Есть только одна хорошая вещь, на которую вы можете рассчитывать в Вест Тринити Фолс, — это устр ...

Есть только одна хорошая вещь, на которую вы можете рассчитывать в Вест Тринити Фолс, — это устраивать легендарные вечеринки. Соседний город, расположенный в тридцати минутах от Пондероз Спрингс, является нашим самым большим соперником и нашей полной противоположностью, но они умеют веселиться.

В то время как мы выросли на тронах богатых семей и многолетних имен, которые несли нас по жизни, они боролись за каждую унцию денег, которые у них были. Это наша версия неправильной стороны пути.

Пустоши.

Место, где таких хороших девушек, как я, никогда нельзя замечать, но, когда ты вырастаешь богатым, когда у тебя есть все, ты всегда ищешь большего, слишком далеко раздвигая границы, когда дело доходит до наркотиков, вечеринок и выпивки.

Приход сюда всегда заканчивается какой-нибудь катастрофой в виде драки или вызова полиции, но студенты продолжают приходить. Детям, ищущим неприятности, трудно держаться подальше от места, построенного на нем.

Домашние вечеринки, наркотики и рейвы. Если это было весело и незаконно, Вест Тринити делала это.

Это последнее место на Земле, где я хочу быть сегодня вечером.

Наблюдая за тем, как мой «парень» нюхает кокаин, в то время как мы окружены его друзьями-варварами, которые так же облажались. Я уже была на одном из таких рейвов, когда училась на втором курсе, и пахло точно так же.

Трава, алкоголь и секс.

Они используют старый дом зеркал для мероприятия, как и раньше. Главный вход до краев заполнен телами на импровизированном танцполе, а залы заполнены зеркальными лабиринтами. Найти дорогу в туалет в пьяном виде практически невозможно.

Моя голова болит от радужных лазеров, которые мерцают в комнате, тонкая завеса тумана прямо над движущимися телами. Хаус-музыка и крики вибрируют вокруг, и, что еще хуже, я абсолютно трезва, к большому неудовольствию Истона. Он притянул меня сюда, чтобы я могла расслабиться; он сказал мне, что в последнее время я была слишком напряжена и думал, что рейв-вечеринка — это то, что мне нужно.

Короче говоря, он хотел, чтобы я была пьяна, чтобы он мог перепихнуться, учитывая, что я не прикасалась к нему еще до Хэллоуина, а это было пять месяцев назад.

Хотя не похоже, что он не получает его в другом месте. Если он думает, что я слепа к тому, что он спит с другими девушками за моей спиной, то он такой же глупец, как я всегда и думала.

Я тереблю светящиеся в темноте браслеты, которые висят на моих руках, зная, что, оставаясь здесь достаточно долго, мой разум начнет уплывать. Проверяя, занят ли Истон, я вытаскиваю свой телефон, и мой желудок переворачивается, когда я вижу имя напротив зеленого значка сообщения.

Утренняя Звезда.

Сначала Рук указал «Дьявол» в качестве своего контактного имени, но позже я изменила его без его ведома.

Утренняя Звезда: Уже готовау йти?

Я: Хотелв бы я. Должена остаться до конца. Он уже спрашивает, куда я всегда клоню в последнее время. Вытащить меня позже?

Утренняя Звезда: Уже запланировано.

Я печатаю свой ответ, когда он снова пишет мне.

Утренняя Звезда: Лучше бы ты не пахла как он.

Я фыркаю, закатывая глаза, зная, что он, вероятно, шлепнет меня за это по заднице.

Я: Как это примитивно с твоей стороны.

У меня никогда раньше не было такого большого секрета. Да, моя прошлая травма — это скрытая правда, но если люди узнают, единственный человек, которому это будет больно, — это я. Если кто-нибудь узнает о Руке, падение будет болезненным.

Какая-то часть меня ненавидит прятаться в домике у озера. Я хочу ходить на настоящие свидания, в настоящие кинотеатры, может быть, поужинать не на вынос. Я хочу от нас большего, чем страстные поцелуи в школьных чуланах. Тем не менее, какими бы скрытными и загадочными мы ни были для внешнего мира, это самые настоящие отношения, которые у меня когда-либо были.

Тем не менее, я не могу отрицать, как весело это, прятаться. Украденные прикосновения и горячие взгляды. Все всегда так заряжено, когда мы рядом друг с другом, даже если нас разделяет целый класс.

— Детка, иди потанцуй со мной, — воркует Истон, хватая меня за талию. — Тебе все равно придется поработать над этими двумя левыми ногами перед нашим первым танцем.

Мои брови складываются в букву V, когда я засовываю телефон в задний карман, оглядываясь, чтобы убедиться, что никто не находится достаточно близко, чтобы услышать его. Я смотрю на него, мои глаза наблюдают за тем, как его зрачки расширяются с каждой секундой.

— Ты будешь вести себя потише? Ты сказал мне, что подождешь, прежде чем что-то сказать, Истон.

Он обвивает мое тело, втягивая меня в свой сильный запах одеколона. Раньше я не возражала против этого, пока не полюбила натуральный мускус, дым и пот.

— Это даже не имеет значения, Сэйдж. До выпускного два месяца. Они все равно скоро узнают.

Мой желудок переворачивается, рвота умоляет вырваться из горла.

