Глава 25

Мак

— Элли, — говорю я.— Иди, подожди в машине.

Первый раз с начала нашей поездки она не спорит со мной. Просто уворачивается и извивается, пока Брут не отпускает ее, потом практически бежит к двери.

— Он врет тебе, Элли. Ты понятия не имеешь, кто этот человек, — говорит Брут.

Игнорируя его, Элли движется мимо меня, сжимая края глубокого выреза платья на груди, глаза в пол, плечи опущены, будто чувствует себя ответственной за то, что сейчас произошло. Я закрываю за ней дверь, и возвращаюсь к Бруту.

— Это было весело? Аллен, ты чувствуешь себя могущественным, приставая к сопротивляющимся женщинам? В этом все дело? У тебя маленький член, длинный язык, и единственный способ ощутить хоть какой-то контроль — это взять что-то силой?

Брут улыбается мне слишком знакомой улыбкой:

— Ты не изменился, — говорит он.

— Как и ты. Все тот же гнусный ублюдок, которого я знал в колледже. Все еще больной, все еще злой и все еще жалкий.

— Знаешь, я уверен, что есть много людей, которые будут заинтересованы в твоем прошлом. Как насчет информационных программ, которые ты возглавляешь? Мне стоит начать с них?

— Ты знаешь, на что идешь. Рискни, если хочешь, но мои адвокаты засадят тебя за решетку еще до восхода солнца, если ты скажешь кому-нибудь хоть слово.

— Стоунволл-старший будет недоволен тем, как все вышло. Он был очень заинтересован в том, чтобы вернуть меня на шоу.

— Это потому, что он понятия не имел о том, кто ты такой.

— Значит, это у нас общее, — насмешливо говорит Брут. — Ты ничем не отличаешься от меня, Мак. Не делай вид, что это не так. И не обязательно именно я должен быть тем человеком, который расскажет правду о тебе той шикарной заднице, ожидающей тебя в машине. Я не единственный, кто знает правду.

— Давай, попробуй, — говорю я, сделав шаг к нему. Он инстинктивно отступает, затем понимает это и останавливается. — Я готов принять вызов.

— Ты виновен, — говорит он. — Ты всегда был виновен. Ты больше, чем кто-либо другой виновен в том, что случилось с той девушкой. Виновен больше, чем я, это уж точно.

— Суд с тобой не согласен, — улыбаюсь я, пожимая плечами. — Так что нет, на самом деле, я невиновен. И то, что я ничего не сделал тогда, не значит, что я ничего не сделаю сейчас.

— Ты мне угрожаешь, МакАллистер? — он делает шаг ко мне, его темные глаза гневно сверкают. — Потому что я тоже могу играть в эту игру.

— Вперед, — говорю я. — Я готов, дело за тобой. Но запомни одно, Брут, — я с отвращением произношу его новое имя. Меня тошнит от того, что он сейчас какая-то знаменитая рок-звезда. Все эти годы… целое десятилетие прошло с тех пор, и посмотрите на него. — Я имею влияние в высоких кругах. Держись подальше от Элли Хэтчер и от «Стоунволл Энтертейнмент». Или вся правда о том, что произошло тогда в колледже, рванет быстрее, чем ты сможешь моргнуть.

— Ха, — смеется он. — Не говори мне о правде, мистер Совершенство. Ты — последний человек на Земле, который имеет право читать мне лекции о правде.

Мне так сильно хочется врезать ему по морде, что меня аж трясет.

— Держись подальше от моей компании, моих сотрудников и от меня. Потому что, если ты даже подумаешь о том, чтобы что-то сказать, я сделаю все, чтобы окружающие узнали о твоей роли в том, что произошло.

Я ухожу, а он кричит мне в спину. Угрозы, оскорбления. Пофиг.

Он может идти на хер.

Подхожу к машине. Элли уже внутри, все еще удерживает ткань платья в районе декольте и смотрит на свои колени.

— Ты в порядке? — спрашиваю, садясь в машину рядом с ней. — В аэропорт, — говорю водителю. — Увези нас отсюда.

— Твой отец разозлится?

— На что? — спрашиваю я.

— На то, что интервью не состоится.

— Нет, — говорю я. — Нет, Элли. Он не знал.

— Что он не знал, Мак? Какого черта там только что произошло?

Блядь.

— Это просто... — Черт. — Это всего лишь прошлое, вот и все. Не о чем беспокоиться.

— Что Брут имел в виду под всем этим? То, что я не знаю, кто ты такой?

— Просто... не бери в голову. Тебе не стоит об этом беспокоиться. Но ничто из этого не имеет к тебе никакого отношения, Элли. Все это произошло из-за меня, и я должен был это предвидеть. Я знал, что он за мудак. Он совсем не изменился.

— Так вы знакомы? — она делает глубокий вдох, но не смотрит мне в глаза.

— Знакомы, — отвечаю я. — Это было давно, лет десять назад. Еще в колледже. Но с тех пор я его не видел.

— О чем ты говорил по телефону во время полета?

— Что? Почему ты спрашиваешь?

— Потому что это, похоже, было чем-то важным, и казалось, что ты очень стараешься не дать мне понять, что происходит. — Она наконец-то смотрит мне в глаза. — Что-то произошло, да?

Дерьмо.

— Элли, послушай, это совсем по другому вопросу.

— Тогда, что? — злится она. И я не виню ее. — Что сегодня происходит? Почему ты все время был на телефоне, и по поводу чего был тот срочный разговор?

Я хмурюсь:

— Просто не слишком остро реагируй, хорошо?

— Мак…

— Появилось наше с тобой видео, — я съеживаюсь, готовясь произнести следующие несколько слов. — То, где мы трахаемся.

