1 Бруклин

Phobia by Nothing but Thieves

— Давай устроим это шоу в дороге, это долгая поездка в Уэльс.

Я отключаюсь от голосов охранников, бессмысленная болтовня быстро сменяется рычанием двигателя фургона. Этот кусок дерьма был на последнем издыхании с того дня, как я приехала. Бюджетные ограничения не позволяют им заменить его, я полагаю. У правительства всегда есть деньги на бомбы и войны, но не на те места, где они действительно нужны.

Когда мы отъезжаем, я оглядываюсь через заднее стекло. Психиатрическое отделение Клирвью становится меньше на расстоянии, в конце концов исчезая в густом лондонском смоге. Я вздыхаю с облегчением. Никогда не думала, что увижу заднюю часть этого места. Единственный способ уйти - в мешке для трупов, чего, несмотря на все мои усилия, так и не произошло. После десяти месяцев неудач кажется, что правление наконец сдалось.

Теперь я проблема Блэквуда.

Прислонившись головой к прохладному стеклу, я устраиваюсь поудобнее. Кровавая Найла кричала всю ночь. Когда медсестры наконец утащили ее, в отделении раздались аплодисменты. Она любит устраивать сцены, особенно когда угрожают зондом для кормления. Остальные просто хотят, черт возьми, спать. Не могу сказать, что буду скучать по ее назойливой тощей заднице.

Интересно, что будет в этом месте. Циммерман заставил это звучать шикарно, все финансируется из частных источников и прочее дерьмо. Этот институт является сияющей жемчужиной психиатрического сообщества. Слова “революционный” и “прогрессивный” всю неделю бросали мне в лицо. Почему меня волнует, что эти люди думают, что они делают? Это все равно тюремная камера, как бы ее ни украсили.

Не то, чтобы это имеет значение. Если бы меня не арестовали в ноябре, я бы успела тогда покончить с собой. Это был следующий этап моего плана. Единственная причина, по которой я до сих пор жива, это эти чертовы любопытные медсестры в Клирвью, которые настаивали на строгом надзоре после последнего инцидента.

Мои пальцы автоматически ползут по рукаву. Шрам под моим прикосновением становится толстым и узловатым и тянется вниз по предплечью. Я глажу кожу, вдыхая уверенность.

На этот раз меня никто не остановит.

Я отказываюсь жить ни на секунду дольше, чем мне положено.

Часы проходят мучительно медленно, пока мы едем по сельской местности. Я полностью отключаюсь от большей части этого. Это случается часто. Трудно оставаться сосредоточенным, когда ты накачана по самые сиськи большим количеством лекарств, чем я даже могу уследить. Намного позже двери хлопают, когда я с силой открываю глаза, темные тени заливают заднюю часть фургона. Я слышу, как двое охранников хихикают, потягиваясь.

— Давай высадим эту суку и отправимся в паб, чтобы перекусить, ладно?

— Я мог бы выпить на обратном пути. Это место все равно вызывает у меня мурашки по коже, все эти мертвые глаза, наблюдающие за тобой. Напоминает мне кладбище, а не гребаную больницу.

— Не обосрись в штаны, приятель. Сумасшедшие ублюдки заперты здесь не просто так.

Пол, он же Придурок Один, открывает боковую дверь и мотает головой, подзывая меня к выходу. Как только я встаю, он щеголяет парой знакомых наручников.

— Серьезно? — Я фыркаю.

— Заткнись, Брук. Ты знаешь политику.

— Тебя не слишком беспокоили правила, когда на прошлой неделе мои губы сомкнулись вокруг твоего члена. И не зови меня, блять, Брук. Сколько раз мне это повторить?

Он излишне туго застегивает наручники, сердито прищурив глаза. – Держи свой милый ротик на замке, иначе мне придется на тебя наговориться. Лепить таблетки — это дисциплинарное взыскание, может быть, это даже увеличит срок.

— Это ты мне их дал, придурок, — плюю я в ответ.

Меня грубо тащат через автостоянку, а второй придурок идет сзади. Оба, кажется, отчаянно хотят избавиться от меня, и чем скорее, тем лучше. У меня всегда была манера злить охранников, никто из них никогда не ценил мой остроумный язык. Как будто мне все равно, что они думают в любом случае.

— Не забудь мою сумку! — ору я.

— Я понял, глупая сука. Я надеюсь, что больше никогда тебя не увижу.

— Поверь мне, это чувство взаимно, ты, уродливый старый ублюдок.

Любые дальнейшие споры быстро иссякают, когда мы выезжаем с автостоянки и направляемся по мощеной улице, окутанной густым туманом. Между этим местом и Лондоном температура значительно упала, тяжелые грозовые тучи висят низко в небе.

— Чертовы валлийские гады. Чувак, я ненавижу сельскую местность, — жалуется Пол.

Я закатываю глаза. — Высади меня, а потом можешь отвалить.

Он толкает меня, пальцы впиваются в мои запястья, когда они сопровождают меня по территории. Мы подходим к огромным грозным воротам из кованого железа, скрывающим впереди готическое чудовище. Пол нетерпеливо переминается с ноги на ногу, нажимая кнопку интеркома, чтобы привлечь внимание.

— Клирвью переводит сюда для высадки.

В ответ раздается гул, за которым следует тяжелый лязг, когда ворота распахиваются.

