ты должен спать.

Он взвизгнул, после чего замахал ногами и руками.

Я засмеялась, а затем тихонько спела ему другую песню, но он ещё больше проснулся. Я коснулась его носа.

— Спасибо тебе за то, что ты такой благодарный слушатель, но тебе, правда, надо закрыть свои прекрасные глазки и расслабиться.

Он взвизгнул.

Я улыбнулась. Я не разговаривала на малышковом языке, но была почти уверена, что он ответил отрицательно на моё предложение закрыть глаза. Почувствовав, что он был не готов засыпать, я оглядела помещение в поисках стула, на который я могла бы сесть. Его там не оказалось, поэтому я направилась к двери и пошла на кухню за стулом. Как только Шторм потерял меня из виду, он так пронзительно закричал, что его, вероятно, услышал отец в лесу.

— Я здесь, Шторм.

Но он продолжил выжимать всё, что только можно из своих лёгких. Я вернулась к нему и взяла его на руки. Он тут же прекратил плакать.

— А ты знаешь, как добиться того, чего хочешь.

Он просто смотрел на меня, а потом засунул большой палец в рот и одновременно с этим схватил прядь моих волос. Я постаралась высвободить её из его кулачка, но он продолжал держать её. А затем он сделал очень странную вещь. Он поднёс загнутый кончик моих волос к своему носу и начал водить им по своим раздувающимся ноздрям. Его веки начали медленно опускаться, словно Эйделин нанесла на мои волосы мелатонин вместо сыворотки. Когда его нижние ресницы переплелись с верхними, а ручки начали расслабляться, я попыталась высвободить свои волосы, но его пальчики сжались, а веки поднялись.

— Ладно. Оставь себе мои волосы. У меня их ещё много.

Я поцеловала его в лобик, а затем начала ходить по дому, тихонько напевая, пока его пальцы совсем не разжались, а ямочки на щеках, появившиеся там из-за того, что он сосал большой палец, не исчезли.

Я осторожно уложила его в кроватку. Отпустив его, я не смела шевельнуться, так как боялась, что любое движение в воздухе может разбудить его. Начав разворачиваться, я услышала тихий всхлип, который вырвался из него.

Я оставила идею выйти из комнаты, свернулась калачиком в изножье кровати и просунула указательный палец между прутьями детской кроватки, чтобы погладить его раскрытую ладонь. Он схватил меня за палец и перевернулся на бок, несмотря на тяжёлое одеяло.

Его веки постепенно отяжелели. На этот раз, когда он отпустил меня, я не стала убирать руку. Я продолжила держаться за это маленькое существо с характером, чувствуя, что я должна была защитить его, хотя мне доверили его только на одну ночь.

— Что же вы делаете со мной, Колейны? — пробормотала я, наблюдая за тем, как поднимается и опускается спальный мешок от его тихого дыхания

Он сжал пальчики вокруг моего, словно хотел убедиться, что я не покинула его, а затем снова раскрыл кулачок, как только понял, что я осталась.

— Я не отпущу тебя, пока твой папочка не вернётся домой.

И я не отпустила его. Мой указательный палец был всё ещё зажат в его кулаке, когда теплое дыхание обдало мой подбородок и выдернуло меня из моего сна.