— Алистер не очень любит праздники, — говорит Браяр, немного ухмыляясь. — Вместо этого мы играем в игры.

Я поднимаю брови, когда мы проскальзываем к нашему столу.

— Игры?

Мне нравится, что она даже не краснеет. Она владеет их отношениями во всех аспектах. Нечего стесняться; она гордится ими. Я хочу спросить, знает ли она, насколько грязны его руки. Она знает, чем он занимался? Чем они все занимались?

— Ага. На этот раз в прятки. И он позволил мне быть искателем этого круга.

— Как благородно с его стороны, — Лира игриво закатывает глаза, толкая Браяр локтем.

Это забавное движение привлекает мое внимание к нижней части тела Браяр, я замечаю темные чернила, нанесенные на ее средний палец. Инициалы Алистера смело вырезаны на ее тонком пальце. Шрам на ключице болит, когда я смотрю на него.

— Я так понимаю, он уже рассказал тебе о Перчатке? — спрашиваю я, сбрасывая куртку с плеч и кладя ее рядом с собой. — Вы, ребята, вы играете в этом году?

— Что?

Я поднимаю взгляд.

— Перчатка? Он никогда не говорил тебе? Это как самая большая игра года. Холлоу мальчики играют каждый год — подождите, нет, они выигрывают каждый год.

Когда она все еще выглядит сбитой с толку, я продолжаю.

— В первый день весны Вест Тринити Фолс и Пондероз Спрингс начинают войну. С детства ее называли Перчаткой. Обычно старшеклассники и студенты колледжа играют тех, кто живет ради соперничества, которое существует между нами. По сути, если вы здесь не местные, вы можете выбрать место игры, а если нет, вы можете выбрать саму игру. Я думаю, что это было в прошлом году. Лира, не могу поверить, что ты не упомянула об этом.

Она стягивает кепку, ее волосы разлетаются в миллион направлений, статика выходит из-под контроля.

— Это был… насыщенный событиями год. Этого не было в моем списке приоритетов. Наверное, потому, что я никогда не играла.

Насыщенный событиями год.

Я хочу, чтобы она уточнила, чтобы увидеть, насколько Алистер доверяет Браяр — знают ли они о том, что случилось с моей сестрой, знают ли они об убийствах и пропавших девочках. Однако я знаю, что не могу просто спросить их прямо, не выглядя подозрительно.

— Я тоже никогда не играла. Только слышала об этом.

— Тогда мы все должны сыграть в этом году. Для каждого из нас это будет впервые, — говорит Браяр, ухмыляясь. — Кто-нибудь знает игру этого года?

— Это самое приятное — никто не узнает, пока ты не появишься ночью. Мы принимаем гостей в этом году. Меня, ммм, не было какое-то время, поэтому я мало что слышала об этом месте.

— Локлан Дэниелс. Я слышала, как он хвастался на биологии, что получил ключи от Роринг Спринг (район в Блэр Каунти, штат Пенсильвания, США. — Прим. ред.) от своего отца. Ну, украл их, но, судя по тому, что я слышала, именно там это и происходит, — делится Лира, всегда так хорошо подмечая мелочи. Всегда слушаю, всегда наблюдаю.

— Тогда давайте сделаем это. В первый день весны мы сражаемся с Перчаткой, — Браяр ухмыляется, уже взволнованная вызовом.

— Уверена? Я слышала, что люди в Пустоши играют грязно. Люди попадают в больницу из-за травм в этих вещах.

Она пожимает плечами.

— После прошлого года, я думаю, мы справимся практически со всем.

Ее глаза встречаются с моими, и я знаю, что, когда она сказала «мы», она имела в виду всех нас. Они знают о смерти Розмари и о том, что я была в психушке, даже если это все, о чем они в курсе.

— Я в деле, — говорю я.

— Ты ведь понимаешь, что если эта игра требует бега, то я облажалась, верно? — Лира смотрит на нас обоих, прежде чем вздохнуть.

— Хорошо, давайте сделаем это.

Мы празднуем ее решение, заказывая слишком много еды. Я макаю картошку фри в молочный коктейль, глядя на группы подростков внутри этого заведения. Несколько месяцев назад я бы сидела за столом с самыми влиятельными людьми, теми, кто делал меня лучше, в окружении разговоров, которые меня не интересовали, и друзей, которые проводили больше времени, осуждая других людей, чтобы на самом деле сблизиться.

