Глава 25

Тайер

— Ну что, мне теперь ожидать, что ты станешь болтаться здесь постоянно? — спрашивает отец, как только я захожу. Я даже ключи положить не успел.

— Ты что-то задумал, старик? — Я не в настроении для разговоров. Провожу рукой по волосам, стряхивая капли дождя.

Отец наливает виски в бокал и с громким стуком ставит бутылку на стол. Замечаю его налитые кровью глаза и понимаю, что стакан этот не первый. Мой папаша и раньше нечасто появлялся дома, что меня абсолютно устраивало, но после смерти Дэнни его визиты стали еще реже. В те моменты, когда отец заглядывает сюда, он напивается — и его можно понять. Жена его бросила, а потом умер его любимый сын. И это еще не считая бесчисленные неудачные отношения и одну разорванную помолвку. Жизнь, мягко сказать, не была к нему благосклонна.

— Просто для человека, который учится за мой счет, ты стал чересчур много времени проводить дома.

— У меня все под контролем, — даю краткий ответ, зная, что это с легкостью может перерасти в ссору, на которую у меня нет никаких сил. Затем поворачиваю в сторону лестницы.

— Ты в этом уверен?

Резко остановившись, гляжу на отца через плечо.

— Если тебе есть, что сказать, то давай. Не хочу торчать тут всю ночь.

Он огибает стол и подходит ко мне.

— Я хочу сказать вот что: я не позволю тебе и дальше прожигать жизнь, живя под моей крышей. После поминок ты уедешь. Будешь учиться. Возьмешься за ум.

— А если я этого не сделаю? — вызывающе спрашиваю я.

— Тогда лишишься всего.

На моем лице медленно расплывается улыбка.

— Если ты считаешь, что меня мотивируют деньги, то ты ни черта обо мне не знаешь.

Не давая отцу возможности возразить, я разворачиваюсь и иду к двери.

— Куда ты собрался?

— Ты же хотел, чтобы я ушел. Вот я и ухожу.

Шокированное лицо отца — это последнее, что я вижу перед тем, как захлопнуть дверь и выйти под дождь. Он реально решил шантажировать меня деньгами? И какого хрена его вдруг озаботило то, что я стал торчать дома? Дело не в деньгах. Плата за мое обучение для него просто мелочь. Может, ему известно о гибели Дэнни чуть больше нашего, и он не хочет, чтобы я начал разнюхивать? Черт его знает…

Где-то вдали гремит гром, и я понимаю, где именно хочу сейчас находиться. Не давая себе времени передумать, я прохожу мимо машины и поворачиваю в сторону леса. Мой «хеллкэт» ревет как черт, а я не хочу разбудить ее маму. Достаю телефон и включаю фонарик, освещая тропинку, бегущую сквозь темные заросли, иду мимо дерева, поврежденного молнией, мимо амбара и наконец добираюсь до границы участка, где стоит дом ее бабушки.

И машина Шэйн, и джип ее матери стоят на подъездной дорожке, поэтому я направляюсь прямиком к окну Шэйн. Засовываю телефон в карман, затем хватаюсь за влажный металлический подоконник. С легкостью подтянувшись, я перекидываю ногу за распахнутое окно и забираюсь к Шэйн в спальню. От моих мокрых ботинок появляется лужица на полу. В свете луны, едва пробивающемся сквозь ветви деревьев, различаю в темноте ее спящую фигуру. Она лежит, повернувшись спиной ко мне и закинув загорелую голую ногу на одеяло.

Не думая о последствиях, я скидываю обувь, раздеваюсь и остаюсь в одних только боксерах. Ступая как можно тише, ложусь в кровать позади Шэйн и обнимаю ее за талию.

— Тайер… — сонно стонет она. Того, что она узнала меня даже во сне, оказывается достаточно, чтобы я слегка возбудился. Я притягиваю ее горячую спину к своей холодной груди. Шэйн резко вдыхает, окончательно просыпается, и ее тело становится напряженным.

— Это я, — говорю быстро, пока она не успела закричать и разбудить свою мать.

— Тайер? — голос Шэйн хриплый со сна. Она поворачивается ко мне лицом. — Что ты здесь делаешь?

Она садится, и одеяло падает, оголяя ее. Кроме белой майки и трусиков, на ней ничего нет. Даже в темноте я могу разглядеть очертания пирсинга на ее грудках.

— Не знаю, — отвечаю ей честно.

— Что-то случилось? — Шэйн хмурит брови и отводит с лица непослушные пряди.

Я не отвечаю, а обхватываю ее бедро и тяну на себя, чтобы она меня оседлала. Переворачиваюсь на спину, берусь за ее бедра и вижу, как ее соски под майкой твердеют. Через ткань трусиков чувствую тепло ее естества, когда она едва заметно начинает втираться в меня, но я ее останавливаю, сжав ее бедра.

Надув губы, Шэйн вопросительно глядит на меня.

— Иди ко мне, — бормочу я внезапно ослабевшим голосом.

Она ложится на мое тело ничком. Теперь ее ноги вытянуты между моими, а лицо зависает в нескольких дюймах от моего. Запустив в ее волосы руку, я притягиваю Шэйн ближе к себе и целую. Ее рот со стоном приоткрывается, язычок скользит вдоль моего. Она берет мои щеки в ладони и сгибает ногу в колене, чтобы быть еще ближе, а я стискиваю ее бедра, упорно стараясь не думать о том, что я бы мог с легкостью войти в нее прямо сейчас. Большими пальцами я поглаживаю голую кожу над резинкой ее белья, и Шэйн начинает посасывать мой язык, отчего мой член становится еще тверже.

— Остановись. — Я разрываю поцелуй, проявив неведомый мне до этого дня самоконтроль. Шэйн отстраняется, в ее глазах мелькает смятение. — Я пришел не за этим.

— А зачем? — шепчет она.

Я не знаю. Не понимаю, как объяснить, что я просто хотел оказаться с ней рядом и ощутить тепло ее тела. Что хотел побыть эгоистом еще одну ночь, прежде чем мы снова вернемся к игре в кошки-мышки. Вместо того чтобы во всем этом признаться, я выбираюсь из-под нее и, перекатившись на бок, вновь прижимаю ее к груди. Просовываю правую руку под подушку, а левую кладу Шэйн на живот. Я чувствую стук ее сердца, слышу ее медленные, но еще прерывистые вдохи. Мало-помалу она расслабляется, а ее дыхание становится ровным.

Я не спеша веду колечком в губе по ее коже от шеи и до плеча, наслаждаясь тем, как она вздрагивает и приникает ко мне.

— Как ты узнал, что мое окно будет открыто? — шепчет Шэйн. По ее голосу становится ясно, что она вот-вот заснет.

— На улице ливень. А ты всегда оставляешь окно нараспашку, когда идет дождь.