12

Несмотря на не самую большую разницу во времени — девять часов, — Кинросс находился в плачевном состоянии. Прибыв в Москву, он сразу пересел на самолет, идущий рейсом из столицы России до Якутска. Перелет казался ему бесконечным. Неказистый самолет невыносимо шумел, а от бесчисленных воздушных ям сердце подкатывало к горлу. Багаж был свален кое-как на свободных сиденьях, и никаких стюардесс не было в помине. Странно, но в далеко не полном салоне находились только мужчины, и, судя по их внешнему виду, явно не туристы.

Рядом со Скоттом на еще более продавленном кресле сидел Дэвид и смотрел прямо перед собой. Если Кинросс иногда, особенно во время первого перелета, проваливался в сон, то всякий раз, очнувшись, он обнаруживал в соседнем кресле абсолютно бодрого Дэвида.

— Вы когда-нибудь спите? — не удержался от вопроса доктор.

Дэвид повернул голову. Он был выше Скотта и, на взгляд последнего, сильно походил на Терминатора, только в его глазах таилась какая-то странная мягкость.

— Конечно, сплю, но тогда, когда вы на меня не смотрите.

Скотт отвернулся к окну, чтобы дать себе время переварить ответ. Его снова уложили на лопатки.

— Послушайте, Дэвид. Я думаю, мы не с того начали. Раз уж нам придется работать вместе, возможно, нам стоит найти другой способ общения.

— Предлагаю такой: вы перестаете задавать мне глупые вопросы, а я перестаю над ними смеяться.

— Договорились.

Мужчина протянул Скотту руку.

— Здравствуйте, доктор, меня зовут Дэвид Холд.

Немного смутившись, Скотт пожал протянутую ему руку. Ответное пожатие было решительным и сильным.

— Здравствуйте, мистер Холд. Я доктор Кинросс.

— Я уже это знаю.

Скотт озадаченно улыбнулся.

— Вы обещали больше не поддевать меня.

Дэвид подмигнул.

— Вы меня совсем за дурака держите? — не выдержал Скотт.

— Нет, доктор. Чтобы вы знали, именно я обратил внимание мистера Гринхолма на ваши работы. Я не сомневаюсь, что вы блестящий невролог, и мне нравится ваш подход к исследованиям…

— Но? Сейчас будет «но», верно?

— …Но как большинство настоящих ученых, вне сферы своей компетенции вы немного… неприспособленный. Надеюсь, вы простите мне мою откровенность.

Самолет пошел на посадку. Скотт так крепко вцепился в подлокотник, что тот едва не остался в его руке. У Холда даже голос не дрогнул.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Кинросс. — Ну а какова сфера вашей компетенции?

— Защищать. Дело врачей — устранять последствия катастроф. Мое дело — предотвращать катастрофы.

— Вы давно знакомы с Гринхолмом?

— Я уже восемь лет его ближайший помощник.

— Разве вы не его телохранитель?

— Не только.

Немногочисленные исправные динамики затрещали, и по салону разнеслось объявление на русском языке.

— Мы приземлимся через несколько минут, — сказал Дэвид.

— Вы понимаете по-русски?

— Нет, но я умею определять время по часам. Мы должны прибыть через десять минут. Другие пассажиры уже начали готовить свой багаж.

— Мы же договорились: больше никаких подколов…

Только когда самолет остановился в конце взлетно-посадочной полосы, Скотт наконец выпустил подлокотник кресла. Тот сразу упал на пол: Кинросс все-таки его оторвал. Холд притворился, что ничего не заметил. Выходя из салона, Кинросс замер на вершине металлического трапа, чтобы взглянуть на открывшийся вид, но леденящий ветер не позволил ему задержаться. Якутский аэропорт не походил на другие аэропорты, в которых ему доводилось бывать. Это был клочок земли, затерянный среди продуваемых ветром холмов, с растрескавшейся взлетно-посадочной полосой. Пассажиры, покинув самолет, нестройной толпой тянулись к видневшимся вдалеке зданиям.

К самолету подъехал военный автомобиль с российским флагом на борту. Водитель остановился, но двигатель не заглушил. Из машины вышел мужчина в камуфляжной форме и направился в сторону Кинросса.

— Добрый день, доктор. Я генерал Драченко. Спасибо, что приехали.

Они пожали друг другу руки. Скотт представил Дэвида.

— Мистер Холд со мной.

— Идемте, вертолет нас ждет. Я все объясню по дороге. Кстати, это все, что у вас есть из теплой одежды? — генерал указал на куртки Кинросса и Холда.

Те обменялись взглядами. Но генерал тут же отмел проблему:

— Впрочем, это не имеет значения. Для вас найдется все, что нужно.

Все трое забрались в автомобиль, и шофер резко тронул с места.

— Я не слишком знаком со спецификой вашей работы, доктор Кинросс, — начал генерал, — но то, что вы сейчас увидите, действительно необычно. За годы службы я повидал немало странного, но такое… Мы имеем дело с массовым убийством, но здесь особый случай: это ничуть не похоже ни на военную операцию, ни на нападение преступной группировки, ни даже на самые жестокие расправы африканских этнических банд. Ничего общего. Все указывает на то, что сами работники шахты просто поубивали друг друга.

