Ухмыльнувшись, Эм поднялась на цыпочки, развела руки в стороны и медленно повернулась на одной ноге.

Солнце выбрало именно этот момент, чтобы послать один янтарный луч, создав идеальное освещение для идеального пируэта.

- Ладно, ладно, обещаю. Довольна?

- Всеобъемлюще. - Может, Эм и врушка, но никогда не нарушала данного слова.

- Сделаю вид, будто поняла, что это значит.

- Это значит... ладно, неважно. - Знаю, я просто тянула время. - Пойду к маме.

С радостью приговоренного к смерти я встала и повернулась к дому - двухэтажному зданию с фундаментом из коричневого кирпича и полосатыми коричнево-белыми деревянными стенами, которое построил папа в расцвет своего "созидательного" периода.

Нечто приземистое, крайне невзрачное и совершенно, стопроцентно незапоминающееся. Но, как уверял папа, именно к этому он и стремился.

Подошвы шлепанцев щелкали по земле, словно задавая ритм для мантры у меня в голове.

"Не. Трусь. Не. Трусь".

Наконец я остановилась у застекленной кухонной двери и увидела, как мама бегает от мойки к плите и обратно. Я наблюдала за ней, чувствуя, как в животе поднимается легкая тошнота.

"Ну, не будь тряпкой. Ты справишься".

Я толкнула дверь. На кухне пахло чесноком, маслом и томатной пастой.

- Привет, - окликнула я, надеясь, что голос звучал не слишком заискивающе.

Мама подняла взгляд от шумовки с дымящейся лапшой и улыбнулась.

- Привет, детка. Ты насовсем или забежала на минутку?

- На минутку. - Вынужденное заточение по ночам побуждало меня проводить как можно больше времени вне дома днем, и неважно, обгорю я до черноты или нет.

- Ну, ты как раз вовремя. Спагетти почти готовы.

- Ага, здорово.

Летом мы ужинали строго в пять часов. Зимой - в четыре. Таким образом, независимо от времени года, мы оказывались в безопасности в своих комнатах до заката солнца.

Отец укрепил стены за счет каких-то стальных конструкций, а все двери и запоры сделал просто сверхнадежными. И да, вся эта подземная конструкция больше смахивала на футуристическую темницу, но попробуйте-ка убедить нашего чокнутого строителя в обратном.

"Ну, давай же. Просто скажи ей".

- Ну... э-э... - Я переступила с ноги на ногу. - Сегодня мой день рождения.

Мамин рот открылся, и краски схлынули с ее щек.

- О... детка. Мне так стыдно. Я не хотела... я должна была вспомнить... я же даже записывала где-то... С Днем рождения, - неловко закончила она и огляделась, словно надеясь, что откуда-то из воздуха материализуется подарок, повинуясь ее силе мысли. - Мне ужасно стыдно.

- Да ладно, не переживай.

- Я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы все исправить, обещаю.

"И вот тут-то и начинаются переговоры".

Я расправила плечи.

- Ты серьезно?

- Конечно.

- Хорошо, потому что у Эм сегодня выступление, и я хочу туда пойти.

И хотя мама просто-таки источала раскаяние, она затрясла головой еще до того, как я успела закончить фразу.

- Ты же знаешь, папа никогда не согласится.

- Ну, так поговори с ним. Убеди его.

- Не могу.

- Почему?

- Потому что, - выдавила она.

Я любила маму, правда любила - но боже, иногда она умудрялась выводить меня, как никто другой!

- Потому что почему? - настаивала я.

Даже если мама расплачется, я не отстану. Уж лучше она, чем Эм.

Мама развернулась, грациозно, как сестренка, и вывалила содержимое кастрюли в дуршлаг. Клубы пара поплыли к потолку, кружась вокруг нее, и на мгновение собственная мать показалась мне какой-то феей из снов.

- Эмма знает правила. Она поймет.

Так же, как раз за разом приходилось понимать мне, пока я не бросила попытки хоть что-то изменить? Меня затопила злость.

- Почему ты так поступаешь? Почему вечно соглашаешься с ним, хотя знаешь, что он чокнутый?

- Он не...

- Нет, чокнутый! - Я топнула ногой, так же как Эм несколько минут назад.

- Тише, - предостерегающе произнесла мама. - Он наверху.

Ага, и готова поспорить, уже пьян, как сапожник.

- Мы уже обсуждали это, дорогая, - добавила она. - Я верю, что твой папа видит то, что остальным не дано. Но прежде, чем бросать камни в него или меня, вспомни Библию. Некогда и нашего Господа и Спасителя подвергали гонениям. Тысячи людей не верили Иисусу.

- Но папа - не Иисус! - Да он даже в церковь с нами редко ходит.

- Знаю, но ведь я не об этом. Я верю, что вокруг нас существуют силы. Силы добра - и зла.

"О нет. Только не еще один спор на тему добра и зла. Я просто не выдержу".

Я верила в Бога, верила, что существуют ангелы и демоны, но ведь нам же никогда не придется сражаться с мировым злом лично, ведь так?

- Лучше бы ты с ним развелась, - пробормотала я, а потом прикусила язык, поняв, что ляпнула, но все равно, не собиралась извиняться за сказанное.

Мама работала на дому семь дней в неделю медиком-фонотипистом и вечно что-то печатала на своем компьютере. В свободное время, вроде этого чудного субботнего вечера, она выступала в роли папиной сиделки: мыла его, ухаживала за ним, заботилась. Но заслуживала-то она намного большего. Молодая - особенно для матери с двумя детьми, обалденно красивая, добрая, веселая - она заслуживала, чтобы ее саму кто-то холил и лелеял.

