— Чертовы психически ненормальные изгои!

— Чертовы психически ненормальные изгои!

Мой любимый парень кричит, пиная шину своего сгоревшего Range Rover. Я терпеть не могла эту машину с самого начала, так что это почти похоже, на радость.

Наш парад встречи выпускников официально провалился.

Игра слов.

Безумие и замешательство охватывают буйную толпу, собравшуюся посмотреть, как старшеклассники празднуют завтрашний футбольный матч с соперниками. Дети кричат, зовя родителей, ученики как можно быстрее уносятся прочь.

Конечно, это просто горящая машина, но все знают, кто виноват, и никто, ни одна душа не хочет ждать, чтобы посмотреть, есть ли у них в запасе ещё что-то.

Мои друзья, или их отсутствие, бросили меня, как только была обнаружена опасность, и, учитывая, что я ехала с объектом их ярости, мне нужно будет найти дорогу домой.

Даже когда люди проносятся мимо меня, а зрители перешептываются, я на мгновение оцепенела, наблюдая, как оранжевое пламя поглощает машину, глубоко внутри осознавая каждое жестокое намерение, которое имелось в виду, когда они подожгли.

Это предупреждение.

Сообщение.

Тот, который не следует воспринимать легкомысленно.

— Следи за своим языком на публике, сынок.

Голос Стивена Синклера, как всегда, говорит о делах. Так и должно быть, будучи деканом всемирно известного университета, известного тем, что воспитывает одних из самых успешных взрослых людей в мире. Он мало что пропускает или позволяет своему сыну избежать наказания.

Отношения с Истоном сильно повлияли на мою репутацию, но та же самая энергия не отвечает взаимностью, когда дело касается чего-либо за пределами публичного имиджа.

Он съеживается в различных ситуациях, когда должен стоять на своем. Всегда растворяясь в тумане. Ничто из того, что он когда-либо делал, не возбуждало меня.

Зажег меня.

Да, на него приятно смотреть, но он никогда не заставлял мое сердце учащенно биться, а ягодицы трепетать между бедер. А это значит, что расстаться с ним после выпуска будет проще простого.

А до тех пор я позволю ему носить меня с собой, как шпица, засунутого в сумку Prada.

— Пап, но моя черто… — начинает Истон, но обрывает предложение, когда глаза Стивена пронзают его. Взгляд, который говорит, что если ты скажешь еще одно ругательство, ты пожалеешь об этом.

Люди задерживаются, наблюдая с безопасного расстояния, но достаточно близко, чтобы услышать любую форму драмы, которую они могут уловить. Его отец знает это; он всегда в курсе любопытных глаз и открытых ушей.

— Моя машина уничтожена, и не делай вид, что не знаешь, кто это сделал! Я не позволю его отцу вытащить его из этого, — ворчит он. Милого мальчика, носившего галстуки в дни игр, больше нет.

Наступает момент тишины, который висит в воздухе, как маятник, раскачиваясь взад и вперед, приближаясь к горлу Истона.

С отработанной манерой Стивен подносит телефон к уху с натянутой улыбкой, а другой рукой отряхивает куртку сына, прежде чем положить на нее пальцы.

— Ты позволишь мне побеспокоиться о машине и о том, кто за это отвечает. И не смей думать о мести, понял? — предупреждает он суровым тоном, сильнее сжимая плечо Истона.

Затем, как переключатель, его улыбка становится искренней, когда он поворачивается к остальной толпе.

— Кроме того, у нас есть футбольный матч, который нужно выиграть завтра вечером, не так ли? — спрашивает он.

Люди аплодируют, огонь полностью погас и о нем забыли. Это место очень хорошо умеет прикрывать дерьмо фальшивым счастьем.

Моего парня настигает его футбольная команда, и все они взваливают его себе на плечи, как жертвенного ягненка, подстегивая его эго и возрождая и без того огромный комплекс Бога.

Солнце почти полностью село, и моя форма начинает чесаться. Есть пинта мороженого Cherry Garcia и повторный показ Шестнадцати свечей, зовущий меня по имени.

Я вытаскиваю телефон из сумочки, зная, что Роуз сюда не поедет, а моя мама проходит спа-процедуры, так что остается папа.

— Эй, что ты делаешь? — Истон подходит ко мне с ухмылкой, все еще смеясь над своими друзьями, когда они толкают его в мою сторону.

— Ну, учитывая, что твоя машина выглядит как попытка моей мамы приготовить еду, меня нужно забрать. Я написала папе, чтобы он забрал меня. — Я покачиваю телефоном перед ним, коротко улыбаясь.

— Не могла бы ты изменить планы? — спрашивает он. — Я думал, что девушки должны утешать своих парней после трагических событий, а не вести себя как избалованные девки. Я думал, ты сказала мне, что придешь на вечеринку?

—Твой Range Rover подожгли, это не смерть твоей собаки, — резко отвечаю я. Если он хочет отношений, я ему их дам. — Нет, Истон, я сказала тебе, что не поеду. У меня домашняя работа, и я устала.

— Ну же, детка, — скулит он, хватая меня за талию и притягивая к себе. — Будет весело. Это наша последняя вечеринка по случаю возвращения домой перед колледжем, и ты собираешься сдаться? —Он проводит носом вверх и вниз по шее.

