– Она плохо себя чувствовала, – это было все, что Рори мог сказать. Неудивительно, что Тори была близка с сестрой, хоть они и жили в разных странах. Насколько он понял, они всегда были очень близки, особенно после смерти родителей.

– Как я сказал, Тори определенно разыскала бы свою сестру.

Если он не справится с шейхом, весь клан аль-Мусад покинет мероприятие и отправится прямо к Тори. И Рори будет в шоке, если эти чрезмерно оберегающие мужчины не утащат ее во дворец, где он никогда ее больше не увидит.

– Она хотела побыть одна.

– Почему? Я могу только представить, что она хотела бы этого, если бы была расстроена.

Пора было заявить права, как сказали бы американцы. Каллум поднимал эту тему ранее. Сегодняшнее фиаско затронет их всех, поэтому никто больше не сможет притворяться, что Тори была просто коллегой или другом. Рори знал, что должен сделать. Так или иначе, Тори должна принадлежать семье Тарстон-Хьюз, и аль-Мусадам пора этом узнать.

– Я считаю, что она взвешивает свои варианты. Мой брат настроен серьезно насчет Тори. Он очень любит ее и сегодня выразил свои чувства. – Он тоже почти излил свою сперму, но шейху не нужны эти подробности.

Талиб нахмурился и тяжело вздохнул.

– Я считаю, ей еще слишком рано рассматривать такую просьбу, и мне нужно самому поговорить с Оливером.

– Не с Оливером. Скорее с Каллумом.

Правая бровь Талиба приподнялась в аристократическом вопросе.

– Я не дурак, мистер Тарстон-Хьюз. Оливер интересуется Тори.

Как это объяснить? Это сложнее, учитывая образ жизни мужчины. Рори пожал плечами.

– Возможно, но Каллум решил заявить о своих намерениях.

По крайней мере, ему не нужно беспокоиться о том, что Талиб обидится на это выражение. Мужчина, казалось, придерживался очень старомодного подхода к женщинам в своей жизни.

– И какие у тебя намерения?

– У меня их нет.

Шейх послал ему понимающий взгляд.

– Но ты хочешь ее.

Рори попытался отмахнуться.

– Она красивая женщина. Вы должны знать, что я намерен обращаться с ней со всей добротой и учтивостью, как со своей родной сестрой.

– Я искренне сомневаюсь, что вы проводите ночи, мечтая о сексе с собственной сестрой.

– Конечно, нет!

– Вот почему договоренность, о которой вы говорите, не сработает, и я не дам своего благословения. – Он разгладил пиджак, казалось, что решение принято. – Я благодарю вас за доброту к моей сестре, но боюсь, что завтра утром я заберу ее с собой домой. Я пришлю кого-нибудь из дворца, чтобы упаковать ее вещи. Какой бы штраф она ни понесла за уход с работы до истечения срока контракта, пришлите мне счет. На этом все.

– Простите? – Рори, может, и не член королевской семьи, но он не привык, чтобы его отбривали.

Шейх мгновение смотрел на него.

– Мы закончили, вы можете идти.

– Я никуда не пойду, и, если Тори не согласится, она тоже. Это двадцать первый век, и, если вы на секунду задумаетесь, что я буду выполнять ваши приказы, потому что какой-то случайный фрагмент ДНК дал вам суверенную роль, вам следует подумать еще раз. Я не отпущу Тори без боя, и вы должны знать, что я не всегда дерусь чисто.

Легкая улыбка тронула губы шейха, и Рори подумал, не попал ли он в хорошо расставленную ловушку.

– Теперь я вижу человека, с которым могу поговорить. Я не понимаю жесткой вежливости с вашей стороны, англичане. Когда дело доходит до наших женщин, мужчина должен быть диким.

Рори определенно чувствовал это сейчас, несмотря на то что Тори не была его.

– Тори сама примет решение.

– Тори слишком застенчива и наивна, чтобы просить о том, чего хочет. Пока она не научится, я буду за ней присматривать. Вы и ваши братья либо будете на одной волне, либо отпустите ее.

– Я работаю над этим, – если отбросить вспыльчивые наклонности Каллума, Рори полагал, что они были на одной волне. – План состоял в том, чтобы поддержать игру Оливера. Боюсь, он ждал слишком долго, и теперь Каллум не отступится.

– Тот факт, что вы называете это спектаклем, побуждает меня увезти Тори прямо сейчас. Мы не обсуждаем партию или пешку. Это ее жизнь. Для протокола: я не говорил о том, что вы трое решаете, у кого из братьев должна быть женщина, которую вы все любите. Вам троим следует перестать быть эгоистичными детьми и решить, как вы будете делить ее или держаться подальше. Если вы и ваши братья этого не сделают, вы навсегда оставите ее растерзанной, и я этого не допущу. У нее есть чувства ко всем вам. Возможно, вы готовы пожертвовать собой ради своего так называемого родства, но подумайте о ней. Заставляя ее выбирать, вы просите ее отказаться от кусочков своего сердца. Вы правы, Рори Тарстон-Хьюз, у вас нет намерений. Когда вы вырастите и научитесь ставить ее на первое место, можете позвонить мне. А пока оставьте мою сестру в покое.