— Господи, — шепчу я себе под нос.

— Добро пожаловать в рай, милая, — подначивает он.

Институт Блэквуда представляет собой впечатляющее зрелище. Это нечто среднее между роскошным собором и древним университетом; со спиралевидными башнями, яркими витражами и полированным черным камнем. Ивы усеивают пейзаж, листья качаются на ветру. Быстро спускающийся туман добавляет жуткости, скрывая большую часть пейзажа.

Неприятное ощущение ползет по моему позвоночнику, мгновенно сводя меня с ума. Что-то есть в этом месте, необъяснимое чувство, которое вызывает ментальную тревогу. Я оглядываюсь в поисках источника моего беспокойства, но ничего не вижу. Может быть, я просто теряю его. Я едва ли девушка с плаката для здравомыслия.

Свернув по тропинке, мы проходим под большой аркой. Знакомый богато украшенный герб изображен на вершине, с гордостью сообщая об институте и дате его основания. На всякий случай, если вы не знали, что впереди нестабильные правонарушители.

По обеим сторонам в кабинках стоят двое серолицых охранников, охраняющих главный вход. Когда мы подходим, я замечаю огромное количество камер видеонаблюдения, расставленных под разными углами. Мертвые черные глаза мигают, когда фиксируется наше присутствие. Короткий обмен информацией позже, нас сканируют с помощью детекторов-палочек и, наконец, пускают внутрь. Они даже не удостоили меня беглым взглядом, проверяя, нет ли у меня оружия и просматривая мой багаж, видимо, слишком привыкли видеть прибывающих поздно ночью в наручниках.

“Что это за место?”

Приближающееся здание бросает свет на ухоженные газоны. Пропуска проверены, нас проводят в теплую приемную. Потолок бесконечно тянется вверх, а мерцающие люстры добавляют роскоши. Я теряю счет картинам, разбросанным вокруг, наряду с глупыми скульптурами и другими артефактами. Все кричит о богатстве и древности.

“Это университет, тюрьма или чёртов музей?”

Пол стучит по настольному звонку, ухмыляясь, оглядывая комнату. — Здесь как в пятизвездочном отеле. Вряд ли подходит для такой преступницы, как ты, Брук.

— Не волнуйся. Если бы ты меня не подвозил, твоя бедная задница никогда бы не увидела такое место. Наслаждайся, пока можешь, — язвительно отвечаю я.

Быстро оглядевшись, Пол дергает наручники, чтобы приблизить меня. Когда рука обхватывает мою задницу и сжимает, я борюсь с дрожью. Он не заслуживает удовлетворения.

— Не надо быть грубым. Мы можем больше не увидеться, и это позор. Хоть ты и под кайфом, — его губы касаются моего уха, дыхание влажное и липкое, — у тебя все равно есть маленькая узкая киска.

Хлопают в ладоши, пугая его. Мне удается оторвать взгляд от земли, мои щеки пылают от публичного унижения.

— Есть ли здесь проблема, джентльмены?

Секретарь смотрит между нами вопросительно карими глазами. Мой взгляд скользит по его аккуратно уложенным светлым волосам, накрахмаленной рубашке с синим галстуком в тон и стильным черным очкам.

— Неа. Просто подбросил тебе этого нарушителя спокойствия, — самодовольно отвечает Пол.

— Я уверен, что ты можешь сделать это, не прикасаясь к ней, а?

Бормоча себе под нос, Пол делает шаг назад и неохотно расстегивает болезненные наручники. Я потираю запястья, вызывающе вздернув подбородок.

— Тогда пока, не позволяйте двери ударить вас по заднице на выходе. — Я улыбаюсь.

Из-за стола слышен смешок, но я не отвожу глаз. Еще нет. Пол должен помнить меня такой. Высоко поднятая голова, не придавленная желанием сломить меня. Это уже никому не сходит с рук.

— Увидимся в аду, дорогая, — выплевывает он, быстро подписывая документы о переводе и, не оглянувшись, уходит обратно в ночь. Хорошего гребаного избавления.

— Ну, это было, мягко говоря, неприятно. — Регистратор смеется.

Мое внимание возвращается к нему, стоящему там с чертовски милой улыбкой на лице. Он симпатичный в смысле соседского мальчика. Немного эксцентрично, на мой вкус, но есть что-то привлекательное в том, что кто-то защищает вас, даже когда вам не нужна помощь. Однако потребуется гораздо больше, чтобы получить от меня подходящую улыбку. У меня не очень хорошо получается дружить.

— Он такой, — предлагаю я, пожимая плечами.

— Конечно. У охранников, как правило, есть комплекс превосходства, он приходит с властью. — Он усмехается, рассеянно поправляя очки. — Кстати, у тебя есть имя?

Безмолвно глядя, мне требуется минута, чтобы понять, о чем он спрашивает. “Ох верно.” Портье. Перестань проверять, насколько облегает его рубашка. — Бруклин Вест. Передача из Клирвью, — бормочу я.

Он поднимает бледно-русую бровь, его пальцы бегают по клавиатуре. — Хм, мало кто оттуда приходит. Как ты это сделала?

— Это не твое дело?

— Думаю, нет, — уступает он. — Подожди, мне нужно, чтобы заместитель надзирателя пришел проверить тебя. Он ждал тебя. Я скоро вернусь.