— Они весёлые для тебя, — замечаю я, кладя руку ему на грудь и немного отталкивая назад. — Я всегда заканчиваю тем, что убеждаюсь, что ты сходил в ванную, прежде чем тебя стошнит, и отвожу тебя домой. Мне просто не интересно сегодня вечером. Я напишу тебе позже?

сжимается вокруг меня, как питон, готовый съесть свою добычу, его голубые глаза темнеют на несколько оттенков.

Это правда этого места.

Все носят маски. Некоторые просто более заметны, чем другие.

Я ненавижу это в нем больше всего на свете. Труднее всего с этим смириться.

Дело не в том, что секс длится три минуты или в том, что он всегда говорит о себе. Когда его отец огрызается на него, он становится худшей версией самого себя. Человек, в которого его превратил отец.

Насколько мне известно, Стивен никогда не бьет его, но он может управлять им с помощью простейших слов. Он заставляет сына чувствовать себя слабым и ниже себя.

Итак, из-за того, что Истон отказывается противостоять своему отцу, он вымещает злость на окружающих, когда не получает того, чего хочет, и в большинстве случаев это я несу на себе основную тяжесть.

— Не интересно? — повторяет он, понижая голос, чтобы другие не могли слышать. —Позволь мне кое-что прояснить, Сэйдж. Я защитник футбольной команды, будущее Пондероз Спрингс. Я у всех на виду в этом городе, и за долю секунды я могу разрушить твою репутацию, крошка, за которую ты так крепко цепляешься. Если я хочу, чтобы мою девушку видели со мной на вечеринке, она пойдёт.

Мои коренные зубы скрежещут друг о друга, пока он продолжает тереть рот.

— Так почему бы тебе не сделать то, что у тебя получается лучше всего — повиснуть у меня под рукой, улыбнуться и выглядеть красиво, хорошо?

Эти слова запускают что-то глубоко внутри меня — события, которые я заперла далеко-далеко, — вынося их на поверхность.

Сиди спокойно, улыбайся и выгляди красиво, Сэйдж. Я слышу где-то на задворках разума, шепчущийся вдоль ключицы и извивающийся под моей кожей, как черви. Я наполнена призрачными мгновениями, тысячи маленьких вспышек камеры внутри моей головы, чтобы запечатлеть все эти жалкие дни и ночи.

Я оглядываю, наблюдателей, зная, что не могу сделать ничего лишнего. Если бы я это сделала, я не сомневаюсь, что через два часа все узнали бы об этом, и это превратилось бы во что-то драматическое.

Последние новости!

Звездный актер Истон Синклер и мисс Пондероз Спрингс расстались!

Поэтому, чтобы сегодня предотвратить дальнейший ущерб от пожара, я делаю то, что умею лучше всего.

Действую.

Улыбка, сладкая, как мед, расцветает на моем лице. Я прижимаюсь ближе к нему, его химически созданный аромат доносится до меня, и нежными пальцами я провожу рукой по его груди, останавливаясь там.

Мое дыхание обжигает его шею, когда я приближаю губы к его уху, используя свои теннисные туфли, чтобы помочь себе встать на цыпочки.

Это теплые объятия, полные юной любви и бабочек. Я почти уверена, что слышу, как пара идет, бормоча о том, как драгоценны мы вместе.

— Если ты не уберешь от меня руки в следующие три секунды, Истон Синклер, я покажу тебе, как на самом деле выглядит разрушение чьей-то жизни. Не стоит недооценивать ущерб, который я могу нанести этой красивой улыбкой.

В противовес нашему внешнему виду злобной крайности мой голос смертельный.

Холодный.

Безжалостный.

Отсутствие каких-либо эмоций, кроме обиды.

Моя улыбка становится шире, когда его руки опускаются, падая по бокам, когда он прислушивается к моему предупреждению.

Что я думаю, это самый умный поступок, который он сделал за весь вечер.

— Прости, Сэйдж, — выдыхает он не потому, что серьезно, а потому, что знает, что я не блефую. Нисколько.

Повернув к нему лицо, я быстро чую его щеку, целомудренно и прямо в точку. Точка в конце этого разговора.

Хотя мой отец еще не ответил на мое сообщение, я все еще отступаю.

— Напишу тебе позже, малыш!

Мне нужно убираться отсюда. Подальше от него.

Несмотря на то, что мой дом находится в нескольких милях от Главной улицы, я с нетерпением жду прогулки.

Свежий воздух, тишина, уединение.

Пробираясь через город, я машу тем, кто смотрит мне в глаза и смотрит на то, что осталось от празднования, упавшие украшения и мусор, который исчезнет к утру.

В такие времена, если вы попадаете на Главную улицу в нужное время, она станет почти похожей на заброшенное место после апокалиптической войны.

Пустая. Уединенная. Забытая.

Десятилетия назад этот город перестал быть домом, становясь все меньше и меньше, пока не превратился в то, что он есть сейчас.

Призрак.

Одинокий с разбитым сердцем.

Призрак всего, что могло быть и чего никогда не было.

Хуже всего то, что он не преследует нас, как утверждает большинство людей.

Он не прячется в темноте под кроватью и не рисует сообщения на запотевшем зеркале.

Он присутствует, он живой, потому что мы отказываемся его отпускать. Двигаемся дальше. Забываем это.