– Вы думаете, это так просто? – ему очень надоело, что с ним обращаются как с ребенком. Талиб не мог знать, скольким он пожертвовал ради своей семьи, как далеко он был готов зайти. – Вам приходилось наблюдать, как ваш брат медленно убивает себя? Вы видели, как он пережил что-то настолько жестокое и изменяющее мир, что вы были уверены, что он никогда не станет прежним?

Шейх надолго замолчал, и Рори подумал, что мужчина просто уйдет. Наконец Талиб пронзил его мрачным взглядом.

– Меня не заставляли смотреть, как сражаются мои братья, но я был там, где был Оливер. Я знаю, что мои собственные братья беспокоились за мою жизнь, и они молились, чтобы Пайпер смогла спасти меня. Да, но, если бы у меня не было их поддержки и ободрения, я бы никогда не прикоснулся к ней. Ваше сердце в правильном месте, Рори. Вы просто неправильно подходите к Тори. Я был брутальным до моей Пайпер. Насилие и предательство, которые я пережил, открыли мне ту сторону мира, которую большинство мужчин никогда видят.

После этого я был раненым зверем, как и Оливер. Тогда я был опасен для Пайпер, но мои братья следили за тем, чтобы я не причинил ей вреда. Ну, не слишком много. Я до сих пор склоняю голову от стыда за то, как я оттолкнул нашу жену. Без моих братьев я был бы один в этом мире. Если ты любишь Тори, ты найдешь способ пойти на компромисс со своими братьями и работать вместе, чтобы сделать ее целой.

– Мы живем не в Безакистане. Наш мир никогда не примет такие отношения.

Талиб положил руку на его плечо.

– Если вы не готовы быть тем, кто определяет, что приемлемо, а что нет в вашем мире, значит, вы не готовы любить Тори. Я желаю вам всего хорошего, но мы забираем нашу сестру. Сейчас мне нужно переговорить с моей королевой.

Он смотрел, как шейх прошел через бальный зал, чтобы встать рядом со своими братьями и их красивой женой. Все они встретили его с распростертыми объятиями. Рейф отошел в сторону, уступая место Пайпер, как будто понимал нужду своего брата. Талиб поцеловал жену, и их руки переплелись. Она сжала его руку, и, хотя Рори видел, как он качает головой, словно говоря, что с ним все в порядке, Пайпер нахмурилась, говоря, что она ему не верит. Она наклонилась, словно могла дать ему свою силу.

На что будет похожа такая любовь с женщиной, которая знает его достаточно хорошо, чтобы видеть сквозь благонамеренную ложь? И каково было бы знать, что что бы с ним ни случилось, у его жены всегда будут братья, на которых она сможет опереться, с которыми она разделит свою жизнь?

Талиб аль-Мусад был счастливчиком, и не только потому, что кем он родился.

– Вот это счастливая женщина. – Клэр взяла его под руку, а Каллум направился к сцене с записями в одной руке и уверенной публичной улыбкой.

– Забавно. Я думал, что шейху повезло. – Он взглянул на сестру. Она всегда была такой разумной, такой мудрой. – Ты не думаешь, что было бы трудно жить так, как остальной мир считает неправильным?

– Рори, какая разница что думает мир? Мир не обнимает тебя по ночам. Миру наплевать на тебя. Так что нет, если бы у меня был шанс, мне было бы наплевать что думает мир. Я бы выбрала любовь. – Она кивнула на сцену. – Хорошо. После речи Каллума, можем сворачиваться. Я устала от танцев. Скажи, ты видел Оливера?

Да. Он видел, как Оливер следовал за Тори, словно лев, готовый растерзать аппетитную маленькую антилопу.

– Нет, – солгал он. – Я уверен, он где-то здесь.

Он надеялся, что Оливер не портил их будущее.

***

Оливер прижал Тори к двери, его член встал. Месяцы, годы, казалось, эта штука была совершенно апатична. О, она функционировала по большей части, но только для обязательных нужд.

Теперь на него обрушился огонь, и страсть захлестнула его. Член пульсировал жизнью исключительно из-за нее.

Он накрыл ее тело своим, прижимая грудь к мягким грудям, изнывая от потребности быть внутри нее. Он хотел, чтобы ночь длилась вечность, и он позволил себе обладать ею.

– Я не буду изображать джентльмена, как мой брат.

– Я не хочу этого от тебя, – меньше всего ей хотелось нежности.

– Хорошо, потому что я войду в тебя и останусь там надолго. – Он будет брать ее снова и снова. Когда он полностью насытится, может, это ужасное желание быть рядом с ней рассеется, и он сможет вернуться к своей настоящей жизни.

И она вернется к своей жизни. Подальше от него, потому что после сегодняшнего вечера Каллум должен был увидеть, какой женщиной она была на самом деле.

Но сейчас ему все равно. Он мог думать только о том, какой нежной она была на ощупь и какой чертовски милой казалась. Ему все равно, что все это было иллюзией, в которую он больше не верил. Прямо сейчас все, что имело значение, это погрузиться в нее на несколько часов и забыть обо всем, что существует.

– Снимай. Сейчас.

– Платье? – У нее перехватило дыхание. – Я не могу дотянутся до молнии.

– Я про кольцо. Я не стану заниматься с тобой любовью с этой чертовой штукой на твоем пальце.

– Прости, – она обхватила кольцо большим и указательными пальцами, отбросила его словно оно ничего не значило. Она слышала, как он звякнуло о пол и укатилось. – Мне даже не стоило пытаться. Это было очень глупо. Это ничего не значит, Оливер. Глупая идея.