— Ройс прав. Ей нужно время, чтобы осознать, что произошло, — твердо сказал Николи, хмуро глядя на меня.

Я стиснула зубы, не мигая глядя на него.

— Я в своём уме. Сейчас я более здраво мыслю, чем раньше. Я прекрасно все обдумала.

Я перевела взгляд на папу.

— Николи знает о том, что ты сделал с Ромеро?

— Какую ложь они извергали? — Папа усмехнулся, но в его взгляде было опасное предупреждение, говорящее мне замолчать.

— Я видела это своими глазами. Они показали мне кадры с камер видеонаблюдения той ночи, когда Эвелина Ромеро и ее сын Анджело были убиты.

Папа ударил меня по лицу, и я завизжала, моя голова откинулась в бок, а кожу обожгло, как в аду. Звук очередного удара заставил меня оглянуться. Николи схватил папу за горло рукой, оттягивая его от меня.

— Знай свое место! — заорал мой отец, отшвыривая его, и положил руку на приклад ружья у бедра.

Николи пристально посмотрел на моего папу, и сжал руки в кулаки, но не сделал ни одного движения. Я была потрясена, что он вообще пытался защитить меня.

— Убери ее с моих глаз, — выплюнул папа Ройсу и, и он схватив меня за руку, потащил к двери.

Я позволила ему провести меня наверх, обратно в мою комнату, и Ройс немедленно закрыл окно. Он запер его, сунул ключ в карман, и у меня сжалось сердце.

— Почему ты делаешь так, как он говорит? — прорычала я. — Я тоже видела тебя на этом видео, Ройс. Я думала, ты хороший человек, но, похоже, ты всего лишь ручная собачка моего отца.

Мои слова были горькими и оставили кислый привкус на моем языке.

Ройс прошел через комнату и толкнул дверь, понизив голос.

— Я сделал много ужасных вещей, Слоан, — сказал он.

— Я никогда не утверждал, что я хороший человек.

— Но я думала, что ты заботишься обо мне. Я думала, что мы друзья.

Неужели и в этом я была наивна? Неужели в мире не было никого, на кого я могла положиться?

Он двинулся вперед, взял мою руку и поцеловал ее тыльную сторону.

— Дорогая Слоан, я твой друг, — прошептал он. — Но если я пойду против твоего отца, он меня уволит, даже убьет. И тогда кто будет здесь, чтобы защитить тебя?

Я сглотнула комок в горле, повернувшись к нему спиной и вырывая свою руку из его руки.

— Я всегда очень любил твою мать, — сказал он мягко, и что-то в его словах разорвало мне сердце, как будто он тянул за нитку, развязывающую шов. — И перед смертью она попросила меня присмотреть за тобой. Она попросила меня сделать все, что в моих силах, чтобы обезопасить тебя.

— Безопасность сделала меня более несчастной, чем когда-либо опасность, — прошептала я. — Я живу в мире монстров, и, может быть, было бы лучше, если бы мне позволили тоже стать одним из них.

Я судорожно вздохнула, не зная, как буду встречать грядущие дни, недели, месяцы. Путь моей жизни был слишком узким, загороженным с обеих сторон.

— Мне искренне жаль, — тяжело сказал Ройс.

— За что ты извиняешься? За то, что я несчастна или что ты помог мне стать такой?

Я повернулась к нему, смахивая слезы, глядя на одного из немногих мужчин, которых знала и любила в своей жизни. Лицо, улыбающееся мне, когда я делала свое первое колесо, руки, толкавшие меня на качели, я плакала, что хочу выше, ноги, на которых я стояла, когда он учил меня медленному танцу. В его действиях было так много доброты, но под всем этим он держал одну из цепей, сковывающих меня.

Он сузил глаза и часть меня пожалела об этих словах. Потому что Ройс в некотором роде бросил вызов моему отцу. Он научил меня стрелять из пистолета и научил меня самообороне. Он дал мне шанс, и это было самое большее, что кто-либо дал мне в этом доме. Вместо того, чтобы всегда быть королем на шахматной доске, он превратил меня в королеву, способную перемещаться по доске и сражаться в собственных битвах. Но этого все равно было недостаточно.

