* * *

Вдали от руин Звездопада, в лагере, где находились выжившие после осады и армия леди Мари, прохладный весенний бриз нес приятные ароматы, которые заставляли Асу думать о лучших временах. В детстве весна никогда не была ее любимым временем года. Весна означала начало работы. Жизнь на ферме всегда была тяжелой, но зимой большую часть времени семья проводила дома. Зимой отец Асы научил ее читать и писать, его сильные руки поддерживали ее, когда она впервые попыталась написать свое имя.

Весна означала бесконечные дни в поле. Все в семье работали, и хотя Аса была самой младшей, она не была исключением. Однажды она в слезах побежала к матери. Ее руки стали такими грязными, грязь так глубоко въелась, что вытирать их было бесполезно. В детстве она думала, что ее руки навсегда останутся в пятнах.

Сегодня ночью светила яркая луна, сияя сквозь щели на входе их палатки. Аса подняла руки к свету, увидев, что они были почти такими же чистыми, как у настоящей леди. Несмотря на отсутствие грязи, ее руки были по-прежнему мозолистыми. Хоть что-то осталось прежним.

Аса устала. Ее веки сами опустились, поднялись только после длительного усилия. Ее тело просило сна, но ее стремительный разум не позволил ей войти в мир снов.

Громкий храп Коджи рядом с ней свидетельствовал о его душевном спокойствии. Он всегда быстро засыпал, и эта ночь не была исключением. Она боролась с желанием провести пальцами по шрамам на его обнаженном торсе. Он был моложе, но его тело уже было испорчено целой жизнью сражений. Но он пожимал плечами, будто это было пустяком.

Она ему завидовала. Коджи был медленным мыслителем, но как только он принимал решение, он придерживался его, следуя до конца почти без вопросов. Она считала это еще одной милой, но расстраивающей чертой, особенно для той, кто сомневался почти во всем, что она делала.

В конце концов, Аса сдалась. Если она не могла спать, она могла хотя бы размять ноги. Не было смысла лежать в постели и злиться.

Когда она села, она заметила мерцание огня, отбрасывающее слабые тени на их палатку. Пламя обрисовало одинокий силуэт, и Аса решила посмотреть, кто еще не спал в это время ночи. Она быстро накинула темную мантию, приветствуя ее тепло, когда вышла в холодную весеннюю ночь.

Леди Мари сидела у костра одна, в окружении горстки стражей из своего дома на почтительном расстоянии. По морщинкам на ее лице Аса догадалась, что она какое-то время сидела у огня.

Аса подумывал вернуться в палатку. Взгляд Мари был прикован к мерцающему пламени, и она еще не заметила Асу. На самом деле они не разговаривали, разве что мимоходом с тех пор, как Мари спасла жизнь Коджи. Теперь приближаться к ней было неловко, будто действия Коджи подняли между ними плотную завесу.

Аса почти отступила, но печальное выражение лица Мари притянуло ее. Другая женщина страдала, и хотя Аса не знала, насколько прочными были их отношения, Мари не заслуживала страданий в одиночестве.

Аса молча подошла и села, стражи ее узнали, но женщина едва кивнула.

Аса смотрела, как звезды ползли над головой, взглянула на огонь, который плясал над бревнами и углями.

Когда Мари заговорила, Аса чуть вздрогнула.

— Как он?

— Лучше. Нужно еще несколько дней на восстановление, прежде чем он сможет снова сражаться. Клинки дня приходят к нему ежедневно, что, я думаю, начинает ему нравиться. Он хочет помогать тебе, чем может.

Она тихонько засмеялась с легким намеком на горечь.

— Он, наверное, больше делает для меня, скрываясь. Его легенда продолжает расти с каждым рассказом. Если бы он больше никогда не сражался, о его подвигах все еще шептали бы из поколения в поколение. Иногда я думаю, что все, что мне нужно сделать, это упомянуть имя Коджи, и Королевство будет моим.

Аса знала, о чем говорила Мари. Куда бы они ни шли, люди шептались. Коджи был самым сильным мечником в мире за много лет, его подвиги были под стать навыку. Но эти слова были удивительно честными. Мари обычно говорила только об управлении ее землями. Она не упоминала все Королевство. Невинная оговорка? Хоть Аса уважала Мари, она не забывала, что Мари была леди, выросла среди интриг, которые Асу не интересовали.

— Ты хочешь Королевство? — спросила Аса.

Мари впилась взглядом в Асу. От ее взгляда Аса задумалась, какими были их отношения. Они были подругами, союзницами или чем-то еще? Она не была уверена. Аса подозревала, что и Мари задавалась этим вопросом.

Взгляд Мари стал мягче, вернувшись к огню, ее решение было принято. Когда она заговорила, она вела себя как с другом:

— Иногда. Только потому, что уверена, что смогу править. Мое правление спасло бы жизни и предотвратило бы подобное, — она указала на руины Звездопада.

Аса позволила себе открыться.

— Коджи согласился бы.

— А ты — нет?

— Не знаю, может ли хоть какой-то лидер вести Королевство, — она знала, что ступала по тонкому льду, но не собиралась лгать. Если вера Коджи была оправдана, и за Мари стоило следовать, Мари не станет наказывать тех, кто говорил честно.

