Я рассматриваю маленькую, скрытую вуалью девушку передо мной. Она выглядит напуганной и беспомощной. Внезапная уверенность в том, что я не смогу снять вуаль, овладевает мной. Мне не хватает сил. Я слишком слаба — недостаточно хороша.

Я — девушка, которая лежит на полу и которую бьют.

Слёзы застилают глаза. Я наклоняюсь вперёд к столику под зеркалом. Я знаю, что должна сделать, так почему я не могу просто сделать это? Мать права, я никогда не буду достаточно сильной, чтобы править.

Мысль пробивается сквозь мою нарастающую панику. Я поднимаю голову и снова смотрю на девушку. Возможно, я могу притвориться, что это Кедрик снимает вуаль, как он сделал в лесу. Моя вспотевшая рука едва дергается на боку. Голова снова опускается.

Затем я думаю о Джоване и ночи, когда он ворвался в мою комнату, требуя поведать о своём брате. Я стояла спиной к стене, и он сорвал с меня вуаль, как срывают бинт, прилипший к коже.

Быстро, резко, без раздумий.

Я выпрямляюсь и снова смотрю на тяжёлую чёрную вуаль, закрывающую моё лицо. Под этим жалким кусочком материала скрывается лицо, которое я, одновременно, жаждала и боялась увидеть. Эта ткань похожа на башню, в которой я была заперта в течение десяти лет своей жизни.

Пришло время стать свободной.

Дрожащей рукой я хватаюсь за край грубой ткани и с глубоким вздохом срываю вуаль.

Мир не подвластен времени, пока я смотрю на невозможное зрелище, передо мной.

У меня голубые глаза.

Мой заторможенный ум пытается понять, что это значит. У Кедрика были голубые глаза, как и у Джована, Фионы, Джеки, всех делегатов. У всей ассамблеи.

На Гласиуме у всех голубые глаза, но у Солати... у них карие, зелёные или серые глаза. И никогда — голубые. У моей матери были карие глаза, как и у моего отца.

Я смотрю на них и хочу, чтобы они изменились, стали карими, как у моих братьев. Но они остаются прежними. Яркого, разрушительного, проклятого голубого цвета.

Заторможенная часть моего разума улавливает это, и в одно мгновение всё, что я знала, истины моей жизни, что у меня есть братья, что я Солати, испаряются, как капля воды на горячей земле.

Мои глаза принадлежат Бруме.

Я — Брума.