— Их слишком много, чтобы сосчитать, — ответил он. — Оскуры живут в этой части королевства уже несколько поколений, и мы всегда были большой и буйной семьей. Мой папа здесь, и его папа, и его папа тоже. Может быть, даже еще дальше. Мало того, многие из них умерли от старости. Когда-нибудь и мои останки присоединятся к ним здесь.

— Но не в ближайшее время, — твердо сказала я, и он мягко улыбнулся мне в ответ.

— Надеюсь, что нет.

Данте повел меня вглубь кладбища, и чем дальше мы шли, тем спокойнее я себя чувствовала.

Это место было прекрасным. Здесь были маленькие ручейки и крошечные мостики для их пересечения, бесчисленные цветы и деревья, настолько полные жизни и жизненной силы, что это даже не казалось кладбищем. Воздух был хрустящим и свежим, маленькие вечно горящие свечи горели перед святынями и в расщелинах, а пение птиц расцвечивало воздух.

Мы начали подниматься на холм, и Данте повел меня по тропинке, которая отклонялась от главной дороги, пока мы не прошли через красивую арку из белого камня с высеченным в скале именем Оскура.

Я молчала, пока мы шли между могилами семьи Данте, а он проводил пальцами по надгробиям, бормоча приветствия людям, которых он любил и потерял, и я ощутила всю тяжесть горя, которое мой храбрый Штормовой Дракон хранил в своем сердце.

Тропинка вела нас между раскидистыми ветвями потрясающей плакучей ивы, и в тени дерева стояло огромное надгробие со статуей Волка, вырезанной на луне, рядом с которым было написано имя его отца.

— Я привел кое-кого, чтобы познакомить с тобой, папа, — сказал Данте, тепло улыбнувшись мне, когда он подвел меня к надгробию, и кольцо на моем большом пальце, казалось, гудело от силы, когда мы приблизились к нему. — Это Элис. Она моя un vero amore. (п.п. истинная любовь).

Я нерешительно улыбнулась, протянула руку, чтобы коснуться головы огромной статуи Оборотня, и провела пальцами по холодному камню. — Привет, — вздохнула я, когда кольцо нагрелось еще больше, и меня охватило сильнейшее чувство, что Мика Оскура действительно был здесь, наблюдая за нами, стоя рядом со своим сыном.

Ветер внезапно поднялся вокруг нас, и горсть розовых цветов закружилась на ветру, кружась вокруг меня и Данте, поднимая мои волосы и наполняя меня чувством любви и легкости, когда удивленный смех вырвался из моих губ.

— Я думаю, ты ему нравишься, amore mio, — промурлыкал Данте, наклоняясь, чтобы украсть поцелуй с моих губ и заставить мое сердце биться.

— Ты всегда так остро чувствуешь его присутствие здесь? — спросила я, понизив голос, чтобы не нарушить магию, которая держала Мику так близко к нам в этот момент.

— Не всегда. Мне приходится привлекать его внимание. И если учесть, что я привез тебя сюда и заключил мирную сделку с Лунными, готов поспорить, что сегодняшний день его очень заинтересовал. И я хочу рассказать ему об этом. Но сначала позволь мне показать тебе место, которое мы нашли для Гарета.

Я согласно кивнула, еще раз взглянув на статую Волка, когда я оставила могилу Мики позади, и мы продолжили идти обратно из-под плакучей ивы и поднялись на вершину холма, где деревья отступали. Утреннее солнце светило на прекрасное травянистое место, окруженное полевыми цветами, мимо которого протекал маленький журчащий ручеек.

Данте подвел меня прямо к простому белому надгробию, и у меня перехватило дыхание, когда я прочитала надпись на нем.

Здесь покоится Гарет Темпа, душа, слишком хорошая для этого мира.

Пусть любовь, которую он хранил в своем сердце, распространится широко после его смерти, и пусть он наслаждается свободой в небе на протяжении всех времен.

Я посмотрел на широкое, открытое небо над нами и улыбнулась, наблюдая за проносящимися над головой облаками.

— Если это плохо, мы можем это изменить, — сказал Данте. — Леон создал вечное пламя, а Габриэль и Райдер наполнили землю здесь жизнью, так что цветы будут цвести здесь круглый год.

— Это прекрасно, спасибо, — вздохнула я, пожевав нижнюю губу, когда Данте поставил коробку с тортом и прахом Гарета на землю.

Он взял мои руки и повернул меня так, чтобы я посмотрела на него.

— В чем дело, amore mio? Я вижу, что тебя что-то гложет, помимо твоего горя.

Я колебалась мгновение, не уверенная, стоит ли говорить о том, что я чувствую, но мне нужно было сказать это так отчаянно, что слова горели в горле.

— Я чувствую себя виноватой, Данте, — вздохнула я, и он придвинулся ближе ко мне, его пальцы провели по тыльной стороне моей руки, прежде чем он обхватил ее своей.

— Почему? — спросил он низким голосом.

— Потому что, когда я впервые пришла в Академию Авроры, я была готова сделать все возможное и невозможное, чтобы раскрыть секреты смерти моего брата и бороться за справедливость для него. Я хотела отомстить. Я хотела, чтобы фейри, укравший его у меня, умер от моих рук, и мне было все равно, что для этого придется пожертвовать своей жизнью. Но теперь…

— Что теперь? — спросил он.

