Глава 15

Аксель

Мы осторожно выбираемся с нижних уровней, не желая привлекать ничьего внимания к тому, что мы находились внизу. Вдалеке я слышу знакомые крики и понимаю, что битва в яме должно быть началась прямо сейчас.

Отлично, никто не будет смотреть в эту сторону.

Когда мы наконец выходим на улицу, даже тусклое естественное освещение двора ослепляет. Моргнув несколько раз, я оглядываюсь и замечаю, что электричество все еще работает, пока что. Мои глаза немедленно обшаривают двор, пока не останавливаются на Анне, которая стоит на платформе и смотрит на всех сверху вниз. Я с удивлением вижу Джона, стоящего рядом с ней, и сразу же чувствую, как во мне нарастают гнев и ревность. Итан выходит рядом со мной и кивает, прежде чем обойти внешний уровень. Мы уже договорились встретиться через несколько часов.

Когда я выхожу во двор, заключенный справа от меня поворачивается ко мне, и с отвращением морщит нос, прежде чем отойти. Нахмурившись, я смотрю на себя сверху вниз. Учитывая, что большинство из этих парней даже не моются, от меня, должно быть, очень плохо пахнет канализацией.

Ну что ж поделать.

Яростные крики усиливаются по мере того, как я пробираюсь сквозь толпу, легко разделяя ее с окружающим меня приторным зловонием. Я ухмыляюсь про себя и игнорирую их. Я привык к тому, что люди избегают меня, но обычно это потому, что они боятся меня, а не потому, что от меня воняет. Пробираясь к приподнятой колонне, я подпрыгиваю, чтобы получить лучший обзор.

— Ты пахнешь дерьмом, — говорит голос позади меня, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть старого Тео, стоящего там.

— С каких это пор ты участвуешь в безумии, старик?

Тео ухмыляется и кивает на миску в своих руках.

— Я здесь только ради еды.

Я фыркаю от смеха и снова обращаю свое внимание на двор. Я не могу заглянуть в яму отсюда, но я видел достаточно боев, чтобы знать, что текущие крики вокруг меня — это для кого-то, кто вот-вот победит или проиграет. Мои глаза блуждают по двору, пока снова не останавливаются на Анне. Она меня еще не заметила, и мне нравится наблюдать за ней издалека.

Ее волосы немного отросли за последние несколько недель и представляют собой лохматую копну вокруг ее лица. Сегодня на ней ее облегающий наряд, и мой член напрягается при мысли о том, чтобы снять с нее одежду. Несмотря на то, что мы полночи трахались, я не могу насытиться ею. Мне приходится поправлять штаны, когда я иду.

Я так отвлекся, что не замечаю, когда заканчивается драка, даже какофонии криков целой тюрьмы недостаточно, чтобы оторвать мое внимание от нее. Я внимательно наблюдаю за ней, когда она встает, ожидая, когда внимание толпы снова переключится на нее. Я хмурюсь, когда замечаю, как напряженно она выглядит, и задаюсь вопросом, что происходит. Рядом с ней Джон что-то шепчет ей, и она кивает, и я снова чувствую укол ревности.

Какого черта она с ним общается?

Когда заключенные не успокаиваются, Джон издает резкий свист, и внезапно все взгляды устремляются на нее. Я вижу, как она глубоко сглатывает, прежде чем начать говорить.

— Я… — Она останавливается, сильно покраснев.

Я никогда не видел, чтобы она так нервничала, разговаривая с заключенными. Обычно она уверена в себе или, по крайней мере, кажется такой. Я спрыгиваю вниз, готовый подняться туда, когда она начинает снова.

— Я уверена, вам всем интересно, что я планирую делать, — говорит она.

Я редко слышал Гробницу такой тихой, как сейчас, с этим зловещим заявлением. Я хмурюсь. Предполагается, что она их раздражает. Что это такое?

— Вы все мне ничего не должны, — продолжает она, — и, честно говоря, у меня нет веских причин, чтобы вы не подставили мою задницу этим членам. — Несколько смешков и кивков в толпе. — Я не могу поделиться с вами своим планом, но он у меня есть. Я не могу сказать вам, что вы не должны меня сдавать, потому что, давайте будем честными, вы, вероятно, должны.

Я хочу задушить ее прямо сейчас.

Это надоумил ей этот долбоеб Джон?

— Я не могу заставить вас что-либо делать, — признается она, — но я могу попросить. Итак, я здесь сегодня, чтобы попросить вас об одолжении на несколько дней. Мне нужно два дня, чтобы исправить это дерьмо, и если у меня не получится к этому времени, я сдамся. — Она спускается, и заключенные молчат, переваривая то, о чем она просит.

Ярость наполняет меня этой мыслью, и я начинаю пробиваться к ней. Знакомый огонь в моих венах наполняется при мысли о том, что Дик доберется до нее, и я знаю, что не могу остаться в стороне.

— Заключенные! — Джон кричит рядом с ней: — Мы же вместе, верно?

Из толпы раздается несколько неуверенных согласий.

— Я, блядь, вас не слышу? — Кричит он, и на этот раз в воздухе разносится более громкий крик одобрения. Джон улыбается и кивает Анне, прежде чем сделать шаг назад.

— Наполните водой все емкости, которые у нас есть, — кричит она, и люди немедленно приступают к работе.

Она делает паузу, когда я наконец пробираюсь сквозь толпу и поднимаюсь на платформу. Ее улыбка исчезает, когда она видит выражение моего лица.

— Пошли, — говорю я хрипло.

Ее брови хмурятся, но она кивает, поворачиваясь обратно к Джону.

— Ты можешь позаботиться об этом? — Спрашивает она его, и он кивает.

Раскаленная добела ревность и ярость пронизывают меня, и как только я собираюсь сделать шаг вперед, большая рука преграждает мне путь. Из меня вырывается рык, поворачиваюсь, и вижу Итана, стоящего там. Он качает головой, глядя на меня, но ему не нужно ничего говорить. Зная, что если я останусь, то выпотрошу этого бритоголового ублюдка, я разворачиваюсь на каблуках и ухожу.