Наконец, Нилла бросила еще один виверне и заставила себя откусить от третьего.

— Ешьте, — сказала она магу, жуя. — Мы не знаем, надолго ли мы тут. Нельзя тратить хорошую еду.

Его серебряные глаза посмотрели на ее лицо. Она, казалось, заметила тень улыбки на уголках его рта в шрамах. Он послушно взял оладушек, свернул его и стал медленно жевать.

Нилла ждала, пока он доест, взяла еще один и спросила:

— Так что за исключение?

— Прошу прощения? — он приподнял бровь, его пальцы замерли над тарелкой.

— Вы сказали, что никто не может прожить под долгим влиянием бури, если только… — она склонила голову, ожидая, что он продолжит.

— Ах, — он убрал руку и опустил ее на свое колено. — Вы должны понять: рувин-сатра — это дыра в… реальностях. Брешь между этим миром и квинсатрой, миром магии, вызванная сильным взрывом неуправляемой магии. Смерть дракона, например, может прорвать реальности. Но менее сильный источник, как резкое разрушение Великого заклинания, тоже вызывает рувин-сатру в подходящих обстоятельствах, — он посмотрел на Ниллу. — Понятно?

— Д-думаю, да, — Нилла посмотрела на спящего ребенка. — А что с ним? Как он в это все вписывается?

— Возможно, — медленно сказал Соран, глядя вместе с ней на маленькое тело под тонким одеялом, — что он и есть источник этой рувин-сатры.

— Что? Он? — Нилла уставилась на него, а потом покачала головой и посмотрела на мальчика. Она стала намного лучше воспринимать магию за последние две недели в Роузварде, и она улавливала магию так, как раньше не считала возможным. Но она не ощущала магию в ребенке. — Я думала, он был смертным. У него красная кровь, и он не…

— Думаю, он может быть ибрилдианом.

Если бы она не слышала странное слово раньше, Нилла не поняла бы Сорана, его голос был тихим и мрачным. Одно слово выделялось, как игла, прижатая к барабанной перепонке.

Она сжалась, обвила руками тело.

— Ибрилдиан, — начал Соран после долгой паузы, — это ребенок смертного и…

— Фейри, я знаю.

Он резко повернул голову. Она ощущала его взгляд на своем лице.

— Знаете?

Она мрачно кивнула.

— Да. Я такая же. Верно? — она медленно подняла ресницы, повернула голову и посмотрела в глаза Сорана. — Потому я могу так колдовать. Потому быстро учусь.

Он сглотнул. Его рот открылся, закрылся. Он посмотрел на свою ладонь, которая медленно сжалась в кулак.

— Когда вы узнали об этом?

— У Кириакоса, — Нилла с горечью произнесла имя лорда фейри. Ее губы изогнулись. — Он рассказал мне, кто я. Объяснил, почему он так хотел… получить меня.

Дрожь пробежала по ее спине, недавние воспоминания наполнили ее голову. Красная комната. Ароматы. Соблазны, которые заставили ее почти одичать от желания, прогоняя ее разум.

Жар вспыхнул в животе, и она поспешила покачать головой и подавить такое, не хотела думать о таком.

— Вы говорили, что у него было много смертных жен и детей-гибридов. Он немного объяснил. О том, какими сильными могут быть дети-ибрилдианы…

Ее голос утих. В тишине она слышала, как тяжело дышал Соран, и когда она подняла взгляд, его ноздри раздувались. Он злился. На нее? Или…

— Проклятье, — прорычал Соран, вдруг уткнулся лицом в серебристые ладони. — Проклятая моя душа, я не должен был ставить вас в такое положение! Я не должен был позволять вам остаться. Я не должен был…

Нилла встала, склонилась над столом, потянула Сорана за ладони, убирая их, чтобы видеть его глаза.

— Вы не должны были скрывать это от меня. То, что я — ибрилдиан. Остальное… боггарты, сколько раз это повторять? Я выбрала остаться. Я. Не вы. Вы не будете решать, что мне делать с жизнью. Ясно? Так что хватит этих «я не должен был»! Это надоело.

Он смотрел на нее, и хоть в тот миг он выглядел старше, чем был, его лицо в шрамах, обрамленное еще мокрыми прядями белых волос, его глаза были как у мальчика, которого ругали. Он медленно моргнул, ресницы задели бледные щеки. А потом он кивнул.

Нилла плюхнулась и скрестила руки. Ее рубашка была мокрой от падения в море, и волосы торчали в стороны, пока сохли. Она убрала их с лица.

— Итак, — сказала она, — почему вы мне не сказали? Я имею право знать.

— Да, — медленно согласился Соран. — Имеете. Конечно. Но… — он покачал головой. — Я думал, это вас защитит. Само существование ибрилдианов запрещено соглашением о перемирии между смертными и фейри после Великой войны. Если мифато, когда вы вернетесь в Вимборн, услышат о вашей силе, они поймают вас. И убьют. Если повезет.

Во рту у Ниллы пересохло.

— А если нет?

— Они заберут вас. Используют. Постараются скрыть от Эледрии, пока будут изучать вашу кровь, рыться в вашей душе, — он пристально посмотрел в ее глаза. — Я был одним из них. Я знаю, как они думают. Я знаю, как я думал бы и вел себя, если бы тогда получил ибрилдиана. Вся та сила, потенциал… в моих руках…

Нилла опустила голову, ей не нравился тон его голоса. Он звучал как маг Гаспар. То же желание, та же жажда.