Мой крайний срок приближается быстрее, чем я могу понять. Я хочу больше дней с Руком, но в то же время я хочу, чтобы все застыло, как есть. Мой эгоизм вот-вот проявится.

Мой выбор солгать ему в лицо не будет воспринят легкомысленно.

Я в ужасе от того, как будет выглядеть его лицо. Как он будет искривляться и искривляться от гнева, с большей ненавистью, чем любой человек имеет право иметь. Не будет никаких объяснений, никаких разговоров с ним. Он бросит меня на растерзание волкам.

От одной этой мысли у меня перехватывает дыхание.

Я не хочу давать ему еще одну причину ненавидеть мир и людей в нем.

— Не хочу спорить, детка. Давай танцевать, — бормочет он мне на ухо, прижимаясь губами к моей шее, заставляя меня отшатнуться от него.

— Я не в настроении. Я просто пойду сяду, — мои руки упираются ему в грудь, создавая пространство между нами, хотя его руки отказываются убираться с моей талии.

Все это кажется неправильным.

Он чувствует себя не так.

Эти бледно-голубые глаза, которые все всегда хвалят, в этом свете выглядят такими мрачными, что можно подумать, что он другой человек. Он смотрит на меня сверху вниз, выглядит так же, как его отец, и ведет себя, как он.

— Ты хочешь, чтобы я держал рот на замке по поводу помолвки? Тогда ты будешь танцевать со мной.

Теперь у него есть преимущество передо мной. Он всегда будет иметь преимущество. Это только взгляд на то, каким будет наше будущее. Каждый раз, когда я отказываюсь делать то, что он хочет, он использует свою силу против меня.

Наконец-то Истон перебрался в место силы, куда я не могу до него добраться.

Я позволяю ему вытащить меня на танцпол, а он расталкивает людей, затягивая меня в яму. Как только он находит место, которое ему нравится, он притягивает меня к своей груди, моя спина прижимается к его груди.

Какой-то хаус-музыкальный плейлист направляет наши тела, в основном его, и я позволяю движениям его бедер убаюкивать свои. Я делаю как можно меньше работы, не зля его. Я не уверена, то ли это из-за тумана, то ли мне действительно хочется плакать, но мои глаза горят, когда я смотрю на все остальные пары, едва способные держать руки подальше друг от друга.

— Ты подчинишься мне, Сэйдж, — шепчет он сквозь музыку, — Я буду ломать тебя, пока ты не станешь идеальной домашней женой, которая стоит рядом со мной и следует за каждым моим шагом. Понимаешь? Ты подчинишься.

Я пытаюсь блокировать его голос, вдыхая через нос и выпуская его изо рта. Я полностью игнорирую его и заставляю себя пойти в другое место.

Это была бы моя жизнь, закрыв глаза и вспоминая все моменты с Руком, потому что это было бы все, что у меня было. Воспоминания. Я просто надеюсь, что эти месяцы, которые я провела с ним, останутся в моей голове на всю жизнь, полную страданий.

В моих ушах звучит знакомая песня.

Мое тело покрывается ознобом. Дыхание срывается с моих губ, когда я вспоминаю, когда в последний раз слышала это.

Это было что-то, что Рук включал через динамики в доме, пока я лежала на кухонном островке, его рука зарылась между моими обнаженными бедрами. Твой разум иногда может быть опасной штукой, и мой ничем не отличается.

Видение кажется таким реальным, я чувствую его, все его тело практически поглощает мое.

Когда мои глаза открываются, когда ритм падает, тяжелый и ударяющий между моими ногами, я вижу мужчину в нескольких футах от меня, наблюдающего за мной.

Его лицо скрыто от меня светодиодной маской, которая мигает стробоскопическими огнями. Глубокое оранжевое сияние пронзает мою душу, а крестики там, где должны быть глаза, словно смотрят сквозь меня.

Моя грудь расширяется от шока, волна беспокойства падает вниз по позвоночнику, но остается только на секунду, прежде чем исчезнуть.

Я думаю, что он, возможно, смотрит на одну из других девушек, окружающих меня, но его ребристое тело остается прикованным к морю людей, глаза прикованы ко мне и только ко мне, неподвижному от моего застывшего тела.

На нем черная толстовка с капюшоном и темные джинсы, и с такого расстояния я не вижу никаких отличительных черт. Но это глубокое ощущение вибрирует в моем животе, чувство волнения захлестывает меня.

Даже если он не Рук, я могу представить, что он им является. Я могла бы притвориться, что на этом танцполе не чувствую себя так ужасно.

Медленно и дразняще он слегка наклоняет голову влево, корректируя линию обзора, чтобы лучше видеть меня сквозь толпу. Но он также как будто искушает меня. Как если бы я подняла его маску и увидела, как его брови приподнялись в немом вопросе.

Ты будешь танцевать для меня?

Мое тело раскачивается в такт музыке, охваченное иллюзией, что Рук здесь, со мной. Что он и мужчина передо мной, и тот, кто позади меня. Я танцую, как марионетка на ниточках, некоторые движения маскируются стробоскопами. Я танцую так, как будто Рук смотрит, а он мой кукловод.

Описывая небольшой круг головой, я позволила своим волосам упасть на плечи, выдыхая, пока мои руки очерчивали очертания моего тела. Я смотрю на белое мини-платье, забрызганное неоновой светящейся краской, завитки и узоры, украшающие мои бедра и руки.