— Я могу дать тебе все, что у меня есть, — грустно сказал он. — Что является правдой.

— Что за правда? — спросила я, когда он прижался спиной к двери, чтобы убедиться, что она закрыта.

— Правда обо всем. О грядущих днях, о прошлом. Что бы ты хотела услышать в первую очередь? Будущее или прошлое?

Я упала на край своей кровати, гадая, что может быть хуже.

— Будущее, — выдохнула я. — Что теперь будет?

— Свадьба, — серьезно сказал он. — Твой отец уже занимается перепланировкой твоего брака в эти выходные с Николи Витоли. Завтра он объявит об этом.

Я чуть не задохнулась от этого. Я думала, что у меня есть немного времени, но он не дал мне его. Как будто моя жизнь была поставлена на паузу, а не похищена. У отца вообще не было сочувствия. Теперь я вернулась, и он просто хотел привести свои дела в порядок.

Я кивнула, позволив этой правде осесть в моем сердце.

— Что-то еще?

— Он планирует убить братьев Ромеро. Он готовит ловушку, но еще не поделился со мной подробностями своего плана. Что я знаю точно, так это, что их смерть продлится долго, а его победа над ними распространится по всему Порт-Дьяволи как предупреждение для Ромеро никогда больше не трогать его семью.

Страх схватил меня за сердце острыми, как бритва, когтями. Я должна была желать смерти Ромеро за то, что они сделали. Но все же какая-то часть меня не могла вынести мысли о том, что они окажутся в могилах. Меньше всего Рокко. Он разбил мое сердце, но какая-то его часть все еще тосковала по нему. Принадлежала ему.

— Хорошо, — сказала я, пытаясь понять, что делать с этой информацией.

Мой желудок скрутило, и меня накрыла тошнота. Мне казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как я поела в поместье Ромеро, и я не могла представить, что в моем желудке осталось что-то, что может выйти.

— А как же прошлое? — спросила я, положив руки на колени.

Ройс шагнул вперед, понизив тон, выглядя встревоженным.

— Это главный секрет твоего отца. И это давит на меня каждый день…

— Что это? — Выдохнула я, пульс гулко отдавался в ушах.

— В ту ночь, когда твой отец пошел за женой Мартелло, он знал, что она будет дома одна со своим сыном Анджело.

Я кивнула, осознавая насколько бессердечным был мой отец, и в мою грудь будто вонзили нож.

— Он хладнокровно убил ее, а потом заставил нас сжечь это место. Я не был доволен всем этим, это была худшая работа, которую я когда-либо делал. — Он вздрогнул, не в силах встретиться со мной взглядом. — Но если я пойду против твоего отца, он не только причинит мне боль. У меня есть семья, за которой он придёт.

Он провел рукой по своим волосам, и мое сердце сочувствовало ему.

— В спальне кричал маленький мальчик. Я был готов вмешаться, остановить все, пока они не зашли слишком далеко — я никогда не причиню вреда ребенку. Но потом Джузеппе приказал мне забрать мальчика и отвезти его в машину.

Мои глаза расширились в замешательстве. — Но я думала…

— Мы поклялись сохранить секрет, — перебил он меня. — И я держал это в тайне. Я вывел его с задней части дома, чтобы избежать камер наблюдения.

— Но почему? — Я задохнулась.

Ройс склонил голову.

— Твой отец завидовал тому, что у Мартелло четверо сыновей, когда он не мог иметь ни одного.

Мой рот приоткрылся, и я с ужасом поняла о чем говорит.

— Его имя было изменено, и его держали вдали от общества в течение многих лет, пока Джузеппе промывал ему мозги, придумывая для него историю, заставляя его забыть, кто он такой.

— Нет, — недоверчиво выдохнула я.

Ройс кивнул, выражение его лица было бесконечно мрачным.

— Да, Слоан. Николи Витоли — это Анджело Ромеро.