47. Элис

Мы попали в заснеженный пейзаж, приглушенный шум этого места был таким странным после кровавой бойни, и я вздохнула, когда Леон обхватил меня сзади, прижавшись к моей шее. Затем он отпустил меня и попытался сделать то же самое с Райдером, который выдохнул, пытаясь оттолкнуть его.

— Прекрати пытаться выработать привычку к этим уютным вещам, Симба, — прорычал он, хотя на его губах снова заиграл намек на улыбку, и я начала думать, что он не ненавидит Леона, суетящегося вокруг него, как он всегда пытался настаивать.

Габриэль отпер перед нами дверь, и мы вошли внутрь, но как только я переступила порог, Данте поймал меня за руку и заставил остановиться рядом с ним.

Он обогнул меня, закрывая деревянную дверь, и прижал меня к ней своим телом, прислонив предплечье к раме над моей головой, обхватил мою щеку своей большой рукой и прижался лбом к моему.

— Non potrei vivere in un mondo senza di te, amore mio (п.п. Я не смог бы жить в мире без тебя, любовь моя.), — вздохнул он, проводя пальцами по моей шее, отчего по моей плоти побежали мурашки.

— Я в порядке, — заверила я его, но он только покачал головой, его глаза сморщились от боли, когда он вспомнил о том, чего мы только что избежали.

— Я видел, как они держали тебя во льду, bella. Я видел, что тебе нужна моя помощь, но я не мог пробиться к тебе. Ты даже не представляешь, как я боролся, чтобы добраться до тебя.

Я провела пальцами по его груди, нахмурившись от порезов, которые все еще оставались на его коже.

— Почему ты до сих пор не залечил их?

— Я заслуживаю того, чтобы почувствовать боль от них прямо сейчас, — серьезно ответил он.

Я нахмурилась и сделала движение рукой, чтобы исцелить их для него, но он поймал мое запястье, прижав к двери над моей головой.

— Данте, — прорычала я, протягивая вторую руку, но он поймал и ее, переместив ее к первой, зажав оба моих запястья в своей большой руке и пригвоздил меня к месту.

— Просто позволь мне испытывать боль за тебя, carina, — промурлыкал он. — И позволь мне напомнить себе, что ты все еще здесь.

Мои губы разошлись в знак протеста против этого предложения, но он наклонился и поцеловал меня прежде, чем я успела это сказать, и по моей коже пробежали электрические разряды, когда я поддалась ему.

Сначала он целовал меня медленно, пробуя мои губы и дразня мой язык своим, и я вздохнула, когда напряжение, наконец, начало уходить из моих конечностей. Он был здесь. Он был в безопасности. Все они были в безопасности, и мы были вместе, именно там, где должны быть.

Свободная рука Данте обхватила мою талию, придвигая ближе к себе, и я выгнулась дугой, наш поцелуй стал еще глубже, а мою плоть покалывало от искр электричества, отчего мои соски затвердели и уперлись в лифчик.

— Non spaventarmi mai più così (п.п. Никогда больше не пугай меня так.), — прорычал он, в его тоне прозвучало предупреждение, когда его рот переместился с моего и начал прокладывать дорожку по моей шее.

— Ti amo, Dante, — вздохнула я, откинув голову назад к двери, когда он продолжил целовать меня ниже, рука на моей талии скользнула по джинсам и заставила мои бедра прижаться к нему, когда он расстегнул мою ширинку.

— Ti ricorderò il posto a cui appartieni, bellissima, — прорычал он в мою ключицу. — E poi anche il resto dei tuoi uomini te lo ricorderà.

— Что это значит? — взмолилась я, когда Данте запустил пальцы в джинсы, нащупывая жар моей киски, и застонал, обнаружив, что я мокрая и жажду его.

— Это значит, что я собираюсь убедиться, что ты не забудешь, кому ты принадлежишь, bella, — ответил он. — И когда я закончу с тобой, и твои ноги будут дрожать, тело изнывать, а сердце колотиться, другие мужчины, которым ты принадлежишь, собираются заняться тобой по очереди.

— Ты хочешь наказать меня? — удивленно спросила я, встретившись с его медово-карими глазами, когда он поднял голову, чтобы посмотреть на меня.

— Сегодня ты слишком много рисковала, — прорычал Данте, от чего искры пробежали по моей плоти и заставили меня задохнуться. — Мне нравится, что ты храбрая, бесстрашная и сильная, amore mio. Но я не люблю, когда ты безрассудна. Сейчас тебе нужно думать не только о себе. Ты держишь мое сердце в своих руках, и ты держишь их сердца тоже. Как ты думаешь, что станет с нами, если мы потеряем тебя?

Мои губы разошлись, когда я почувствовала скрытый страх в его словах, серебряные кольца в его глазах сверкнули, поймав свет, и напомнили мне о том, насколько глубока наша связь. И я точно знала, чего он боится. Я уже ощущала эту боль сегодня, когда думала, что у меня украли Райдера. Она была очень короткой, но пронзила меня так глубоко, что я знала: я бы не смогла пережить ее дольше, если бы не моя ярость.