- Большинство детей хотят, чтобы их родители жили вместе, - довольно резко заметила мама.

- А я не как все. Вы, ребята, об этом позаботились. - Мой голос прозвучал еще резче.

Я просто... я хотела того, что было у всех остальных детей. Нормальной жизни.

Гнев мгновенно улетучился, и мама вздохнула.

- Алиса, дорогая, я понимаю, это тяжело. Я знаю, что ты хочешь больше свободы, и однажды ты ее получишь. Окончишь школу, найдешь работу, переедешь, поступишь в колледж, влюбишься, станешь путешествовать по всему свету - в общем, делать все, чего только сердце пожелает. Но сейчас ты живешь в доме своего отца, и он устанавливает правила. И ты будешь следовать этим правилам, и уважать его авторитет.

Цитата прямиком из Официального справочника для родителей, абзац сразу под заголовком "Что сказать, когда у тебя нет ответа на вопрос ребенка".

- И возможно, - прибавила мама, - когда у тебя появится своя собственная семья, ты поймешь, что все, что делал твой отец, он делал ради нашей защиты. Он нас любит, и наша безопасность для него важнее всего на свете. Не надо его за это ненавидеть.

Ну, разумеется. Все эти разговоры о добре и зле всегда крутились вокруг понятий любви и ненависти.

- А ты сама когда-нибудь видела хоть одного из его монстров? - спросила я.

Пауза. Нервный смешок.

- Я уже тысячу раз отказывалась отвечать на этот вопрос, так почему ты решила, будто сегодня я переменю решение?

- Ну, считай это запоздалым подарком на день рождения, раз уж мне не светит получить то, что я действительно хочу. - Удар ниже пояса, да, но опять же, я не собиралась извиняться.

Она вздрогнула.

- Я не хочу обсуждать это с вами, девочки, потому что не желаю напугать вас еще больше.

- Но мы же ничего не боимся, - набросилась я на нее.

- Нет, боитесь!

"Успокойся. Глубокий вдох... выдох..."

Нужно действовать с умом. Если я психану, то меня просто отошлют в мою комнату и все дела.

- За все эти годы ты же должна была увидеть хоть одного монстра. В смысле, ты же почти всегда с папой. Даже по ночам, когда он патрулирует дом с пистолетом в руках.

Потому что именно эту картину я увидела, когда единственный раз осмелилась спуститься в холл после полуночи, чтобы попить - забыла накануне принести стакан к себе в комнату. Мой собственный отец расхаживал туда-сюда, сжимая пистолет и поминутно выглядывая в окна.

Мне было тринадцать, и я чуть не умерла от инфаркта. Ну, или от стыда, потому что едва не обмочилась.

- Ладно. Раз хочешь знать - я тебе отвечу. Нет, я не видела монстров, - призналась мама, не особо-то меня удивив. - Но я видела разрушения, которые они причиняют. И прежде чем ты спросишь, откуда я знаю, что это именно их рук дело, позволь заверить: я видела вещи, которые по-другому объяснить просто невозможно.

- Например? - Я украдкой оглянулась. Эм устроилась на качелях и сейчас летала туда-сюда, однако не выпускала меня из виду, зорко следя за развитием событий.

- Вот об этом я все же тебе не скажу, - ответила мама. - Есть вещи, о которых тебе лучше не знать, и неважно, что ты думаешь. Ты еще не готова. Дитя с молоком справится, а мясом подавится.

Но я не ребенок! Бла-бла-бла, неважно. Тревога исказило личико Эммы. Я заставила себя улыбнуться, и она мгновенно расцвела, словно дело уже было в шляпе. Будто я не разочаровывала сестру уже миллионы раз.

Как тогда, когда ей хотелось присутствовать на выставке поделок в школе, где выставлялся ее глобус из папье-маше.

Как тогда, когда их отряд девочек-скаутов отправился в лагерь. Как тысячи раз, когда звонила ее подруга Дженни и приглашала к себе с ночевкой. Наконец, Дженни перестала звонить.

Напряжение росло...

"Нельзя снова облажаться..."

Я посмотрела на маму. Она по-прежнему стояла спиной ко мне и колдовала над спагетти. Хотя на самом деле, она просто тянула время: поддевала вилкой каждую макаронину персонально, проверяя ее на гибкость, да так, будто это было делом всей ее жизни. Ага, плавали - знаем.

Она всегда старалась обойти проблемы и как раз сейчас демонстрировала это умение во всей красе.

- Забудь о монстрах, о том, что ты видела или не видела. Сегодня мой день рождения, и я всего лишь хочу, чтобы мы пошли на выступление моей сестры, как нормальная семья. Вот и все. И ничего больше. Я не прошу луну с неба. Но если у тебя духу не хватает - ладно. И папа пусть прячется. Я позвоню кому-нибудь из школьных друзей, и мы пойдем без вас. - До города полчаса езды, так что вариант пешей прогулки исключался. - И знаешь что? Если ты вынудишь меня так поступить, то разобьешь Эм сердце, а этого я тебе никогда не прощу.

Мама шумно вдохнула и замерла. Видимо я ее до чертиков шокировала.

В нашей семье я всегда была тихоней. Я почти не скандалила, редко выходила из себя. По большей части я просто со всем соглашалась и плыла по течению.