Она не удивилась, когда он ворвался в ее кабинет.

— Вашему отцу было бы стыдно.

Его лицо было темно-красным, и Мари на мгновение подумала, не нападет ли он на нее прямо здесь, в ее кабинете. Но затем ее гнев поднялся против него.

— Чушь. Мой отец был благородным человеком, и он хотел бы, чтобы я делала все, что в моих силах, чтобы обезопасить свой народ. Каташи не подходит на роль их короля.

Гнев Исаму только усилился из-за ее неповиновения.

— Вы продолжаете прятаться за клинками, заставляя их снова и снова спасать ваши земли. Но для них здесь не осталось места, — он произносил каждое слово резко, будто слова были мечом, рубящим ее щит. — Они все умрут, и ваш дом зачахнет и рухнет, потому что у вас не хватило ума или чести действовать так, как подобает лорду.

Прежде чем она смогла ответить, он развернулся и вылетел за дверь, оставив ее наедине с ее неудачей.

* * *

В ту ночь летняя буря пронеслась из долины внизу к горам, окружающим Стоункип. Молния ударила в темном небе, и гром грохотал среди камней вокруг дома Мари. Уже не в силах заснуть, Мари сдалась и оделась.

Преследуя лишь смутную цель, Мари направилась к храму Джуро. В жизни она опиралась на брата больше раз, чем могла сосчитать, и его воинственный дух был твердой опорой во всех ее бедах. Эти проблемы казались почти бессмысленными по сравнению с проблемами, с которыми она столкнулась теперь. Но, возможно, дух Джуро все же мог помочь ей.

Она шла по городу с опущенной головой, задумавшись, в сопровождении обычного отряда стражи. Аса все еще не появилась, и Мари все больше верила, что клинок ночи нарушила данное слово. Иначе почему она пропала на несколько дней?

Дождь загнал большинство горожан в теплые укрытия домов, оставив лишь несколько смелых и стойких душ под ударом бури. Один из стражей Мари держал зонтик над ее головой, сражаясь с дождем и проигрывая. Мари продолжала идти, не обращая внимания на то, что вода пропитала ее одежду или плескалась по ее ногам. Она была не из тех, кто так легко простужался, и влага ее не беспокоила.

Она остановилась прямо перед храмом. Ее первой бессвязной мыслью было то, что храм был слишком мал. Чего действительно заслуживала ее семья, так это большого памятника, камня, который внушал бы благоговение всем, кто его видел. Ей хотелось оставить что-то, что протянет дольше ее жизни и ее правления, которые, казалось, становились короче с каждым днем.

Она покачала головой, чтобы прояснить мысли, и грустно улыбнулась. Никто из ее семьи не интересовался наследием, которое несло правление. Она подозревала, что это произошло из-за влияния их отца, человека, который рассматривал свое положение как ответственность и долг. Их воспитывали с верой в то же самое, и это основополагающее убеждение продолжало поддерживать Мари.

Она смотрела на храм, ее разум был почти полностью пуст. Человек, которого она наняла архитектором для проекта, защитил храм от непогоды, и, когда дождь пропитал всю ее одежду, единственной мыслью, которая занимала Мари, было то, что она была благодарна за то, что мощи ее семьи остались сухими.

Внезапная волна горя захлестнула ее, неожиданно свирепая. Она потеряла контроль над ногами и упала на колени, ее страж не успел сдвинуть зонтик, чтобы защитить ее от бури. Ее слезы смешались с дождем, и Мари была благодарна за то, что любой, кто проходил мимо, не видел масштабов ее страданий.

Словно ее мысли вызвали его, рядом с ней вдруг появился Такахиро. На этот раз он не выглядел подготовленным. Он будто только что проснулся от глубокого сна.

Он не сказал ни слова, но опустился рядом с ней, его поддержка была молчаливой и непоколебимой. Он протянул руку и взял зонтик у стража, который выглядел благодарным за то, что у него больше не было этой обязанности.

— Спасибо, — сказал он. — Можете стоять на страже. Я сделаю все возможное, чтобы леди Мари оставалась сухой, — он кивнул в сторону каменной арки позади них, единственного входа в алтарь, который давал некоторую защиту от бури. Остальные стражи собрались там. Страж кивнул благодарно и ушел к остальным.