— Теперь я знаю, что не хочу умирать. Я не хочу отдавать свою жизнь за это, потому что теперь мне есть ради чего жить, и я боюсь, что это будет означать, что я вообще не достигну того, что задумала.

Данте притянул меня к себе, чтобы я посмотрела ему в глаза, и обхватил мою щеку своей рукой, пристально глядя на меня. — Это то, чего хотел бы Гарет, — твердо сказал он. — Все, что он сделал перед смертью, все риски и жертвы, на которые он пошел, были направлены на то, чтобы защитить тебя и дать тебе лучшую жизнь. Все, чего он хотел, — это чтобы ты была счастлива, amore mio. Лучший способ почтить его память — сделать это для него.

Я кивнула в знак согласия и позволила ему притянуть меня ближе, чтобы я могла немного успокоиться в его объятиях.

Я глубоко вдохнула пьянящий аромат бури, который, казалось, всегда струился по его коже.

— Мы можем рассмотреть идею о том, что он все еще жив где-то там, в другой день, — сказал Данте низким тоном. — Сегодня просто позволь себе погоревать и проведи с ним его день рождения. Не нужно торопиться с возвращением, и тебе не о чем больше думать, кроме как об этом.

— Хорошо, — я отступила назад, вытирая слезы со щек и медленно выдыхая.

— Есть еще кое-что, что ты должна получить, — сказал Данте, потянулся в карман и достал оттуда толстый конверт, который, как я с удивлением обнаружила, был адресован мне, хотя адрес на нем был не мой.

— Что это? — спросила я с любопытством, открывая его, и Данте подождал, пока я вытащила сопроводительное письмо и просмотрела его. — Это… я не понимаю. Почему мое имя стоит на чем-то, что касается владения клубом?

— Это официальная документация о передаче прав собственности на «Сверкающий Уран», хотя лично я думаю, что ему не помешало бы новое название.

— Но как… — мои слова оборвались, когда я перевернула страницу и обнаружила список цифр, от которых у меня перехватило дыхание.

— Это средний ежемесячный доход клуба до того момента, как им закончила владеть Старушка Сэл, — объяснил Данте, указывая на список. — И это растущая нижняя линия, которая увеличивается с тех пор, как я назначил туда своих людей для надзора. Я думаю, что этот оборот можно удвоить, если сделать ремонт и пригласить новых артистов. Я готов оплатить стоимость этих улучшений, которые могут быть возвращены мне в течение следующих пяти лет, или я был бы рад договориться о партнерстве, если ты в этом заинтересована. Ты даже можешь быть молчаливым партнером, если хочешь. У меня уже есть люди, которые могут взять на себя ежедневное управление компанией на более постоянной основе, так что тебе даже не придется принимать в этом участие, если ты этого не захочешь. В качестве альтернативы, цифра внизу — это то, за что я был бы рад купить его у тебя. Я принял во внимание стоимость недвижимости и бизнеса и добавил подсластитель в виде денег, которые, как я ожидаю, это место будет мне приносить, если ты выберешь этот путь.

Мои глаза расширились, когда я уставился на эту цифру. На все эти чертовы цифры. На этом листе бумаги было написано безумное количество денег, но я никак не могла понять, какое отношение, черт возьми, они имеют ко мне.

— Я не понимаю… — начала я, но Данте прервал меня.

— Что ты помнишь о том, что произошло, когда Старушка Сэл и этот ее швейцар-bastardo пытались воспользоваться тобой, bella? — мягко спросил он меня.

Я смочила губы, мысленно возвращаясь к тому дню и к тому, что они пытались сделать со мной. То, что я была так близка к тому, чтобы сделать это с Петри, пока эта сука использовала свой дар Сирены, чтобы манипулировать мной. Дрожь пробежала по позвоночнику, и мне пришлось бороться с желанием отгородиться от этих воспоминаний, что я и делала с ними по большей части с тех пор.

— Ты убил их ради меня, Drago, — пробормотала я, прижимаясь к его щеке. — Ты спас меня.

Намек на улыбку украсил его губы, и он провел пальцами по моим сиреневым волосам, наклонившись, чтобы прижаться лбом к моему. — Я всегда буду спасать тебя, amore mio. Хотя мне бы хотелось, чтобы ты не нуждалась в стольких спасениях.

— Я не нуждаюсь, — запротестовала я, отступая назад, и Данте ухмыльнулся, поймав меня за талию, чтобы остановить мое бегство.

— Ну, ты права. Я помог освободить тебя от заклятия и избил этого figlio di puttana¹⁹ до смерти голыми кулаками за то, что он посмел даже подумать о том, чтобы наложить на тебя свои грязные гребаные руки. А потом, когда я немного утолил свою ярость, пролив его кровь, я заставил эту cagna²⁰ переписать клуб и все ее активы на тебя.

— Ты сделал… что? — я вздохнула, нахмурив брови, пока осмысливала сказанное.

— Я знал, что ты не в том расположении духа, чтобы обсуждать это прямо сейчас, и я хотел поговорить с тобой об этом раньше, carina, но в последнее время столько всего произошло, что это вылетело у меня из головы. Но именно из-за этой женщины Гарет пошел на такой риск. Именно она держала этот долг над твоей и его головой. Я заставил ее страдать перед смертью, и я хотел, чтобы ты заполучила клуб, который причинил столько боли твоей семье.