Фокс почему-то не смеется в ответ.

– Могу я кое-что спросить? – от серьезности его тона я едва не выплескиваю половину содержимого стакана.

– Конечно. Все, что угодно.

Фокс достаточно громко сглатывает.

– Ты когда-нибудь задумывалась, что было бы, если бы мы... – он делает паузу, и я начинаю паниковать, потому что понимаю, к чему он ведет.

– Нет, Фокс.

Он берет стакан из моих пальцев и ставит его рядом со своим, а затем пододвигается достаточно близко, чтобы наши колени соприкоснулись, и смотрит мне в глаза.

– Нет, что? Не говорить то, что мне следовало сказать больше десяти лет назад?

Он сейчас серьезен, как и я, ведь слишком многое поставлено на карту, и можно все испортить. Фокс накрывает мои руки своими.

– Ты вся дрожишь от страха. – он гладит большими пальцами мои запястья. – Это всего лишь я, Мейбс, а не Джонни Депп. Успокойся.

Мой полу-смех застревает в горле и больше походит на всхлипывание.

– Это ведь не происходит на самом деле… Мы ведь этого не делаем…

Фокс кивает.

– Мы делаем это в моих фантазиях, иногда ночью, когда мне одиноко. Или, когда я в душе и возбужден…

– Лгун. Ты пересмотрел больше порно, чем Хью Хефнер. – мой голос звучит менее дрожащим, чем я чувствую себя внутри.

– Порно помогает заснуть. А вот мысли о тебе не дают покоя.

– Фокс...

Не знаю, что ему сказать, потому что, разумеется, иногда я задавалась вопросом, каково было бы пересечь с ним черту.

– Я симпатичный, на твой взгляд?

Я тихо смеюсь.

– Что за устаревший термин. Но да. Ты знаешь, что симпатичный. Женщины падают к твоим ногам будто домино всю твою жизнь.

– Я не говорю о других женщинах. Я спрашиваю твоё мнение.

– Хорошо. – сдуваю челку с глаз. – Ты красивый. Вот. Я сказала это. Доволен?

Фокс смотрит на меня.

– А я думаю, что ты самая красивая женщина во всем мире, Мейбс, а ты в курсе, что я повидал многих женщин по всему миру.

Он не дурачится. Я знаю его наизусть, и его слова оседают внутри меня, словно крошечные порхающие птицы.

– Я не хочу тебя потерять, – шучу я.

– А почему ты должна меня потерять?

– Потому что я влюблюсь в тебя, а ты снова уедешь.

– Ты уже меня любишь, – отвечает он.

– Самоуверенный болван, – качаю головой и борюсь с улыбкой на губах.

– Самоуверенный пират, – поправляет Фокс. – Я поцелую тебя сейчас, и ты меня не остановишь, договорились?

– Нет, – я мотаю головой.

Его большие пальцы прижимаются к точкам пульса на моих запястьях.

– Будь послушной девочкой, Мейбс. И все. Я поцелую тебя, а потом можешь командовать. Если решишь назвать это поцелуем в честь дня рождения и оставить все как есть, тогда мы так и сделаем. Выпьем еще рома, поболтаем о всякой ерунде и забудем о случившемся. Но раз мы зашли так далеко, то я не уйду из этого дома, пока не поцелую тебя, так что выбирай сама.

Я пристально смотрю на него. На самом деле, мне кажется, что я пялюсь на Фокса с открытым ртом. Это неожиданная речь, и она меня до смешного заводит. Это ведь Фокс, черт возьми!

Мой Фокс, мой лучший друг, мой пират.

Он смотрит на меня, и я понимаю, что нужно что-то сказать.

– Тогда целуй меня уже.

Он смеется, потому что я говорю как капризный подросток. Вздрагиваю, когда Фокс встает с дивана.

– Что ты делаешь? – интересуюсь я, прищурившись.

– Думаю, для этого нам лучше встать. – он обхватывает меня за талию, свободно прижимая к себе.

Я обнимала Фокса бесчисленное количество раз и ни разу не ощущала того электрического разряда, который проскакивает между нами сейчас.

– Оу. – удивленно произносит Фокс, признавая, что чувствует тоже самое.

Не знаю почему, но поднимаю руки перед собой и растопыриваю пальцы, а Фокс подходит ближе и соединят наши руки, ладонь к ладони. Мы – артисты пантомимы, выступающие перед крошечными птичками, которые снова взлетают и взволнованно ныряют между нами.

– Готова? – шепчет он, переплетая наши пальцы.

– Думаю, да, – выдыхаю я.

Теперь мы так близко, что дыхание Фокса согревает мое лицо, когда он наклоняет голову.

Этот человек держал меня за руки в самые трудные времена моей жизни, а теперь он держит их в один из самых важных моментов. Я знаю, что происходящее важно, потому что в ту секунду, когда его теплые губы касаются моих, мой мир слегка сходит со своей оси. Воздух вокруг нас меняется; знаете ту дымку, которую видите в самый жаркий день в году? Это похоже на то.

Мои веки опускаются, когда Фокс выдыхает электричество из своего тела в мое. Его губы начинают любить мои. Честно говоря, именно так мне кажется.

Знаю, что у меня не так много опыта, чтобы продолжать, но этот поцелуй... если я доживу до ста лет, ни один другой не сравнится с ним. Фокс держит мои руки, когда целует меня, задерживаясь ровно настолько, чтобы убедиться, что я понимаю разницу между этим и бесчисленными поцелуями, которыми мы делились в прошлом. О, я ее прекрасно понимаю. Фокс создает идеальный баланс, не мягкий и податливый, но и не жесткий и требовательный. Это пять секунд волшебства, когда сердце останавливается и перебирается из моего тела в его.

