– Вы просили начос, сэр, – с трудом произношу я. – Старалась приготовить их, как вы любите.

Дон медленно забирает тарелку, все еще пялясь на меня.

– Хотите еще что-нибудь?

Он отвечает не сразу. Думаю, сейчас он вообще не способен что-нибудь сказать.

– Давайте я задерну шторы, чтобы вам не отсвечивал экран, – предлагаю я, отчасти для поднятия настроения, и потому, что Вану с женой сидят на своей террасе и могут увидеть, чем мы тут занимаемся. А последнее, что мне сегодня нужно – это свидетели.

Взгляд Дона прожигает мне спину, когда я пересекаю комнату, и я знаю, что он рассматривает мой наряд. Черные чулки в сетку и лакированные высокие шпильки. Обтягивающее черное атласное платье с белыми оборками по краю. Еще незатейливая прическа с собранными наверх волосами. Я стремилась к сексуальности, но теперь сомневаюсь, не достигла ли обратного эффекта.

Я не тороплюсь со шторами, давая Дону возможность рассмотреть меня и решить, захочет ли он играть в эту игру. Для раздумий у меня было несколько дней, у него – всего три минуты. Может, он счастливчик в этом смысле, ведь за все время размышлений меня переполняли сомнения и тревога.

Когда я оборачиваюсь, Дон застает меня врасплох. Он уже поставил начос на столик и уже стоит близко ко мне, настолько близко, что мы почти касаемся друг друга.

Я задерживаю дыхание, когда он проводит пальцем по глубокому вырезу моего платья.

– Ты одета, как французская горничная, – произносит Дон, и в его темно-карих глазах блестит изумленное одобрение.

– В честь твоего дня рождения.

Я пальцами играю с крошечными оборками на фартучке, повязанном вокруг легкой короткой юбочки.

Дон кивает и поглаживает мои руки.

– У меня раньше никогда не было собственной горничной, – признается он. – Что же мне с тобой делать?

Его замешательство придает мне смелости, и я продолжаю игру, облизывая губы:

– Я ваша на весь день. Все, что захотите, только попросите.

– Все что угодно? – тихо спрашивает Дон, обхватывая меня за талию и притягивая к себе.

Киваю в знак согласия. Дон целует меня. О, боже, как сильно я скучала по его губам. Больше, чем признавалась в этом сама себе. Даже во время секса мы так не целуемся. Такое впечатление, будто мы вернулись в прошлое, и я – та самая девушка на пляже Лайм-Реджис, а Дон – тот сексуальный студент. Только сейчас я тридцативосьмилетняя секретарша, а он – настоящий мужчина, прижавший меня к недавно задернутым шторам, чтобы как следует поцеловать.

– Дон, – шепчу я, когда он отрывается от меня сделать вдох. Я провожу пальцами по его коротким темным волосам. Дон опускает руку к задранной юбке, чтобы коснуться шелковых трусиков, которые шли в комплекте с нарядом.

– Выглядишь потрясающе, – хрипит он, скользя рукой по моему заду вниз, чтобы погладить обнаженную кожу над чулками. – И на ощупь ты очень-очень горячая.

Понимаю, что мы могли бы прямо сейчас заняться сексом, и это, скорее всего, был бы наш лучший секс за последние годы, но все равно хочу немного повременить. Я провожу рукой между его ног, наслаждаясь тем, как сильно член натягивает джинсы.

– Кажется, у нас тут кое-что намечается, сэр, – говорю я, массируя его до тех пор, пока Дон не начинает тихо стонать, тогда я легонько целую его. – Принести еще холодного пива, Донни?

Он открывает глаза, когда я убираю руку от его промежности.

– Давно ты меня так не называла.

Годами, наверное. Я блуждаю пальцами по его груди.

– Досмотрите игру, – предлагаю я, затем веду Дона обратно к креслу и слегка толкаю его, чтобы он сел. – Поешьте начос. Вам понадобятся все ваши силы, сэр.

Передаю Дону тарелку, и тот улыбается.

– К такому можно быстро привыкнуть, – смеется он, а его глаза горят похотью, которую я не видела очень давно.

Как только я через несколько минут захожу с пивом в комнату, Дон моментально впивается в меня взглядом. Он рассматривает мою грудь, ноги в чулках.

– Кто выигрывает? – я перевожу свой взор на экран.

– Я, – произносит Дон, забирая у меня пиво и касаясь моих пальцев своими.

– Похоже, вам стоит больше времени уделить игре, – мурлычу я, затем глажу его по небритому лицу – обожаю его щетину. Перед работой он всегда бреется, но в выходные дни – нет. – Приберусь здесь, пока заканчивается матч. Надеюсь, я вам не помешаю, сэр? – для пущего эффекта достаю из кармана в фартуке щетку для пыли, которая тоже шла в комплекте.

– Валяй, – подыгрывает Дон, расслабленно откидываясь в кресле и скрестив длинные ноги на стульчике перед собой.

Я неуверенно начинаю; кто в наши дни вообще использует метелки из перьев? Я провожу ею по комоду, по всяким безделушкам на нем. По вазе с цветами и свече, которую я так и не успела зажечь. Оборачиваюсь и вижу, что Дон пристально наблюдает за мной.

– Не отвлекайтесь на меня, – прошу я, медленно подходя к телевизору. Слегка наклоняюсь, прогибаясь в талии, чтобы стереть пыль с экрана. Дон прекрасно видит мое декольте, ему всегда нравились мои сиськи. – Эта штука реально собирает пыль, – почти неслышно произношу я.