— Откуда? — она дико озирается по сторонам. — Где они взяли видео?

— В твоем офисе.

— Нет! — она выглядит так, словно вот-вот заплачет. — Мать твою! Как?

— Камеры.

— Это очевидно, Мак, — огрызается она. — Я не идиотка. Расскажи все, что знаешь. Сейчас же.

— Это было снято этим утром. Все, что мы делали сегодня утром. Ссора, секс, даже то, как ты выходишь из офиса. Но, эй, — говорю я, пытаясь поднять ей настроение. — Все тебе хлопали.

— Думаешь, это смешно?

— Нет, — говорю я. — Извини. Хорошая новость состоит в том, что мы знаем, кто это сделал. Дженнифер видела Эллен…

— Эллен Секс-авантюра-в-офисе? — восклицает Элли. — Вот чертова сука!

— Дженнифер видела, как она снимала тебя, выходящей из офиса. Мне так жаль. Эллен уволили. Ее уже сопроводили из здания, а телефон компании отобрали. Мы нашли в нем файл, и определенно выдвинем обвинения за тяжкое правонарушение, вторжение в личную жизнь и, возможно, некоторые другие. Ей это не сойдет с рук.

— Она уже все сделала, — говорит Элли. Господи, сейчас она выглядит такой грустной. И это моя вина. Я на сто процентов виноват в том, что позволил этому произойти на рабочем месте. — Поэтому твой отец хочет с нами поговорить?

— Да, — говорю я, отворачиваясь к окну. — Да уж. Она разослала видео по электронной почте куче людей в «Стоунволл Энтерпрайзес». Включая моего отца.

— Боже милостивый. Охрененно. Просто, блять, охрененно. Значит, твой отец видел наше секс-видео? Не могу в это поверить.

— Я все улажу, Элли. Окей? Все улажу. Мне очень жаль, что это все происходит. Я даже не знаю, что сказать. Мне просто чертовски жаль.

Всю оставшуюся дорогу до аэропорта мы молчим. И в этом что-то не так. Есть во всем этом что-то очень, очень неправильное.

У нас есть доступ к частному терминалу, поэтому машина высаживает нас прямо на взлетном поле, мы выходим и идем к ожидающему нас самолету. Пилот выбегает из терминала позади нас, извиняется, забирается в самолет и занимает свое место. Явно не ожидал, что мы вернемся так скоро.

Мы занимаем свои места, и я жду, пока стюардесса спрашивает, что мы хотим выпить, и приносит нам напитки, а уж потом снова заговариваю с Элли:

— Прости, — повторяю я. Что, черт возьми, еще я должен сказать?

— Это не твоя вина, — отвечает Элли, глядя в окно. — Я так же виновата, как и ты.

— Тем не менее, — говорю я. — Я должен был быть умнее. Ты просто... такая чертовски милая, Элоиза Хэтчер.

Наконец-то, я получаю улыбку, когда она смотрит на меня:

— Все равно я ухожу из компании. Мне не нужно видеть этих людей каждый день или что-то в этом роде. Недолго мне осталось там работать. Но не хорошо начинать свою новую, очень публичную карьеру с этого, не так ли?

Дерьмо.

— Нет, — говорю я. — Мне жаль.

Она несколько секунд роется в своей сумочке, а затем кричит:

— О, нет!

— Что?

— Кажется, я оставила в офисе свой телефон. А вот этот — телефон Хита. Должно быть, я взяла не тот. Как думаешь, она и до него добралась?

— Вот, блядь! Неужели этот день может стать еще хуже? — Я достаю свой телефон и пишу Дженнифер, чтобы она пошла и поискала телефон в офисе Элли. Мы с нетерпением ждем ответного смс, и когда оно приходит, я вздыхаю с облегчением. — Нет, телефон там. Лежит на твоем рабочем столе.

— Как я могла его не увидеть? — спрашивает Элли.

— Тебя отвлекли? — улыбаюсь я и пожимаю плечами.

Она посмеивается и, кажется, немного расслабляется:

— Это не твоя вина, Мак. Так что, серьезно, прекрати чувствовать себя виноватым. Я не виню тебя в случившемся.

— Ну, не уверен, что Старший посмотрит на это так же. Но спасибо. И мне все еще жаль.

— Он был зол? Конечно же, зол. Я бы разозлилась, если бы мои сотрудники выкинули что-то подобное.

— Возможно, но, как ты и сказала, ты увольняешься. Он мало что может тебе сделать.

— Он может дать мне плохую рекомендацию.

— Он бы никогда так не поступил, Элли. Семь лет исключительной работы для компании нельзя стереть служебным романом. Ты не виновата в том, что Эллен Абрахам — стерва.

Она над этим смеется, и я тоже начинаю расслабляться.

— Я не понимаю Брута. Неужели я сделала что-то, чтобы его спровоцировать? Почему он так себя со мной повел? — И снова здравствуй, стресс. Этот ублюдок. Что, черт возьми, он задумал? — Я имею в виду, — продолжает Элли, — зачем звать нас в такую даль? Он действительно думал, что я заплачу своим телом за интервью?

— Вероятно, — признаю я. — Вот такой он человек. Никогда на наших каналах не будет этого парня. И хорошо, что Старший сегодня приезжает. Мы можем обсудить еще и то, какой чудовищной ошибкой была попытка перенести интервью с Брутом.

— Не говори ему обо мне, Мак. Пожалуйста, — умоляюще просит Элли.

— Почему нет? Бьюсь об заклад, Брут делает это со всеми. Люди должны знать, что он за мудак.

— Я уверена, что все знают, какой он мудак. Конечно, я и раньше это знала, — улыбается она. — Может быть причина, по которой он никогда не дает интервью в том, что люди просто не могут с ним разговаривать?