Был ли это настоящий Соран Сильвери? Гениальный мифато, гордость университета Эвеншпиля. Всегда готовый пересечь границы разумного и приемлемого ради силы, не переживая, что кто-то страдал в процессе.

Мужчина, который высокомерно создал носрайта. Кошмар, который он день назад выпустил на Нинталор, вызвав смерти сотен…

«Какая же ты дура, Перонилла Бек».

Нилла вздрогнула от своего резкого голоса в голове. Она попыталась прогнать его, но он настойчиво продолжал:

«Ты честно веришь, что можешь приручить такого монстра? Ты такая глупая?».

Она закрыла глаза, сжала себя руками. Все было так? Мужчина, сидящий напротив нее, был монстром? Да, он выпустил носрайта. Но как еще он мог бороться с жуткими воинами Ноксора? Кириакос поработил бы ее, использовал, забрал бы ее силы для своих амбиций, а ее тело использовал бы для удовлетворения своей похоти.

А другие? Невинные в его замке? Жена, которая помогла Нилле сбежать? Она не заслужила колючих объятий Девы Шипов.

«Он остановил это. Когда ты сказала, он остановил это. И он чуть не умер при этом. Он не монстр… не совсем…».

Нилла выдохнула, поняв, что задержала дыхание, тихо выпустила воздух между напряженными губами.

— Что ж, — она нарушила затянувшееся молчание. — Когда в следующий раз решите что-то от меня скрыть… чтобы защитить… не надо. Просто не надо, — она подняла голову и посмотрела в его глаза. — Я не могу защитить себя, если не знаю, чего ожидать.

— Вы правы, мисс Бек, — Соран серьезно опустил голову и прижал ладонь к сердцу. — Я даю слово, я не буду больше скрывать от вас информацию, на которую у вас есть право.

Она стала улыбаться, но было больно. Она сидела тут, смело требовала обещания у этого мужчины, хотя сама многое скрывала. Опасные тайны. Планы о предательстве доверия, которое стало в нем зарождаться.

«Кто тут настоящий монстр?».

Может, пришло время правды. Всей правды, а не кусочков, которые она сплела в убедительные истории, чтобы втереться в доверие мага. Может, пока было признаться во всем: ее причинах прибытия в Роузвард, ее миссии по воровству Розовой книги для мага Гаспара. Если она все раскроет Сорану, может, они найдут решение.

Он даже мог согласиться, что лучше было отдать Розовую Книгу. Все-таки маг Гаспар был мифато, учился вместе с Сораном, был его другом, вместе с ним применял запрещенную магию. Соран был проклят, искалечен королем фейри Лодиралем. Он не сможет быть таким магом, как раньше, не мог повелевать силой, которая когда-то горела на его пальцах. Гаспар точно стал сильнее за последние пятнадцать лет. Может, он мог то, чего не мог Соран. Может, он создаст новую книгу заклинаний, чтобы сковать Деву Шипов до того, как она вырвется.

В этом был смысл… если Нилла не думала о самом Гаспаре. Он похитил ее, манипулировал ею, угрожал ей и ее отцу, заставил делать за него грязную работу. Ему можно было доверить заклинание носрайта?

У нее был выбор?

Желание снять с себя бремя наполнило ее сердце. Нилла посмотрела на Сорана, он разглядывал ее, заметил тревогу на ее лице.

— Мисс Бек? — начал он, чуть склонившись к ней.

— Маг Сильвери, — ее голос дрогнул, она облизнула пересохшие губы. — Маг Сильвери, раз мы заговорили о честности, думаю…

Резкий и высокий вой разбил тени в углу комнаты.

Нилла повернулась к нише. Мальчик резко сел, отбросив одеяло. Его глаза были огромными, смотрели, но, похоже, ничего не видели в мире вокруг него. Его рот раскрылся в протяжном вопле ужаса.

— Ой! — Нилла вскочил со стула, побежала по комнате. Она обвила ребенка руками. Он был как доска в ее руках, и крик не утихал. — Эй, кроха! — сказала она, пытаясь притянуть его к себе. — Все хорошо! Ты в безопасности. Слышишь? Ты…

— Нилла, назад! — Соран стоял перед ней, протягивая руку. — Это опасно! — он поймал ее руку и стал оттягивать ее.

В тот миг Нилла ощутила, как в ребенке стало расти давление магии. Она вот-вот взорвется, как те взрывы, которые она видела в небе над морем Хинтер. И куда они могли сбежать? В бурю?

— Нет, стойте! — закричала Нилла, стряхнув руку Сорана. Она обвила руками мальчика. Он не слышал ее, она была уверена. Ужасы в его голове заглушили ее голос, закрыли ее присутствие. Но, может… может…

Она притянула его голову к своему сердцу и запела в его макушку:

— Тише-тише, не плачь,

Спи, моя любовь.

Когда проснешься, дам тебе я

Воробушка и голубка,

Сойку, синицу и жаворонка,

Чтобы они днями пели для тебя.

Она пела куплет за куплетом, вспоминая все дары — птиц, бабочек, овечек и цветы. Она пела, как ее отец пел ей, когда она просыпалась от кошмаров, крича. Это не была сложная песня. Мотив был простым, несколько нот переливались на ее языке. Но с каждым повторением она ощущала спокойствие, которое лилось из папы, в ее сердце. Она направляла это чувство, эту магию из своего сердца в сердце мальчика.

Его крик резко оборвался, он обмяк, прижавшись щекой к ее плечу. Растущая сила погасла в нем, как свеча. На миг Нилла испугалась, что он умер в ее руках. Она испуганно посмотрела на его лицо, а потом отчаянно взглянула на Сорана.