Я подняла взгляд, чтобы посмотреть через плечо Данте, и увидела, что остальные смотрят на нас голодными глазами с застывшим выражением лица. Они были согласны с ним в этом. И я знала, что они правы. Я была безрассудна. Я уже давно решила, что с готовностью променяю свою жизнь на месть за Гарета, и, если быть до конца честной, с того момента я не слишком заботилась о своей смертности. Но это должно было прекратиться. Это должно было случиться, потому что моя жизнь теперь значила гораздо больше, чем просто продолжение моего одинокого существования. Она означала конец этой связи между всеми нами, конец этой любви, которая была настолько сильной, что освещала весь мир вокруг меня.

Мне нужно было перестать воспринимать себя как оружие, готовое выстрелить. Мне нужно было принять то, что они чувствовали ко мне, и ответственность, которая легла на мои плечи.

— Мне жаль, — вздохнула я, посмотрев на каждого из них по очереди, прежде чем мой взгляд снова встретился со взглядом Данте. — Я так долго была захвачена идеей мести, что давно перестала заботиться о своей собственной жизни. Но это уже не так. Сейчас у меня есть гораздо больше, чем тогда, когда я сделала этот выбор. Мне следовало прекратить рисковать, как только я поняла, кем я являюсь для всех вас и кем вы являетесь для меня. Это было глупо и эгоистично с моей стороны.

— Я рад, что ты это понимаешь, — прорычал Данте, схватившись за заднюю часть моих джинсов и спустив их на задницу. — Но я все равно собираюсь сделать тебе напоминание, которое не ускользнет от твоего внимания.

Я скинула туфли, затем носки и джинсы, а он просто наблюдал за мной, все еще сжимая мои руки над головой и не сводя с меня взгляда, изучая меня.

— Ты готова к тому, что мы покажем тебе, насколько эгоистичными мы можем быть, bella? — спросил он низким, грубым тоном, от которого я сглотнула.

Я прикусила нижнюю губу, мой взгляд пробежал по изрезанным мышцам его голого торса и остановился на том, как он грубо сжимает в руке свой твердый член. Его глаза были жесткими и полными похоти, а напряжение в его позе говорило о том, что он намерен уничтожить меня, как только я соглашусь на это.

— Да, — вздохнула я, мое сердце подпрыгнуло, когда его губы прижались к моим в тот же момент, когда я произнесла это слово, его огромное тело прижало меня спиной к двери так сильно, что я могла почувствовать каждый изгиб его мускулистой груди через тонкую ткань моей рубашки.

Свободной рукой Данте схватил меня за задницу, и я подпрыгнула, когда он поднял меня, его пальцы впивались в мою кожу, причиняя боль, от которой я стонала.

Я сцепила лодыжки за его спиной, выгнув бедра и прижимаясь к нему, мой клитор бился о его член, набухая в кружевных трусиках, а голова кружилась, пока он поглощал меня своим ртом.

Мои соски затвердели и болели в лифчике, и я хотела, чтобы он остановился и сорвал с меня эту чертову рубашку, но один взгляд в его глаза сказал мне, что не я буду здесь командовать. Его хватка на моих запястьях была до синяков, когда он прижал их над моей головой, а когда я попыталась вырвать руку, он зарычал, сжимая сильнее и отказывая мне.

Тепло пробежало по моей коже, и он поцеловал меня более яростно, его свободная рука протиснулась между нами, где я продолжала судорожно тереться об него, так энергично, что была уверена, что смогу кончить от одного только трения.

Когда он прорычал мое имя, я снова застонала, моя киска запульсировала от желания, когда он сдвинул бедра и его твердый член пронзил меня, надавливая на промокшие кружева моих трусиков.

Данте нащупал край материала и потянул его на себя.

Я подалась бедрами вперед с отчаянной потребностью, когда его член скользнул по моей влажной коже, прошелся по моему клитору, а затем уперся в мой вход, головка лишь на самую малость продвинулась внутрь.

— Пожалуйста, — вздохнула я, отстраняясь, чтобы встретиться с глазами Данте, и темная ухмылка скривила его губы, когда он подался бедрами вперед и вогнал свой член в меня до самого основания.

Я вскрикнула, когда электричество зажужжало по всей моей плоти, а Данте крепко обхватил мою задницу и начал жестко и грязно трахать меня, полностью контролируя мое тело и не позволяя мне делать ничего большего, чем просто принимать его.

Моя голова откинулась назад, пока я стонала и задыхалась, его огромный член глубоко входил в меня, заставляя мою киску крепко сжиматься вокруг него, принимая все, что он мог дать, и даже больше.

— Vieni per me (п.п. Кончи для меня), — потребовал он, его темп ускорялся по мере того, как удовольствие в моем теле нарастало и нарастало, как плотина, готовая прорваться.

Он снова вошел в меня, каким-то образом умудрившись войти глубже, его губы нашли мои, и когда он сделал это во второй раз, я пропала.

Моя киска плотно сжалась вокруг его члена, крик удовольствия вырвался из меня, когда я кончила на всю его длину, и пятна темноты мелькнули в моем зрении, пока он врезался в меня снова и снова, продлевая мой оргазм и лишая меня дыхания.

С Драконьим ревом Данте вошел в меня в последний раз, проникая глубоко внутрь и расплющивая меня о дверь на несколько пьянящих секунд. Электричество потрескивало по всему телу и заставляло меня вскрикивать, пока каскады удовольствия проносились сквозь меня, продлевая экстаз.