Мари была рада, что он не задал никаких вопросов. Он просто встал на колени, защищая ее от непогоды и разделяя ее горе. Он хранил молчание, как призраки ее предков, и в тот момент она была очень благодарна за присутствие одного человека.

— Как думаешь, они бы гордились? — спросила она. — Или им было бы так стыдно, как все думают?

Другой утешил бы ее, сказал бы, что, конечно, они гордились бы. Но не Такахиро.

— Я не знаю. Думаю, Джуро гордился бы. Ему всегда нравилось, когда ты спорила со своим отцом и противоречила ожиданиям других.

Воспоминания о детстве вызвали на ее лице тонкую улыбку.

— Джуро подумал бы, что я глупа, раз так скорблю у его храма.

— Точно.

Мари ничего не могла с собой поделать. Она засмеялась, громко и долго, печаль и нелепость слились воедино. Такахиро не присоединился к ней, но у него была легкая улыбка, которой она не видела от него в эти дни.

— Вряд ли я смогу сделать Королевство целым, — призналась она.

— Вряд ли такое от тебя ждут, — ответил Такахиро.

— Ждут, — сказала она и встала. — Люди не любят изменения. Они хотят, чтобы жизнь была такой, как прежде, хотя вернуться к прошлому невозможно. Этого от меня хочет мой народ. Что бы я ни делала, я не могу дать им это.

— Так что ты собираешься делать?

Мари замерла. Что-то в ней изменилось, последняя тревога из-за ожиданий других угасла. Хоть небо было затянуто облаками, и дождь стучал по зонтику, она чувствовала себя почти как ребенок в летний день, когда солнце обжигало кожу.

— Я не могу вернуть прошлое, но могу предсказать будущее. Нашим людям нужно быть в безопасности, — ее голос замер, когда слова Такахиро вернулись к ней.

В ее голове зародилось семя идеи, туда ушло все ее внимание. Это могло сработать. Она пыталась привести аргументы против этого, даже не желая говорить об этом, пока не убедилась, что это не было глупо.

Она знала, что это могло сработать. Она вспомнила, как ее отец однажды сказал, что лучший компромисс — это тот, в котором каждая сторона думает, что с ними поступили несправедливо. Это был знак истинной золотой середины. Идея Мари подходила.

Другим лордам придется подумать, что у них нет шансов положить конец войне. Цена продолжения войны должна была быть больше, чем затраты, связанные с согласием с идеей Мари. Ее разум закипел.

Утром ее ждал разговор с лордом Исаму. После их сегодняшнего разногласия это было непросто, но он был здесь, и ей нужно было воспользоваться возможностью. Теперь, более чем когда-либо, он должен был увидеть, во что обходилась война. Вместе они могли сделать предложение Каташи.

Она хотела озвучить Такахиро свое предложение, когда к воротам подбежал гонец. Он передал записку стражу, который поспешил отнести ее Мари. Такахиро взял записку и перевернул ее. Мари увидела черную печать, указывающую на срочное сообщение.

Такахиро взял записку и прочел ее, затем передал Мари. Выражение его лица было нечитаемым.

Мари поняла, что послание было от генерала Фумио. Записка была лаконичной, почерк было просто узнать. Она прочитала послание дважды, чтобы убедиться, что у нее не было галлюцинаций.

— Каташи остановил свое продвижение.

Такахиро кивнул.

— Если отчеты разведчиков Фумио верны, это означает, что изрядная часть армии Каташи возвращается домой.

Для них связь была очевидной. Миссия Коджи работала. Каташи пришлось отправить часть сил домой, чтобы остановить клинков ночи.

Мари внезапно поняла, что это означало, и как это могло помочь ей убедить других лордов в том, что ведение войны обходится дорого. Она надеялась заставить Исаму увидеть причину утром, прежде чем он уедет из города. Каташи теперь знал, во что ему обходилась война. Это был лучший шанс реализовать ее идею.

Впервые за месяцы она почувствовала проблеск надежды. Возможно, ей удастся найти выход. Возможно, ей не удалось спасти Королевство, но она могла спасти народ.

Затем ей пришла в голову еще одна мысль, омрачившая ее настроение. Если Каташи двигала столько войск, сколько подозревал Фумио, это означало, что между Коджи и безопасностью ее родных земель стояла почти целая армия, и они жаждали крови.