Хочу отпустить руки и прижаться к мужчине, чтобы он тоже прикоснулся ко мне, но он этого не делает. Фокс целует меня закрытыми глазами, едва заметно скользя языком по моим приоткрытым губам.

Когда он поднимает голову и открывает глаза, любовь к нему захлестывает меня. Это происходит не постепенно, как прилив. А внезапно, будто штормовой барьер ломается и город смывает.

Фокс высвобождает свои пальцы из моих и притягивает меня к себе. Затем сжимает в объятиях, осторожно поднимая руку и шепча мне в волосы.

– Будем и дальше пить ром и болтать о всяком дерьме, Мейбс?

Я обнимаю его, черпая утешение в тепле его тела, принимая его силу за свою собственную, потому что мне нужна смелость, чтобы произнести следующее:

– Давай лучше займемся сексом, Фокс.

* * *

Матерь божья. Я миллион раз имел эту девушку всеми мыслимыми способами в своих фантазиях, но ничто из этого не идет в сравнение с реальностью, когда я держу ее в объятиях, целую ее. Это как выиграть в лотерею, даже не купив билет, и я, черт возьми, не знаю, что делать с собой, с ней, потому что это будет не просто секс. В моей жизни было много секса, и он начинался совершенно иначе.

Происходящее приближалось к нам всю нашу гребаную жизнь, и теперь оно здесь, и я чертовски боюсь, что все испорчу, ведь это Мейбс. Моя милая, чертовски красивая лучшая подруга, та, которая была абсолютно недоступна, и мысль о том, что ее не будет в моей жизни, несовместима с тем, что творится сейчас.

Я перехожу черту, и она переходит ее вместе со мной. Мейбс целует меня в ответ.

Ее волосы пахнут летом, и будь я мужчиной, которому нужна религия, чтобы верить в нее, Мейбс стала бы ею, потому что я, черт возьми, поклоняюсь этой женщине. И готов делать это всю жизнь. Я объездил весь мир в поисках кого-то, кто значил бы для меня больше, чем она, но никто не даже близко с ней не сравнился. Когда я обнимаю ее вот так, целую ее вот так, то понимаю почему. На те годы, что я провел вдали от Мейбс, я оставил ей свое сердце. Все это время она хранила его в открытке на свой восемнадцатый день рождения, просто мы до сих пор этого не понимали.

– Ты передумал, пират?

Я смеюсь, уткнувшись носом в ее темные, гладкие волосы.

– Не торопись, – бормочу я и провожу ладонями по ее спине. Мейбс дрожит, когда я смотрю в ее широко раскрытые серо-зеленые глаза. В них есть то, чего я никогда раньше не видел. Она возбуждена, и, черт возьми, боже, я чувствую себя так, словно кто-то подключил меня к электрической сети, потому что виновник ее состояния – я.

– Мейбс... – шепчу ее имя, обхватываю милое личико и снова целую. Мейбс поддается, открывается, касается моего языка своим, и я не в силах сдержаться. Запускаю пальцы в волосы и запрокидываю ее голову, чтобы взять от нее больше. Она стонет чистым гребаным сексуальным стоном, и я стону в ответ, потому что никогда в жизни не слышал ничего более сексуального. Мейбс торопливо расстегивает пуговицы моей рубашки и прерывисто дышит, стягивая ее с моих рук.

– Как оно снимается? – провожу руками по ее платью в поисках молнии или пуговиц, чего угодно, чтобы поскорее от него избавиться.

В ответ девушка слегка наклоняется и одним быстрым движением поднимает его над головой, открываясь мне, когда выпрямляется, и платье падает из ее руки.

Этот момент хочется навсегда запечатлеть в памяти. Взгляд ее глаз – это динамит, вспышка внезапной застенчивости, ведь это все еще мы, охваченные смелой, сексуальной похотью.

– Кажется, я сейчас сойду с ума, – шепчу я и притягиваю Мейбс к себе, приподнимаю, прижимая ее обнаженный живот к своему, и почти задыхаюсь от близости.

– Завязывай, Фокс. Отведи меня в постель и покажи, как это должно быть.

* * *

Все сомнения покидают разум в тот момент, когда Фокс целует меня, и прямо сейчас чувствую себя так, словно я в огне. Сегодня вечером он не мой лучший друг.

Фокс несет меня по коридору, снова целует и пинком распахивает дверь моей спальни, словно чертов супергерой. Он укладывает меня на кровать, и я притягиваю его к себе, мы все еще не размыкаем губ, потому что от этого поцелуя оба на взводе. Фокс переносит вес на локти, чтобы не раздавить меня, и я чувствую твердое доказательство того, что он так же возбужден, как и я.

Меня никогда так не целовали. Вожделение охватывает мои губы, грудь и низ живота – все одновременно. Оно пульсирует и парит, усиливаясь от каждого горячего движения мужского языка у меня во рту.

Когда Фокс тянется, чтобы расстегнуть мой лифчик, я выгибаюсь, чтобы помочь ему, и затем на секунду в голове проносится: «Фокс снимает с меня лифчик!», и напряжение внутри распространяется ниже от живота к промежности между ног. Я уже невероятно влажная, трусь о твердый член, сгорая от желания к нему прикоснуться.

Фокс касается губами шеи, проводя по ней языком, и впервые ласкает мою обнаженную грудь. Его руки, о боже, его руки – они теплые и нежные, твердые и властные, пошлые и опытные. Он обнимает меня и стонет, когда я запускаю пальцы в его темные волосы и прижимаю его лицо к своей груди. Наблюдаю, как он облизывает мой сосок, поднимает голову и следит за моим взглядом, прикусывая вершинку зубами. Обхватываю ногами его бедра, и Фокс реагирует, толкаясь в меня, сжимая мою грудь, стремясь полностью вобрать ее в рот.