– Кажется, ты пропустила немного, – говорит Дон.

– Правда? – спрашиваю я, подняв голову.

Он кивает.

– В самом низу экрана.

Притворяюсь, что ищу несуществующую пыль, наклоняясь сильнее.

– Так лучше? – уточняю я.

– Намного, – выдыхает Дон, и когда я смотрю на него сквозь ресницы, то вижу, что он наблюдает именно за мной, а не за футболом; хотя, похоже, только что забили гол и стадион сходит с ума.

– Сэр, вам жарко? – я озабоченно морщу лоб и выпрямляюсь. – У вас раскраснелись щеки.

Дон тихо смеется.

– Я весь горю. – Он встает, стягивает футболку через голову, затем снова садится, скрестив руки на обнаженной груди. Дон всегда за собой следит: ходит в спортзал в больнице, а по воскресеньям играет в мини-футбол. Всем нравится доктор с красивым телом, и прямо сейчас я могу только восхищаться результатами его тяжелой работы. Ему, может, уже и сорок, но такое ощущение, что с возрастом он становится только лучше.

– Слушай, по-моему, на рамке картины тоже есть пыль, – говорит он, глядя на стену. – Дотянешься туда?

О, теперь Дон полностью увлечен нашей игрой. Я смотрю на рамку, которая тянется по всей стене примерно на фут ниже потолка, и отвечаю:

– Возможно, я смогу, если постараюсь.

Дон улыбается, а у меня внутри все переворачивается. Его улыбка всегда действует на меня подобным образом.

Слегка раздвинув ноги, я прислоняюсь к стене. Носки моих туфель скользят по плинтусу, но я тянусь вверх, пока перьями щетки не касаюсь тонкой рамки.

– Ты почти это сделала, – шепчет Дон, подбадривая меня. – Потянись еще немного, Шерил.

Понимаю, чем сильнее тянусь – тем выше задирается мое платье. Теперь я стою на цыпочках вплотную к стене, запрокинув голову, чтобы видеть рамку.

– Кажется, получилось, – говорю я и подпрыгиваю, когда Дон неожиданно ставит руки к стене по обе стороны от моих плеч. Я задыхаюсь, когда он касается моего зада обтянутой джинсами промежностью, а затем рукой проводит по моей груди, покрытой атласом.

– Ты самая сексуальная горничная, которую я видел, – рычит Дон мне на ухо, скользит рукой по моей шее, обхватывая подбородок и поворачивая мое лицо к себе. Господи! Мои ноги почти подкашиваются, но это не имеет значения, ведь Дон прижимает меня к стене своим твердым телом. Он никогда не был таким властным, и это очень заводит. Дон жадно целует меня, упираясь в стену рукой.

Затем отпускает меня и расстегивает ремень, стаскивая джинсы вниз по бедрам.

– Я трахну тебя прямо здесь, – предупреждает он, касаясь моего уха горячими, настойчивыми губами и оттягивая в сторону шелковую ткань между моих ног.

Дон не такой нежный, как обычно, и мне это нравится. Я прижимаюсь к его руке, отчаянно пытаясь почувствовать его пальцы там, где они мне так нужны. Когда он, наконец, прикасается ко мне, я громко ахаю, но Дон крепко держит меня, двигая пальцами внутри моего лона и лаская клитор.

Он подготавливает себя, согревая мое ухо сбившимся дыханием. Не медлит и входит глубоким и жестким толчком, отчего я вскрикиваю, а Дон снова обхватывают мою шею рукой.

– Господи, – слышу я его гортанный голос. Дон двигается позади меня, грубо целуя и трахая, как никогда, и я отвечаю на каждый его толчок. Я теряю голову от этого жесткого секса, а потом вдруг чувства переполняют меня: дрожь проходит по всему моему телу, и я кончаю. Дон следует за мной, со стоном продолжая снова и снова врезаться в меня, удивляясь самому себе. Грязно, быстро и горячо. И когда он замедляется, то расслабленными пальцами поглаживает мою шею, склоняет голову над моим плечом, и мы оба учащенно дышим, жадно хватая воздух. Дон обнимает меня, прижимает к груди, и какое-то время мы просто стоим, прислонившись к стене. Удивительно, что дом вокруг меня не вертится.

Я разворачиваюсь, когда Дон натягивает джинсы. Затем упирается рукой в стену рядом с моей головой и наклоняется поцеловать меня. Неистовое вожделение сменилось медленной, трепетной нежностью. Приоткрыв рот, Дон языком томно скользит по моему. Это достойно сценария кино, я притягиваю мужа к себе за пояс джинсов и провожу руками по мускулистой спине. Дон запускает свободную руку в мои волосы, обхватывает шею сзади, и смотрит на меня взглядом, полным вопросов, удивления и любви.

– С Днем рождения меня, – улыбаясь, шепчет он, и я целую его в уголок губ.

– Это не все, – предупреждаю я, и глаза Дона чуть не выпрыгивают из орбит. – У меня есть еще подарки.

– Но наряд остается, – требует Дон, проводя руками по атласному черному материалу.

– Остается, – я целую мужа долгим поцелуем. – Пойду приготовлю тебе ванну.

– Примешь ее со мной? – Дон ласкает пальцами мои возбужденные соски через атласную ткань.

Я с сожалением качаю головой.

– Буду хорошей горничной и приготовлю ужин.

Дон не интересуется итальянским ресторанчиком, куда мы планировали пойти. По-моему, он о нем даже не помнит.