— Я счастлива, — шепчу я, поворачиваясь к нему, чтобы прижаться ближе. — Ты всегда делал меня счастливой. Я испугалась. Хотя не следовало. Потому что ты стоишь риска.

Он позволяет словам усвоиться, прижимаясь губами к моей голове.

— Ты не представляешь, как я счастлив, слышать это, Чесс. Но должен признаться, что тоже запаниковал. Мне стоило рискнуть.

Нервная дрожь трепещет в животе. Не знаю почему. Он любит меня. Я люблю его. Но также знаю себе цену, и знаю, что он тоже это понимает. Только вот некоторые чувства не изменить, как бы сильно вы ни старались их игнорировать. Я успокаиваюсь, позволяя ему высказать то, что должен. Наверное, для него это непросто, потому что он не спешит, обдумывая каждое слово, словно оно имеет особый вес.

— Видишь ли, когда я лишился ребенка… то потерял любимого человека. Раньше я не осознавал, но мне этого не хватало. В моей жизни не хватало любви. Кого-то, кто будет стоить всех усилий. — Финн передвигается на кровати так, чтобы мы оказались лицом к лицу. — Я люблю тебя, Честер Куппер. Больше всего на свете. Дело не в том, что это просто замечательно само по себе, но это ключевой фактор. Стоит тебе исчезнуть из уравнения, и все перестает иметь смысл.

Не знаю, кто делает первое движение на встречу. Наши поцелуи нежные, сладкие, полны извинений смешанных с обещаниями. После продолжительного слияния губ, Финн проводит костяшками пальцев по чувствительному местечку на моей шее.

— Если хочешь усыновить ребенка или нанять суррогатную мать, или и то и другое, значит именно так мы и поступим. Но мне это не нужно. Не сейчас.

— Я тоже пока этого не хочу. Мне достаточно, что есть только мы.

Он прижимается щекой к моей щеке.

— Что бы ни решили, мы сделаем это вместе. До тех пор пока мы вдвоем, Чесс.

— Вдвоем. — В этом слове столько возможностей, не могу дождаться.