— Вы можете предположить мотив?

— Нет, и это наша первая загвоздка. В волне насилия не проглядывается никакой логики, произошедшее не подчинено классической схеме. Мы понятия не имеем, что могло спровоцировать эту резню. Все записи телефонных разговоров и частные электронные письма не содержат ничего необычного. Никто не упоминает о каких-либо проблемах, а пилот, в последний раз привозивший им продовольствие, даже слышал разговоры о готовящейся вечеринке. Атмосфера была вполне непринужденной. И вдруг что-то произошло. Сначала мы думали, что имеет место внешний фактор, — как я уже говорил вам по телефону, мы не отметали никакой гипотезы, — но когда мы осмотрели место преступления, то пришли к выводу, что причина все же внутри. Может быть, даже в их головах… — генерал постучал указательным пальцем по своему лбу.

Машина резко остановилась рядом с большим вертолетом Ми-8, оборудованным под перевозку войск. Винты уже вращались. Один из членов экипажа помог трем мужчинам подняться на борт и передал им шлемы. По уровню комфорта эта машина сильно уступала вертолету Гринхолма. Генерал помог Кинроссу настроить его оборудование.

— Прошу прощения за спартанские условия транспортировки, но это самый быстрый способ.

Его голос был искажен электронными помехами.

— Куда мы направляемся? — спросил Скотт.

— К Верхоянскому хребту, триста семьдесят километров на северо-восток. Будет немного трясти, но пилот хороший. Когда летишь туда, то и дело думаешь, что вот-вот умрешь, но обычно долетаешь живым.

В момент отрыва от земли по вертолету прошла волна вибрации, как будто от хвоста до ушей встряхнулась гигантская собака. Чтобы отвлечься, Скотт попытался сосредоточиться на том, что ему необходимо сделать по прибытии. Он уселся поудобнее попросил:

— Расскажите мне о шахте, генерал.

— Это старый молибденовый рудник, когда-то очень богатый, но заброшенный двадцать лет назад по причине нерентабельности. Два года назад он был вновь открыт: геологи обнаружили там многообещающие следы рения. Не спрашивайте меня, как именно его используют, я знаю только, что он применяется в физике высоких давлений или что-то в этом роде. Это стратегический металл, который ценится на вес золота в наукоемких отраслях. Таким образом, шахта снова заработала. На ней было установлено современное буровое оборудование, для обслуживания которого не требуется столько людей, как раньше. Там же разместили установку, которая отделяет рений от руды. Более того: две недели назад на шахте была введена в эксплуатацию ультрасовременная система подземного сканирования, позволяющая обнаружить залежи металла. Насколько мне известно, сейчас шахта дает высокую прибыль. На ней постоянно работают сорок три специалиста, плюс при необходимости два-три временных сотрудника.

— Что представляют из себя люди, которые там работают?

— В основном это мужчины, сорок два из сорока шести человек, возрастом от двадцати пяти до пятидесяти лет.

— Насколько шахта изолирована?

— Очень изолирована, особенно зимой. Каждые две недели туда прилетает вертолет, чтобы забрать добытый рений и доставить продовольствие.

— Кто подал сигнал тревоги?

— Неизвестно. Радио и все системы связи были выведены из строя. Но кто-то включил сигнальный маяк на шахте.

— И вы не знаете, кто?

— Нет. Выжившие находятся в таком состоянии психической деградации, что невозможно поверить, что у кого-то из них хватило разума на подобное действие. Возможно, это сделала одна из жертв или та девушка, австралийка, которая проходила на шахте стажировку, но трудно сказать наверняка. Хотя ее состояние не столь плачевно, как у остальных, но она пребывает в шоке и отказывается говорить.

— Как долго продолжалась резня? — спросил Холд.

— По оценкам наших судебно-медицинских экспертов, с момента первой смерти до нашего прибытия прошло около пяти дней.

— Все жертвы были убиты одинаково?

— Это хороший вопрос, мистер Холд, и это наша вторая загвоздка. Сначала мы думали, что все убийства были совершены одним человеком, или, по крайней мере, двумя, но выяснилось, что это не так. На тридцать три погибших мы имеем не менее двадцати восьми убийц. Большинство агрессоров сами впоследствии были убиты. Никто из нападавших не пытался замести свои следы. Жертвы погибли от удушения, удара тупым предметом или от иных причин. Методы столь же простые, сколь и жестокие.

— На шахте имелось оружие? — спросил Кинросс.

— Да, доктор. Даже можно сказать, неплохой арсенал. Но, как ни странно, никто им не воспользовался. Была сделана всего лишь дюжина выстрелов, несомненно, оборонительных, из которых только один достиг цели.

Вертолет сильно трясло, и Кинросс невольно заметил, что подлокотники у кресел отсутствуют. Вертолет пролетал над все более пустынными ландшафтами. На востоке показались первые предгорья. Скотт сглотнул слюну. Заметив это, генерал хлопнул его по колену и рассмеялся.