У нее не было слов, только новые стоны срывались с ее губ, она схватила меня за предплечья, и я почувствовал острую боль, когда ее ногти снова вонзились в мою кожу, и крик, который оставил ее, заставил меня взорваться.

Мой вес упал на нее, когда я пульсировал внутри нее, и я тяжело дышал в чистом блаженстве, украв поцелуй с ее идеальных губ.

— Святое дерьмо, — почти бессвязно пробормотала она.

И я мрачно рассмеялся, чувствуя себя чертовски довольным собой за то, что только что с ней сделал.

— Ты все еще хочешь уйти от меня, белла? — прошептал я, коснувшись губами ее уха и зацепившись щетиной за выбившуюся прядь ее волос.

— Никогда, — вздохнула она.

— Это правда? — спросил я, и мое сердце затрепетало от надежды, на что оно не имело абсолютно никакого права.

Я отодвинулся назад ровно настолько, чтобы посмотреть в эти большие карие глаза, и она тяжело сглотнула.

— Если это возможно, то да, — согласилась она тихим голосом.

— Что, если я просто никогда не отпущу тебя? — Предложил я. — Твоя семья может продолжать верить, что ты моя пленница, но на самом деле ты будешь моей…

— Что? — спросила она, требуя закончить это предложение.

— Моей Слоан, — страстно выдохнул я. — Мы можем просто быть вместе. Здесь, в городе, ты можешь выбрать любое из наших владений, которое захочешь сделать нашим домом.

— Твоя семья никогда этого не примет, — ответила она. — Даже если моя перестанет пытаться меня спасти.

— Итак, мы покидаем город, — предложил я, и почувствовав тепло ее тела, я понял, что готов пожертвовать что угодно, лишь бы мне никогда не пришлось отпускать ее. — Вращай глобус и выбирай пункт назначения. Северный полюс, пустыня Сахара, мне все равно. Если ты там, то я тоже хочу быть там.

— Звучит как рай, — медленно призналась она, проводя пальцами по моему лицу.

— Больше похоже на ад, ведь я буду рядом с тобой, — напомнил я ей. — Но я бы построил для тебя дворец, окруженный огнем и серой, если бы ты действительно пришла.

— Я бы пришла, — выдохнула она.

И хотя это ничего не значило, даже несмотря на то, что у нас не было ни плана, ни способа даже попытаться сделать эту невозможную вещь, я не мог не почувствовать прилив облегчения от ее слов. Потому что, когда я поспорил со своими братьями, что смогу заставить ее полюбить меня, я ни разу не подумал, что тоже могу влюбиться. И теперь, когда она у меня была, я знал, что пути назад нет.

Если меня разрезать, то ее имя будет выжжено прямо на почерневшем куске моего сердца. И хотя в этом не было ничего особенного, я все равно с радостью вырезал бы его и положил к ее ногам. Потому что если в этом мире и осталось что-то, что я хотел сделать в своей жизни, так это поклоняться алтарю этой богини.