Мари не ответила, просто слегка кивнула Асе, хоть значение не было ясным.

Аса не хотела следовать за своими мыслями, не тогда, когда она пришла сюда, чтобы спастись от них. Чтобы Мари не копала дальше, она спросила:

— Что тебе мешает по ночам?

Голос Мари был горьким:

— Это нужно спрашивать? — она посмотрела на Звездопад, символ стольких неудач.

Выражение ее лица смягчилось, а плечи опустились.

— Уверена, я лучший лидер для своего дома, но трудности кажутся непреодолимыми. Что, если армия решит не служить мне? Что будут делать клинки теперь, когда их дом разрушен? Почему мой народ должен принимать женщину как правителя? Ежедневно мы получаем посыльных птиц от различных дворян моей страны, но я не знаю, как ответить. Если я займу место лидера, несомненно, некоторые увидят шанс захватить власть, еще больше разорвав мой дом на части.

Казалось, она хотела продолжить, но взяла себя в руки.

— Извини, Аса. Знаю, у тебя сейчас много дел, но я не уверена, что смогу это сделать.

Асе нравилась Мари. Она не была уверена, что они когда-нибудь сойдутся во взглядах, но уважала женщину. Сила и храбрость женщины не подвергались сомнению, и это имело большое значение в глазах Асы.

Вместе они смотрели на угасающий костер. Что-то в пламени очаровало их обоих, и даже Аса ощущала воздействие мерцающего огня. Она расслабилась и высказала свое мнение:

— Я не знаю ответов на твои вопросы. Но я знаю одно: когда обнажен меч, нет места сомнениям. Воин, сомневающийся в своей цели, умирает. Ты стоишь перед трудными решениями, но не можешь повернуть назад ни на мгновение, — ей было интересно, говорила ли она для Мари или для себя. Какой смысл вести проигранную битву?

— Я не воин, — ответила Мари.

Аса остановила ее:

— Ты такая же, как Коджи или я. Твое оружие хоть и не из стали, но ты все равно даруешь смерть или жизнь. Ты обнажила свой меч в тот момент, когда направила нас на этот путь.

Они снова обратились к огню, его тепло просачивалось через одежду Асы. Внезапно ее накрыла волна усталости. Она встала, собираясь уйти. Она поклонилась и повернулась к палатке.

— Аса?

Клинок ночи услышала изменение голоса Мари. Мари произнесла ее имя властно.

— Да?

— Спасибо.

Аса поклонилась Мари и направилась в свою палатку, желая ощущать такую ​​же уверенность, что и окружающие.

* * *

Аса смотрела, как Джун исцелял Коджи. Учитывая статус Коджи среди других клинков, он заслуживал ежедневных визитов хотя бы одного клинка дня. Со временем и отдыхом его тело исцелилось бы само, но среди клинков было непреодолимое чувство, что их сила скоро снова понадобится. Самый сильный из них заслуживал исцеления.

Этот процесс был утомительным как для клинков дня, так и для тех, чьи тела исцеляли. После каждого исцеления Коджи садился и съедал как минимум две миски риса и овощей. По сравнению с тем, что ели большинство людей в лагере, трапеза была достойной короля.

Аса видела множество исцелений, но они не переставали очаровывать ее. Силы клинков дня были из того же источника, что и у клинков ночи, но все же их навыки были совершенно разными. Только Киоши, насколько она знала, понял, как задействовать оба набора навыков. Была ли это достойная цель? Или это было так же бессмысленно, как и многое другое?

Наблюдая за исцелением, она знала, что ей не хватит навыков, чтобы попробовать. Она смотрела и глазами, и чувством. Глазами можно было мало что увидеть. Коджи лежал на кровати, пот на лбу был единственным признаком его дискомфорта. Джун, клинок дня, который когда-то спас жизнь Асы, опустился на колени рядом с ним, положив руку на грудь Коджи. Если не считать то, что Коджи учащенно дышал, они оба были почти неподвижны.

Однако ее чувство рисовало иную картину. Энергия вокруг Коджи текла особым потоком, который был таким с его последнего боя. Разница между аурой Коджи и чьей-либо аурой была тонкой, но за последние несколько дней Аса провела с ним достаточно времени, чтобы быть уверенной, что в ней что-то изменилось.

С этой энергией переплеталась энергия Джуна. Клинки дня управляли энергией других, чтобы ускорить процесс исцеления. Работа Джуна была сложной и быстрой, и Аса могла уловить лишь самые слабые контуры того, что он делал. Ее чувство было обучено обнаруживать взмах меча, а не подергивание пальца.

Джун закончил исцеление. По ощущениям Асы, энергия старшего клинка дня будто медленно отделилась от энергии Коджи, почти как два любовника, разошедшиеся после того, как танец закончился. Джун в последний раз проверил Коджи, чтобы убедиться, что он здоров, и встал. Несмотря на то, что клинку дня было больше сорока лет, он двигался с легкой и мощной грацией. Аса подумала, не был ли когда-то и Джун клинком ночи. Киоши не мог быть единственным, кто знал обе стороны их силы.