Это чувствуется так по-другому. Лучше.

Формируется настоящая связь, и я боюсь за себя, боюсь навредить им, как я ранила Рука, навредить себе.

Потому что я знаю, что я могу сделать с людьми, которые подходят слишком близко.

— Поэтому я сказала себе, что не буду спрашивать, но ничего не могу поделать. Странно держать это при себе, когда ты более вовлечена, чем я или Лира. Ты не обязана отвечать, если не хочешь, но… — говорит Браяр, кладя свой бургер. — Что случилось на скале прошлой ночью с парнями? Алистер сказал мне, что ты появился.

Проходит пауза в молчании, и я смотрю на них обоих.

— Вы двое знаете, не так ли?

Лира кусает щеку изнутри, я заметила, что она делает это, когда чувствует тревогу или дискомфорт.

— Ага. Мы знаем.

— Как?

— Это вышло случайно. Мы оказались не в том месте и не в то время, или, я думаю, в зависимости от того, как ты на это посмотришь, в нужном месте. Но как только мы увидели, что они сделали, мы были вовлечены, нравится нам это или нет. Это было не красиво в начале. Я думала — мы думали — они стояли за исчезновением девушек. Что они просто собирались убивать. Я имею в виду, кто мог обвинить нас в их репутации?

Заправляя прядь волос за ухо, она продолжает.

— Но как только мы узнали о твоей сестре и о том, что с ней на самом деле случилось, все изменилось. Чувства изменились и…

— И мне пришлось участвовать в поджоге дерева. Значит, Браяр связана любовью, а я поджогом с посторонней помощью, — встревает Лира, отрывая вишенку от моего напитка и засовывая ее себе в рот.

Браяр закатывает глаза.

— Это не всегда здорово. Тем более, что мне приходится мириться с Тэтчер, но мы сейчас пробуем. Пути назад нет, и было трудно не сказать тебе об этом, но мы здесь. Я уверена, что тебе было одиноко, Сэйдж. Держать все это в себе, знать все эти вещи и некому рассказать об этом. Было неправильно не сказать тебе.

И впервые после возвращения я чувствую, что могу дышать. Это не много, немного глотка воздуха, но этого достаточно. Достаточно, чтобы напомнить мне, что поверхность находится за пределами моей досягаемости, и если я постараюсь, если я буду плыть достаточно активно, я смогу преодолеть ее.

Это чувство, что меня понимают, что рядом со мной есть люди, которые не только знают о моей ситуации, но и каким-то образом могут относиться к ней,

Я никогда не испытывала этого ни с кем, кроме Розмари и Рука. Это были люди, которые связались со мной настоящей. Кем бы ни был этот человек, они привязались к ней, и теперь эти две девушки связываются с тем, кем я являюсь сейчас.

— Спасибо, — бормочу я хриплым голосом. — Я подошла к утесу, чтобы спросить их, могу ли я им как-то помочь. Я имею в виду, это мой отец сделал это с нами. Роуз, Сайласу, мне. Я хотела участвовать. Я хотела заставить его заплатить за то, что он сделал.

Информацию о Каине и моем отце я держу при себе, только ненадолго. Я не хочу, чтобы они волновались, и пока держу это под контролем. Будет лучше, если обе стороны останутся в неведении о том, что делает другая. Кроме того, это не будет иметь значения, потому что парни — Рук — никоим образом не позволят мне быть частью этого.

Они не доверяют мне.

Он мне не доверяет.

— Но Сайлас сказал — нет, — и мальчики прикрывают его. Никто не может повлиять на их мнение. Он говорит, что это потому, что Розмари не хотела бы, чтобы я вмешивалась, но я знаю, что это потому, что они мне не доверяют, и я их не виню.

— Я знаю, что ты, вероятно, не веришь в это, но, может быть, это и к лучшему. Это может быть твое время исцелиться, и я понимаю, что не знаю тебя так хорошо, но ты, наверное, не хочешь, чтобы убийство было на твоей совести, — говорит Браяр.

— Я не собираюсь лечиться. Это открытая рана навсегда, но я смогу двигаться вперед, как только мой отец умрет, — честно говорю я.

Воздух, который они мне дали, был приятным на вкус для моих усталых легких, но ничто не могло быть лучше, чем знать, что Фрэнк Донахью находится в шести футах под землей.